В Казани, где я родилась и выросла, межнациональные смешанные браки – явление очень распространенное. По крайней мере, так было тридцать, двадцать лет назад, про сегодняшний день говорить не буду, поскольку не знаю. От смешанных браков рождались дети. Пока они росли, проблем «на почве национальности» у них не возникало. Во время игры в вышибалы, в футбол, в классики и в прятки было как-то не важно, кто в твоей компании – татарин, русский, полурусский-полутатарин или наоборот. Во дворе смотрели на другое: можно ли тебе доверять или ты противный ябеда, жадина или готов разделить яблоко, выданное родителями, на число всех гуляющих в данный момент ребят. Ну и так далее.
Смешанная семья
Дети росли. Во времена «противоречивой и угловатой» юности, когда взросление совпадало с мучительным поиском смысла жизни, они вставали на дорогу национальной самоидентификации, с восторгом открывали для себя сокровища веры. И вот примерно тогда те, у кого, скажем, мама – русская, а папа – татарин с удивлением начинали обнаруживать, что не все так просто в этом мире, как думалось в детстве.
Оказалось, что «вопросам крови» в современной действительности придается слишком много значения. Хотя постоянное движение народов, монгольское нашествие так все перемешало, что говорить о «чистоте крови» просто смешно. Но детям межнациональных браков, выяснилось, не до смеха. С годами многие из них все чаще стали чувствовать себя так, будто находятся меж двух берегов, пристать к какому-нибудь из которых у них никак не получается. Хотя они прилагают для этого массу усилий, построили крепкий корабль, выучили правила навигации… Но находящиеся на берегу не позволяют им бросить якорь, отталкивая баграми, палками и прочими подручными средствами.
Оксана Головко
Приведу крайне распространенную ситуацию. К сожалению, с ней не раз сталкивались мои знакомые, знакомые знакомых… Живет, скажем, на свете Ильдар Габдуллович Сайфутдинов (речь, естественно, не о каком-то конкретном человеке, а о некоем собирательном образе. Для примера. Так что все совпадения, как пишут в книгах или в титрах к фильмам – случайны). По маме – русский, по папе – татарин. И так сложилась, что русская культура оказалась этому Ильдару ближе (я собираюсь рассмотреть именно этот вариант, просто ситуация с другим вариантом мне менее знакома).
Более того, однажды он понял, что православное христианство – это именно то, что искала его душа и – крестился. А потом с удивлением обнаружил, что против своей воли часто оказывается в положение чуть ли не лузера. Татарский обыватель сразу обозвал его предателем веры. Хотя, выросший в советское время у советских родителей, особо ни во что не верящих, уже даже и в светлое будущее, он мог «предать» только пассивный атеизм… Да, кстати, считая себя русским, Ильдар не перестает с уважением и благодарностью относиться к своим татарским предкам…
А русский обыватель будет смотреть на нашего героя, мягко говоря, свысока, с презрением и недоверием… Особенно если Сайфутдинов имел неосторожность перебраться в «исконно русский город» — неважно это огромная Москва или маленький Гороховец… «Надо же, какой наглый, думает, что он русский!», — это Ильдар Габдуллович будет регулярно слышать, или, по крайней мере, читать во взглядах «чистокровных русских» постоянно. Неважно, что он в совершенстве владеет русским языком, в отличие от многих звОнящих и поедающих тортЫ «патриотов», неважно, что он досконально знает культуру и историю нации, частью который себя считает. Это никого не волнует. Фамилия-то – не подходящая!
К сожалению, подобное исходит не только от обывателей, считающих программу «Дом 2» вершиной интеллектуальной мысли. Один известный режиссер, у которого я как-то брала интервью, сказал, что принципиально снимает актеров только с русскими фамилиями. Значит, не попасть Сайфутдинову в картину к этому режиссеру, будь он даже гениальным актером, будь он даже русским националистом, направо и налево, иногда даже перехватывая через край, вещающий о величии нации. Опять-таки – фамилией не вышел! То, что он приносит пользу любимому Отечеству, создавая книги, картины, музыку, — воспевающие красотой и мощь русского народа, — значения не имеет.
А еще окружающие делают большие глаза, услышав, что наш собирательный Сайфутдинов (за которым на самом деле – много-много конкретных людей!) – православный. Ведь ему ПОЛОЖЕНО быть мусульманином. Почему положено? Неужели не понятно – по фа-ми-лии. «Начинать с того момента, когда родился, когда крестился?», — весело спрашивает Ильдар Габдуллович, когда ему выдают анкету для заполнения при устройстве на работу (в весьма солидное учреждение).
В отделе кадров удивленно пожимают плечами: «А разве вы можете быть крещенным?». Потом, когда он уже за дверью, – с раздражением переговариваются: «Лезут вот в наше православие!» Объяснять этим гражданам «мелочи» вроде наднациональности христианства как-то даже не хочется: по большей части они в последний раз в храме были на Богоявление, где путем неимоверных физических усилий смогли заполучить две пятилитровых канистры крещенской воды. Тем их духовная жизнь и закончилась. А наш герой – в храме каждое воскресение, и притом что не «стоит на службе», а принимает живое активное участие в богослужении… Но и от многих воцерковленных братьев пощады ждать не приходится. Выскажи он, скажем, мысль, хоть на одну сотую градуса отличающейся от той, что они придерживаются – в социальных, политических вопросах, — обвинений в «борьбе против русского народа» и одновременно снисходительного пожимания плечами: «чего ждать от инородца?», — не избежать.
И все это встречается настолько часто, что становится, увы, чуть ли не общим местом.
Так что «национальный» вопрос – действительно проблема в России. Если мы, русские… Стоп, куда это я лезу – со своей украинской фамилией, доставшейся от украинских бабушки и дедушки, с прабабушкой – немкой? Ну, да ладно, рискну продолжить: если мы, русские не в состоянии принять даже тех, кто считает себя частью нации и всячески работает для ее блага! Искренне уважать людей других национальностей, живущих бок о бок с нами – это, получается, — вообще не выполнимо?