На мой взгляд, нам вообще не стоит обсуждать закон о детской эвтаназии, принятый в Бельгии, и вообще тему эвтаназии. Это не та тема, к которой мы готовы хотя бы прикасаться, не то что говорить и тем более активно обсуждать. До тех пор, пока у нас не сделано на достойном уровне все для того, чтобы спасти ребенка, чтобы облегчить ему все психологические и болевые симптомы, пока это не начнет работать как часы даже в самом небольшом городе нашей страны… А у нас до такой работы еще очень далеко: качественной помощи больным детям и тем детям, которых уже не вылечить, но которым можно сделать достойной их дальнейшую жизнь — почти нигде не найдешь, даже в крупных городах.
Нам нужно приводить в порядок, налаживать буквально все, начиная с диагностики, лечения, а если лечение уже не может помочь, то должна быть предоставлена правильная профессиональная эффективная паллиативная помощь.
Давайте, господа, вернемся к подобным обсуждениям через десять лет и спросим, подошли ли мы к возможности задать этот вопрос в обществе или так и не подошли. А пока пусть по этому поводу дискутируют в Европе, в той же Бельгии, где у людей есть возможность достойно лечиться, достойно проживать жизнь, если лечение уже не имеет смысла. А у нас, повторяю, не стоит даже в принципе открывать эту тему. К чему тонны лишних слов и масса бессмысленно потраченного времени? «Надо, господа, дело делать», — как говорил Чехов. И только потом уже рефлектировать и анализировать.
Что касается личного опыта: я ни разу не сталкивалась с тем, чтобы у родителей поднимался вопрос о скорейшем уходе их неизлечимо больного ребенка. Никогда. Облегчить его состояние, сделать так, чтобы не страдал – вот о чем они думают.
А дети – они дети. Кто хочет мучиться и страдать? Мы вместе с врачами и родителями всеми силами пытаемся поднять их дух на борьбу с этой болезнью, ищем любые возможности, чтобы мотивировать их продолжать бороться. Сами они не всегда могут осознать это.
Но, с другой стороны, я не помню, чтобы дети хотели быстрее уйти из жизни. Хотя, возможно, просто у меня стерты границы между восприятием их усталости и – и этой мыслью. Людям, которые не сталкивались с раком, сложно объяснить, что это за сопротивление, что это за война ребенка с самим собой, как лекарства действуют на тело, на психику. Может быть, просто граница их усталости и отчаяния с желанием, чтобы все, наконец, закончилось. Но на сегодняшний день идти за этим желанием – это значит сворачивать все, чего добивались и добиваются врачи, наш фонд, родители и никуда не двигаться.
Записала Оксана Головко