На Масленой неделе в нашей законодательно светской стране начинают полыхать костры, в том числе и на школьных дворах. Вместе с поеданиями блинов, играми и прочим весельем сжигание чучела Масленицы стало одним из атрибутов праздничных гуляний.
Может ли подобное действо нанести психологический вред ребенку? Отвечают психологи Екатерина Бурмистрова, Лидия Сиделева, Евгения Андреева и протоиерей Максим Первозванский.
Бессмысленнее действо на грани хулиганства
Екатерина Бурмистрова, семейный психолог:
Екатерина Бурмистрова. Фото Юлии Маковейчук
Что такое символическое сжигание Масленицы? Языческое действо еще из дохристианских времен. Тогда люди считали, что они, сжигая, прогоняют. К нашему времени это никакого отношения не имеет — с духовной точки зрения потому, что у нас есть Благовестие.
Все языческое было настолько давно, что утратило смысл. Сжигание Масленицы стоит в одном ряду и с другими языческими обрядами. Сейчас никто не закапывает вместе с умершим его жен, детей, коня… Все это давно ушло из нашей жизни.
И потому, понятное дело, сжигая чучело, мы ничего этого ребенку не рассказываем.
Тут есть ряд и других моментов. Если дети-дошкольники делали Масленицу своими руками, раскрашивали, украшали, а потом видят, как ее сжигают — это может быть для них сильным стрессом. У детей этого возраста «мистическое» мышление, они все одушевляют. И получается, что они сжигают одушевленное существо… Зрелище, явно не полезное для детской психики.
Для школьников вообще эта акция — бессмысленнее действо на грани хулиганства, сродни поджигания мусорных бачков и скамеек.
Дохристианские времена прошли. Символический смысл сжигания чучела утерян. Остался нехороший, дурной фольклор, совсем не нужный человеку, живущему в христианскую эпоху.
Мотивируем агрессию?
Лидия Сиделёва, психолог, главный редактор женского консервативного журнала «Матроны. РУ»:
Чем отличается человек от животного? Например, умением видеть смысл в том, что он делает. И делать то, в чём видит смысл. Во всяком случае, я на это очень надеюсь.
Тот смысл, который вкладывали в масленичные гулянья наши предки, практикующие язычество, сильно отличается о того, что в этом видят христиане или атеисты, физики, культурологи или фольклористы.
Первоначально Масленица была праздником перехода от зимы к весне, символом магической трансформации, умирания одного процесса и рождения нового. Чучела, надо сказать, сжигали весной (и «направляли» дух вверх, дабы он там «договорился» на тему плодородия), а пеплом удобряли землю. На день осеннего равноденствия чучело сплавляли по реке, в нижний мир. И все эти обряды составляли из себя единый годовой круг, неся не только магический смысл, но и мировоззренческий. Что-то вроде учебника биологии.
На важные с точки зрения аграрного хозяйства, связанные с активностью солнца, дни происходили некие инициации, позволяющие структурировать время и знания, которыми в том числе делились и с подрастающим поколением.
С появлением христианства такая необходимость отпала, потому что появилась иная символика, высшего уровня. Тем, кто видит смысл в жизни вечной, куда важнее иные символы трансформации, которые уже не вокруг солнца и луны вращаются, а вокруг Христа, не вокруг хлеба как пищи физической, сколько вокруг Хлеба сакрального: «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (Ин. 6, 51).
Что же мы имеем сегодня в праздновании Масленицы? Мы вырываем из контекста некий символ и устраиваем из него некое непонятное действо, за которым вроде бы и смысла никакого нет. В аграрных ритуалах смысл хотя бы можно увидеть. Ребёнку когда-то рассказывали о земледелии, о временах года, о том, что и когда уместно делать. У современного ребёнка есть учебник по естествознанию, где ему подробно рассказывают о временах года, о том, почему зимой холодно, а летом жарко. На уроках ботаники его знакомят с тем, как устроены колоски, он разглядывает под микроскопом кожицу лука, видит жизнь клетки…
Казалось бы, нет смысла и в том, чтобы задабривать умерших предков, которые находятся под землёй и могут оттуда влиять на успехи в земледелии, да и Бог Евангелия не нуждается в том, чтобы Его задабривали или подкармливали, Он сам является Тем, Кто даёт любовь и силу, этого добра у Него и самого с избытком. Современная аграрная промышленность опирается опять же на научные знания. Сведения Гидрометцентра заранее оповещают о снегопадах и граде, можно подготовиться. Нет смысла снижать тревогу относительно судеб своих посевов, почва не станет плодороднее от ритуальных совокуплений или эротических танцев. Практика показала, что химическая промышленность с данной задачей справляется куда лучше.
Не только для ребёнка, но и для взрослого практика сжигания чучела Масленицы непонятна, она не имеет ни начала, ни конца. Для малыша, который уверен, что булки растут в ближайшем супермаркете, для ребёнка, который не сможет сказать, что общего у сладкого чая и сахарной свёклы, эти символы пусты. Более того, они ему не очень-то и нужны.
Можно, конечно, притянуть за уши проводы зимы. Но зачем зиму обязательно сжигать? Чему это может научить? Немотивированной агрессии? Сначала мы делаем нечто, а потом сжигаем и радуемся? Сначала строим, а потом ломаем? Сначала созидаем, а потом разрушаем, совершенно бессмысленно и беспощадно? Дети чувствительнее нас, и как они должны реагировать, когда им предлагаем радоваться разрушению и смерти?
Более мотивирующим действием, кажется, будут только слова: «Радуйся ещё, что ты не инвалид какой-нибудь». То есть радуйся чужому горю, дружочек, факт, что кому-то плохо, должен тебя веселить и придавать жизненных сил и энергии на то, чтобы стал хорошим взрослым и мама с папой тобой гордились и при возможности уели всех соседей, чьи дети не такие прекрасные и достойные.
Допустим, мы сжигаем чучело, потому что зима уже устарела. Но почему мы тогда не сжигали ёлочку, когда кончились соответствующие праздники? Почему мы не сжигаем мусор? (К слову сказать, предки наши вместе с масленицей сжигали что-нибудь ненужное, сломавшееся, вышедшее из строя).
Если мы хотим поговорить о символах перехода, то можно найти за этим более понятную для ребёнка метафору. Та же самая ёлочка. Мы её принесли в дом, мы её украсили, вокруг неё водим хоровод, поём песни, находим подарки. Но праздники заканчиваются, и на их место приходят будни, взрослые снова ходят на работу, а детишки — в школу или детский сад. Мы с ёлочки снимаем красивые украшения, да и сама она уже стала осыпаться, поэтому мы её убираем. Она выполнила свою функцию, принесла нам радость.
Ёлочка — это вещь, она добавляет красоты празднику, и ей не больно, когда она осыпается. А вот котёнку больно, потому мы его не выгоняем, когда он напакостил. На таких примерах гораздо лучше объяснять детям о праздниках и буднях, о работе и отдыхе, об ответственности и свободе, о привязанности и расставании.
Странно было бы, если бы мы начали ёлочку рубить на мелкие кусочки или сжигать, прыгая вокруг. Это непонятно, а непонятное пугает. Как пугает и бессмысленно агрессивное. Взрослые — это те, кто создают почву под ногами, а не лишают её.
Почему же мы так хватаемся именно за этот символ? Ведь нам совершенно не нужны те значения, которые в него вкладывали наши предки.
Я вспоминаю одну историю. Моя подруга пришла устраивать в детский сад своего ребёнка, и заведующая всячески расхваливала их учреждение. Одним из плюсов она указала и тот факт, что детей знакомят с русской традицией, духовностью. «И в чём это выражается?», — настороженно спросила подруга. «Вот на Масленицу мы устраивали проводы зимы, пекли блины и сжигали чучело», — заявила заведующая детским садом. Других способов познакомить детей с традицией она не припомнила.
В самом деле, блины и чучело будут попроще, чем, например, посещение нуждающихся в тюрьмах и детских домах (или хотя бы групповое чтение прекрасной книги «Маленькие женщины» Луизы Мэй Олкотт, где девочки поделились с голодающими своими любимыми рождественскими лакомствами).
Блины и чучело могут дать иллюзию связи с нашей историей, с традицией, которую на протяжении стольких лет выжигали калёным железом. Мы — нация, уставшая от сказки о новом мире, который придёт на смену старой, никчёмной, полной горя и притеснений действительности. Вот только одновременно продолжаем в эту сказку верить, постоянно пребывая в рутинном постоянстве, своеобразном дне сурка, из которого хочется выбраться хоть как-нибудь. Хоть чучело сжечь, и то разнообразие, и то отличие от обычных офисных или кухонных будней. С другой стороны, в нас жива тоска по старому, по традиционному и навеки ушедшему, но так и неоплаканному и не похороненному в муках скончавшемуся прошлому.
Но только при чём здесь Масленица?
Масленица в школе: рассказать, а не показать
Евгения Андреева, психолог, Научный сотрудник Института Психолого-Педагогических проблем детства РАО:
За каждой традицией обычно изначально стоит какое-то символическое значение. Сжигание чучела на Масленицу — древний обряд, который символизировал воскрешение новой жизни через смерть, разрушение чего-то старого. В настоящее время это действие имеет развлекательное значение. Далеко не во всех семьях детям объясняется его суть, да и не все взрослые о ней знают.
Но при этом сжигание Масленицы — все-таки языческий обряд. Однако если говорить о школе, то в одном классе могут учиться как неверующие, так дети из христианских, мусульманских, иудейских семей. И если в школе во время празднования Масленицы сжигают чучело, то и у родителей разных детей может быть различное отношение к подобным акциям. Да и сами дети могут реагировать по-разному, в частности, эта реакция зависит от тех ценностей и отношения, которое существует в семье.
Таким образом, важно иметь в виду, что для разных детей эта традиция может быть наполнена разными эмоциями и смыслом. Дети отличаются, в том числе, по темпераменту, своему психологическому настрою, чувствительности, и их реакция на обряд сжигания может быть также разной, причём более острой, чем на празднование Нового года или 8 марта.
В некоторых семьях игрушкам приписывают какие-то чувства, что ей может быть больно, да и сам ребенок, в силу своего внутреннего восприятия, может так думать, и в этом случае сжигание чучела, которое все-таки напоминает куклу-девочку, может стать для него переживанием.
В какой-то степени кукла-чучело может восприниматься ребенком как модель человека. А у детей есть способность идентифицировать себя с какими-то персонажами, ощущать те или иные ситуации через призмы чего-то личного. Поэтому если ребенок будет реагировать как-то особенно эмоционально, может быть, расстроится или испугается, важно поговорить с ним, разобраться, что именно вызвало у него такие чувства, подумать, что происходит в его жизни в настоящий момент.
Вспомните, в книге и в фильме «Чучело» Ленка Бессольцева, увидев, что сжигают чучело, одетое в ее платье, бросилась в огонь — тушить, ей казалось, что хотят сжечь именно ее. И даже не в такой конкретной ситуации, как сжигание абстрактной Масленицы, ребенок может каким-то образом идентифицировать себя с происходящим.
Если преподаватель решает все-таки участвовать с детьми в этом обряде, важно, во-первых, рассказать о символическом значении этой традиции, предложить детям участвовать в нем добровольно, спросить, есть ли у них какие-то опасения или вопросы. Ориентируясь на реакцию детей, на то, есть ли у них интерес или больше опасений, можно уже принять решение, проводить ли этот обряд или, может, стоит ограничиться рассказами о том, как праздновали масленицу в древние времена.
Психологический вред ничтожен по сравнению с духовным…
Протоиерей Максим Первозванский:
Протоиерей Максим Первозванский. Фото Юлии Маковейчук
Мне странно слышать, когда сжигание Масленицы приравнивают, скажем, к традиции поедания блинов.
В том, как мы едим блины, нет никакого языческого обряда. Ведь мы печем их не потому что это — символ солнца, а потому что это хорошая благочестивая русская традиция, вполне соответствующая Масленой неделе. А сжигание чучела Масленицы — это совершенно конкретный ритуал, в котором никакого утилитарного смысла, вроде того, что можно наесться перед постом, нет, а есть только языческие корни. Поэтому я категорически против того, чтобы христиане участвовали в этом языческом обряде. Как не называй его — «Проводы зимы», «Сжигание зимы», — все равно это будет языческий обряд.
Я обычно не отказываюсь, когда меня приглашают на Масленичные гуляния, только узнав, что там Масленицу сжигать не планируют.
Понятно, что психологически языческие обряды оказывают вред ребенку. Но он ничтожен по сравнению с духовным вредом. Говорить о психологическом вреде, физическом вреде в данном случае — что говорить, скажем, о психологическом вреде спиритизма…
Читайте также:
Как провести масленицу с детьми?
Прот. Алексий Уминский: Масленица — навстречу Великому посту [Видео]