«Ходила с дочерью на уроки музыки и была рядом, когда та занималась дома»
Маргарита, трое детей:
— Старший сын не отличался музыкальностью, зато дочери пели чисто. Как музыкант я пристально обращала на это внимание, чтобы определиться — тащить детей в музыкальную школу или нет. Когда пришло время идти в первый класс, поняла, что категорически не хочу отправлять дочку в районную школу. Нацелилась на Гнесинку. Мне показалось хорошей идеей совместить общеобразовательную и музыкальную школы.
Помню, как привела дочь на концерт, рассказала об оркестре, предложила выбрать инструмент. Ей так понравилось скрипичное соло, что она захотела учиться на скрипке. И мы не прогадали.
В выборе инструмента принципиально важно, какими способностями обладает ребенок. Кроме звуковысотности, у музыкальных инструментов есть тембральные особенности и звуковая окраска. Все эти вещи дочка способна перенимать. Когда педагог объясняет и показывает, чего от нее хочет, у нее получается повторить.
Чтобы поступить в Гнесинскую школу, нужно было пройти большой конкурсный отбор. Мы начали с подготовительного класса с целью встать на эти рельсы и вписаться в систему.
Я никогда не играла на скрипке, но мне пришлось научиться.
Конечно, я не могу играть в том смысле, в котором профессионалы понимают это. Однако я много лет подряд присутствую на занятиях детей и знаю, что нужно делать, за чем следить, каких результатов добиваться, как не надо играть. Я могу показать какие-то простые вещи.
Если преподаватель сказал «рука должна идти так, а не иначе», значит нужно добиваться этого дома, чтобы на уроке не ловить укоризненные взгляды и двигаться вперед, а не топтаться на месте. Поэтому я взяла на себя труд следить и поддерживать дочку. Подошла к процессу ответственно, и мы стали заниматься каждый день, исключая периоды болезней.
Не могу сказать, что специально решала вникать во всё. На начальных этапах мне очень нравился процесс занятий. Нравилось то, какие успехи делал ребенок, как она справлялась с трудными задачами. Это как с новорожденным, который вчера был беспомощным комочком, а год спустя агукает и освоил все уголки квартиры.
Так же стремительно перемены происходят, когда маленькие дети начинают играть на музыкальных инструментах. Впервые взяв скрипку 2 сентября, к концу года дочь исполняла большую программу и успешно поступила в Гнесинку.
В школах такого уровня нельзя расслабляться. Там высокая конкуренция. Каждый год по итогам конкурса происходил отсев. Детей отчисляли пачками. В том числе поэтому мне просто пришлось шаг за шагом проходить программу вместе с дочкой.
Я не только запоминала, но и фиксировала все, что говорил преподаватель на уроках. Когда информации стало сверхмного, начала записывать аудио, чтобы следовать рекомендациям дома.
Конечно, я встречалась с сопротивлением, раздражением собственного ребенка. Меня поддерживало то, что наш педагог требовал моей максимальной включенности в процесс. Если поначалу я волновалась о поступлении, то незаметно посещение уроков стало для меня жизнью.
Есть простой принцип: занимаешься — остаешься, не занимаешься — вылетаешь. В случае с Гнесинкой вылетали даже те, кто серьезно занимался. Во втором классе отчислили лучшую подругу моей дочери, в третьем нам самим пришлось написать заявление о переводе в Мерзляковку.
Мерзляковка — старейшее музыкальное училище в Москве. Просто так в него не попасть. Дочка поступила на курс педпрактики — это условия обучения, когда студенты ведущих преподавателей набирают себе учеников и отрабатывают на них свои педагогические способности под руководством опытного преподавателя. Дальше многое зависит от ребенка, его усилий, терпения, мотивации. Нам вообще очень повезло, потому что дочку взяла вышедшая из декрета педагог училища, а не студенты.
Одновременно с учебой в Мерзляковке пришлось пойти в общеобразовательную школу. Выбрали ту, что была рядом с музыкальной. Старшая дочка шла в четвертый класс, младшая в первый. Не прошло и года, как я поняла, что мои дети не выдерживают нагрузки. Утром мы влезали в битком набитый вагон и ехали в центр Москвы. Возвращались изможденные только вечером.
Не только дети уставали, я сама физически была вымотана. Я видела усилия педагога и понимала, что не могу ответить на это своим равнодушием. Не могу не прийти на урок, не помочь ребенку подготовиться.
Полгода спустя я приняла решение перейти на домашнее обучение. Это позволило больше времени уделять музыке, выстроить удобное расписание и режим дня. Естественно, мне пришлось начать заниматься общеобразовательными предметами с детьми самой.
Домашнее обучение — это тяжело. Пришлось вникнуть во всю школьную программу. Следить, чтобы предметы не выпадали из поля зрения. Так как условия домашнего обучения предполагают ежегодную отчетность в школе прикрепления, я старалась быть максимально последовательной в занятиях. Организовывала весь процесс от начала до конца. Главное здесь было не сойти с ума.
Конечно, всегда есть риск упустить какие-то вещи. Так однажды я поняла, что математика у старшей дочери вываливается. Девочка с выраженными математическими способностями на ежегодной аттестации получила двойку. Не исключено, что она разволновалась, но для меня это был тревожный звонок.
Правда, четыре года спустя, когда она вернулась к очному обучению в школе, оказалось, что ее знания на порядок выше тех, что есть у одноклассников. Например, она начала помогать с домашними заданиями ребятам, доступно объясняла какие-то сложные алгебраические действия.
Конечно, я не проходила курсы повышения квалификации. Садилась и разбирала учебники, смотрела видео, читала программы.
Обнаруживала, что по поводу каких-то вещей у меня тотальная амнезия. Помню, как говорила мужу: «Интересно, где я была, когда проходили феодальный строй?» Зато благодаря свободному расписанию мы могли с дочками ходить в Пушкинский музей и изучать историю Древнего мира наглядно.
Из преимуществ, которые я обнаружила в домашнем обучении — развившаяся способность старшей дочки к самостоятельному поиску информации, разбору новых тем. Особенно это было важно, так как с младшей мне приходилось прикладывать значительно больше усилий. Она тоже пошла по музыкальной стезе.
В общей сложности на домашнем обучении дочки пробыли четыре года. В седьмом классе старшая заговорила о том, что хотела бы вернуться в школу. Ей не хватало общения, близких подруг. Я не стала этому противиться, потому что объективно программа общеобразовательной школы стала для меня сложной, а объем информации был так велик, что я боялась перестать справляться.
Отправила обеих в ближайшую школу и, честно говоря, нисколько не жалею. Как не жалею, что посвятила себя помощи детям. Да, это было дико тяжело. Психологически вызывало напряжение. Вряд ли я захотела бы повторить этот опыт. Мне искренне не хватало онлайн-поддержки, тьюторов, которые взяли бы на себя хотя бы часть обучения. По большому счету, у нашей семьи не было финансовой возможности нанять репетиторов, потому что это сверхдорогое удовольствие. Но именно это помогло бы.
Другой трудностью оказался сам факт занятий с собственными детьми. Преодолеть психологический барьер и сменить роль мамы на роль педагога на деле сложно. Мама — это не другой взрослый. С посторонним человеком ребенок подавляет в себе желание капризничать. Мои девочки, особенно младшая, часто срывалась, бунтовала. Потому что только мама всегда поймет и простит, даже если ты орешь. Не знаю, откуда во мне бралось терпение, смирение и выдержка.
Домашнее обучение дало и мне, и детям многое. В детях развилась способность к самостоятельности, к умению рационально распределять время. Для них не составляет труда, получив задание, сесть, разобраться и выполнить его в сжатые сроки. Они не боятся сложных задач, потому что знают алгоритмы, которые помогут им во всем разобраться.
Меня саму этот опыт подстегнул грамотно распределять время между детьми, выстраивать расписание, ответственно подходить к занятиям. С одной дочкой я занималась скрипкой, с другой сначала флейтой, сейчас кларнетом. Старшая, благодаря усилиям своего педагога, сумела поступить в музыкальное училище. Я очень надеюсь, что она сделает карьеру в музыке.
Кому-то может показаться, что я человек, который сам не сделал карьеру, значит проиграл. Но в моем случае я больше приобрела. Не только потому, что помогала развиваться способностям своих детей, шла с ними рука об руку. Благодаря им я живу интересную жизнь. Что касается карьеры, то я много гастролировала со своим хором, а когда узнала, что беременна, открыла простую вещь: хор без меня справится, а мои дети — нет.
«В шестом классе дочь сказала, что устала учиться дома»
Варвара, трое детей:
— Мы решили остаться жить в деревне на осень. У нас было хозяйство, пчелы, а еще удаленная работа. Зимой дочке исполнялось семь, среднему сыну шесть, и я подумала, что могу начать готовить детей к школе сама.
Я выросла в городке в Ленинградской области и после окончания школы дружу с некоторыми учителями, в том числе с классным руководителем в начальной школе. Проконсультировалась с ней, обзавелась учебниками и рабочими тетрадями, проштудировала методичку.
Занимались мы с детьми каждый день, кроме выходных. Начинали сразу после завтрака и часов в десять-одиннадцать обычно были свободны. Дочке занятия нравились, она двигалась по темам быстро.
К январю мы умудрились полностью освоить программу первого класса.
С сыном было чуть сложнее, приходилось больше и дольше заниматься, но в целом не отставал.
К математике, чтению, письму через пару месяцев добавился английский. Я свободно говорю на языке, у меня хороший уровень. Как и с базовыми предметами, я изучила методические рекомендации и потихоньку стала учить детей.
Только весной мы вернулись в Питер и я окончательно поняла, что обучение дома — мой выбор. Это давало и свободу перемещения, и много личного времени, которое можно было посвятить тому, что интересно. Обоих отдала в шахматный клуб, и уже через пару лет они участвовали в турнирах и получали призы. Оба пошли дополнительно учиться в Санкт-Петербургский городской Дворец творчества юных. Дочка окончила обучение по классу баяна, сын занимался живописью и историей искусств. Он и сейчас продолжает рисовать, правда, не копии статуй, а героев компьютерных игр и логотипы.
В качестве педагога меня хватило ненадолго. В какой-то момент я поняла, что нуждаюсь во внешней помощи. Наняла детям своего же классного руководителя. Она шла с ними по школьной программе в комфортном для всех троих темпе, по удобному расписанию, причем занималась с каждым отдельно. Я не видела смысла идти на опережение, да и педагог убедил, что в этом нет практического смысла. Важнее, чтобы дети не бунтовали, а имели возможность жить своей детской жизнью, играть, гулять, путешествовать.
У нас с мужем появилась идея поехать в Китай. Так у сына и дочки появился репетитор китайского. Китайский был вписан в расписание всей нашей семьи. Мы занимались с мужем, а дети отдельно от нас, но тоже дважды в неделю по полтора часа.
В шестом классе дочка заговорила о том, что устала учиться дома и хочет пойти в школу. У нее явно начал затухать интерес к китайскому, музыке, она в целом приуныла. Я подумала, что идея неплохая и поможет ей увидеть и оценить со стороны собственные достижения, и расширить социальные связи. Сверстники рядом очень важны все-таки.
Долго не могли определиться со школой. Хотелось и индивидуального подхода, и не потерять занятия, которыми занимались давно и долго. Выбор пал на частную школу. Уже через год дочка стала призером районного этапа Всероса по литературе. Тогда же мы сменили частную школу на государственную.
Перевели обоих детей в гимназию. Дочка несколько лет подряд становилась призером региональных этапов Всероса по русскому языку и литературе. В 11-м классе стала призером заключительного этапа ВСОШ. Средний сын доучивается в 11-м классе. Он избрал для себя физико-математическое направление.
С третьим ребенком экспериментировать не стали вовсе. Когда он подрос, сразу же отдали в эту школу.
«Сын просыпал уроки, потому что их можно было посмотреть в записи»
Елена, трое детей:
— Младший сын учился в частной школе, но в какой-то момент у него возникли сложности с педагогом. Я не смогла справиться с этой ситуацией. Поэтому решилась перевести ребенка в обычную школу рядом с нашим домом.
Уже через месяц мой сын-пятиклассник думал, что нецензурно выражаться в школе — это нормально, как и играть в телефоне.
Шум, отсутствие дисциплины, странная программа, общая неорганизованность — все это резко контрастировало с тем, что было в частной школе. Но одним из главных разочарований стала олимпиада.
Сын оказался единственным, кто прошел в районный этап исторической олимпиады. При этом учитель был настолько загружен, что забыл сообщить о победе ребенку, который ждал результатов с нетерпением. Индивидуальной работы в этой школе быть не могло. Поэтому я решила перевести ребенка на семейное обучение. Рассчитывала, что ненадолго. Думала, что в седьмом классе отправлю его в лицей по гуманитарному профилю.
Выбрала удобную платформу для обучения. Программа четкая, понятная, расписана до мелочей. Домашних заданий нет, все делается на уроке. Время занятий можно выбрать: 8 или 10 утра, к 14 точно свободен. Поменять педагога не проблема, если что-то пошло не так.
Все это очень увлекло 13-летнего подростка, да и мне нравилось. Первое время никаких вопросов к его занятиям не было. Он рано вставал, садился, слушал лекции. Активно переписывался с одноклассниками.
Особенно его мотивировал преподаватель географии. Он обладал невероятной харизмой. Уроки были зажигательными и интерактивными: с викторинами и квизами. Географ заметно выделялся на фоне других преподавателей, так что вся наша семья стали его верными почитателями. Мы ждали с нетерпением субботы, чтобы вместе заниматься географией.
В целом сложилось ощущение, что мы с сыном разделяем учебный процесс, в который раньше я никогда и никак не входила. У него не было наушников, и когда начинались занятия, я фактически присутствовала на его уроках и оценила высокий уровень преподавателей. Биологию, например, вел кандидат биологических наук, историю — исторических. Уроки русского языка заслуживают отдельного упоминания. Признаюсь, благодаря им я в каком-то смысле подтянула собственный уровень, хотя у меня в школе по русскому языку и так была пятерка.
Мои собственные родители никогда уроками со мной не занимались, поэтому я и не считала, что это может быть какой-то моей обязанностью. Но важные и интересные ребенку темы мы всегда обсуждали и обсуждаем. В этом смысле я включалась в его обучение. Например, в дополнение к урокам истории мы вместе слушали подкасты «Виват, история!» и другие. При этом я никогда не спрашивала сына: «ты выучил это», «ты мне перескажешь то». Я могу выступать в качестве помощника ребенку в познании мира через обсуждение конкретных тем, но тотально контролировать не готова.
Что касается дисциплины, я полностью доверяла сыну. Полгода спустя решила, что могу расслабиться на его счет. Вышла на работу.
Каждое утро отводила среднего сына в школу (у него инвалидность), возвращалась только к вечеру. Со временем у меня появились командировки и я могла по нескольку дней отсутствовать дома. Обычно оставляла двух сыновей на попечении их взрослой сестры.
Я не заметила, как младший сын перестал вовремя вставать на уроки. Любая платформа предоставляет возможность посмотреть уроки в записи.
Это привело к глобальному расхолаживанию. Сначала он просыпал занятия, потом что-то досматривал задним числом, что-то перестал смотреть вовсе, решив, что это ему не надо. Словом, уровень самостоятельности шестиклассника оказался недостаточным.
Итоговую аттестацию по математике написал на двойку. Мне звонили преподаватели, просили принять меры. У меня началась паника. Не только потому, что я воспитываю детей одна и не к кому обратиться за помощью, а потому что я сама не сильна в математике.
Я наняла репетитора под контрольную. Несколько аттестаций сын сдал благодаря его помощи. Это стало глобальным провалом, потому что ребенок понял, что сдать экзамен можно за счет другого человека. Мы были на дне: контроль над сыном утрачен, программу даже обычной школы не тянет, поступление в лицей не светит.
Я перестала верить в платформу и самостоятельную работу ребенка. Решила по каждому предмету нанять репетитора, но сын клятвенно обещал взять себя в руки, все переосмыслить и исправиться. Ему важна была свобода (он много и активно занимался айкидо, играл в футбол), возможность гулять (у нас две собаки) и подбирать преподавателей под свой темперамент, темп, интерес. В результате я добавила дорогущего репетитора по английскому языку и не очень дорогого по французскому. Периодически, чтобы подтянуть темы, нанимала репетиторов по другим предметам.
В восьмом классе сын повзрослел. Стал пунктуальным. Начал следить за собственным развитием. В нем проснулась осознанность.
Ни после седьмого, ни после восьмого класса мы не стали никуда переводиться, потому что не было уверенности в успехе. В обычную школу совсем не хотелось идти. После девятого класса сын поступал в лицей при ВШЭ, но ему не хватило балла. Сейчас он заканчивает десятый класс, продолжая учиться на платформе. Конечно, у него были поползновения вернуться в старую школу, к друзьям, но это оказалось непросто, да и друзья уже разбежались по профильным гимназиям и лицеям.
Мне важно, что сын не бездельничает и у него высокий уровень осознанности. Есть понимание, к чему стремиться, где хочется учиться. Он понимает, какие усилия должен прикладывать, чтобы достичь результата. Он невероятно много читает, сам покупает и закачивает себе книги, чтобы разобраться в каких-то сложных темах по истории, обществознанию, географии. И, конечно же, он незаменимый помощник с братом. Возит его на занятия и забирает, помогает по дому. Я больше никак не контролирую его уроки и включаюсь только по его же личной просьбе.
Что касается преимуществ обучения дома — их масса. Помню, как вдохновил меня опыт многодетной мамы, которая в соцсетях рассказывала, как у ее детей высвободилось время на разные классные занятия благодаря переходу на семейное обучение. Интенсивность обучения в общеобразовательной школе, как оказалось, не коррелирует с количеством затраченного на него времени.
Мой сын за последние пять лет вместе со мной объездил полстраны. В Архангельске, Грозном, Нижнем Новгороде, Тобольске был волонтером и участником образовательных конференций.
Весь сложный подростковый период мы провели с ним в очень близком контакте. Но еще важнее, что все это помогло нашей семье меньше стрессовать.
Буллинг со стороны педагога в начальной школе был травмирующей историей. Переживающий из-за негативного к себе отношения ребенок просто уходил в болезнь. В целом я поняла, что сын гораздо лучше обучается при индивидуальном и развивающем подходе.
Но у семейного образования есть и проблемы. Самое сложное — объективно оценить уровень ребенка и свои ресурсы. В общеобразовательной школе всегда есть обратная связь от учителя, в обучении на платформе с этим сложно. Отсюда беспокойство по поводу предстоящего ЕГЭ. Вторая проблема — социализация.
Наконец, третья — ощущение ложной самостоятельности и ложной же обязанности. Ребенок, который видит, как мама и сестра работают, а он «только перед компьютером сидит», в какой-то момент начинает чувствовать себя должным. У нас был период, когда сын активно искал подработку. Подрабатывал копирайтером, курьером. Я не думаю, что это хорошо, потому что считаю, что ребенок должен учиться. В каком-то смысле я лишила его непринужденности детства и школьных товарищей.
То, что мой ребенок учится дома, все-таки продиктовано нашей неудачей. Это не осознанный выбор, когда родители активно с детьми занимаются, когда у мамы много времени, чтоб самой учить ребенка. Нет. В моем случае это просто избегание проблем.
«Мы оказались за границей, и я вынуждена была сама учить детей»
Александра, трое детей:
— Я уехала с двумя детьми в Индонезию 11 лет назад. Формально ехала к будущему мужу. Технически — была свободна и уверена, что в жизни человеку нужно не только образование, но кругозор и смелость жить.
То, что мне пришлось самой учить детей, было вынужденной мерой и обусловлено финансовым вопросом. В Индонезии англоязычные школы дороги, а местные индонезийские, как правило, частные. Максимум пользы, который из них можно извлечь — погрузить ребенка в языковую среду.
Как показала практика, наиболее интересные вещи происходят здесь в русскоязычном пространстве. Все годы, а в Индонезии у меня родилась третья дочь, я сохраняю связь с российской школой и русскоязычным сообществом. Во многом это позволило моим детям в старших классах вернуться и продолжить обучение в России.
Когда я уезжала из Москвы, сын пошел в первый класс, старшая дочь — в третий. Перед отъездом я проконсультировалась с классным руководителем дочки. Обзавелась рабочими тетрадями по всем предметам. Удостоверилась, что московская школа будет нас курировать и ежегодно аттестовывать. Услышала от педагога: «Учить собственных детей крайне тяжело. Желаю сил и терпения». И спокойно уехала.
Первое время я довольно серьезно занималась с детьми. Правда, младший сын от этого страдал. Помню, как пообещал, что он сможет сделать все что угодно с прописями Шкляровой, когда дойдет до последней страницы. Он изорвал их на мелкие кусочки, настолько ему были ненавистны и сами прописи, и мои ежедневные: «Садимся и прописываем от сих до сих».
В чтении я использовала азбуку слогов, впрочем, оба ребенка еще до школы научились сносно читать. Но эта методика мне очень помогла, когда я начала работать репетитором и готовить местных русскоязычных детей к сдаче ВПР, аттестациям или возвращению в Россию.
Для того, чтобы учить своих детей, я не переучивалась, не заканчивала специальных курсов. Моей собственной образовательной базы и опыта оказалось достаточно. До отъезда я была вузовским преподавателем, и мне хватало и методик, и понимания, как давать материал с учетом возрастных особенностей. Методический подход по большому счету универсален, независимо от того, что преподаешь. К тому же я была на связи с московской школой и это облегчало работу.
Главное, чему важно было научиться — выстраивать процесс и соблюдать режим.
На первых порах большим подспорьем были не только рабочие тетради, по которым мы занимались, но и то, что я уже имела опыт первых двух классов со старшей дочкой. Оба моих ребенка успешно сдали переводные экзамены, и когда из-за личных обстоятельств пришлось на полгода вернуться в Россию, они спокойно влились в учебу и успешно закончили третий и пятый класс.
Когда мы вернулись в Индонезию, родилась моя третья дочь. Я уже не могла уделять старшим много внимания, потому не сильно включалась в их обучение. Старалась, чтобы они делали всё самостоятельно. Помогала разбираться со сложными вещами по мере необходимости. А еще попыталась отдать их в местную школу, и это оказалось полной ерундой.
Однажды я увидела, как пятиклашки раскрашивали распечатанную из интернета картинку. В российских детских садах этим занимаются четырехлетки. А тут это было аж целым конкурсом рисунков. Я поняла, что водить детей в такую школу бессмысленно, пусть она и стоила небольших денег. Об образовании речи там не велось, а мало-мальски изъясняться на индонезийском они уже научились.
Домашнее обучение имеет серьезное преимущество перед общеобразовательной школой. И это не только жизнь в комфортном графике, когда можешь посвящать внимание вещам, которые интересны. В каждом отдельном случае можно настроить программу обучения под конкретного ученика.
Но есть у домашнего обучения и серьезные недостатки, о которых, видимо, пыталась предупредить меня московский педагог. Во-первых, обучение детей отнимает уйму времени. Во-вторых, я оказалась не тем, кто готов рыть землю, чтобы дети что-то освоили. Многие вещи происходили у меня интуитивно, что-то вообще пролетало мимо. Увы, но в старших классах и дочке, и сыну было крайне непросто наверстывать вещи, которые я не успела проконтролировать или освоить вместе с ними.
В какой-то момент я спустила все на тормозах, потому что нужно было строить дом. Мне было не до роли учителя своим детям. Мы брались с ними за учебники и учебу ближе к годовой аттестации. Это были периоды, когда временно и глубоко дети погружались в предметы. Я же была не столько их учителем, сколько менеджером, который помогал все организовывать и по итогу убеждался, что зачет благополучно сдан и можно жить дальше.
После ковида старшая дочка вернулась в Россию, чтобы закончить девятый класс. Она осталась жить у отца и доучиваться. Ближе к девятому классу сына я поняла, что вещей, с которыми в одиночку мне не справиться, становится все больше.
Когда выяснилось, что сдавать дистанционно государственные экзамены нельзя, пришлось сменить локацию. При непосредственной поддержке московской школы сын поступил в школу при посольстве, ради этого мы переехали с островов в мегаполис.
Сказать, что сыну было тяжело, не сказать ничего. Оказалось, что все эти годы он учился мимо всех программ.
Его аттестовывали щадящим образом, не сильно придирались. Он привык жить в своем ритме, в доброжелательной среде. У него отсутствовал опыт взаимодействия с жесткостью образовательной системы, когда нужно подстраиваться под требования каждого педагога. И это сыграло злую шутку.
Когда после ОГЭ, которое сын сдавал в России, он вернулся в Джакарту, у нас состоялся серьезный разговор: «Дорогой, ты же понимаешь, что мог все эти годы каждое утро ходить по слякоти в школу. Идти туда, когда еще темно, возвращаться, когда уже темно. А ты сидел на пляже, путешествовал по островам, учился играть на барабанах и гитаре, получил дайверский сертификат, изучил два иностранных языка, создал собственную компьютерную игру и даже сам ее отрисовал, приобрел кучу друзей. Ты постигал предметы в вальяжном режиме. Но ты большой молодец, потому что благодаря неимоверным усилиям наверстал пропущенное и сдал ОГЭ». Сын с этим согласился, хотя признался, что в последний год учебы (а мне все-таки пришлось нанять репетиторов) ему было невыносимо трудно.
Последнее полугодие одиннадцатого класса он также уехал доучиваться в Россию. У него были репетиторы, которые готовили его по профильным предметам к ЕГЭ. Поначалу он планировал заняться программированием, но перед поступлением резко поменял направление. Этим летом поступил на бюджет в МГРИ — геологоразведочный институт — и страшно доволен собой.
Несмотря на все обстоятельства, они закончили школу и определились с будущим. Для меня очевидно, что как учитель я не состоялась для своих детей и я точно не готова повторить этот опыт. Признаюсь, для меня большое облегчение, что младшая дочка учится в посольской школе. Но я рада, что давала детям много свободы и возможности интересоваться тем, что им хочется знать и уметь. В этом смысле я была им полезна.
Фото: freepik.com, unsplash.com
