«От таких детей рано или поздно отказываются»
Диана родилась в Мурманске, в семье моряков. Ее родители, Светлана и Виктор, когда-то переехали туда, чтобы работать на рыболовном судне, за несколько лет их корабль побывал во многих мировых портах. Семья жила в достатке, Диана была долгожданным ребенком. Раннее детство она вспоминает как самое счастливое время: ее баловали, водили в театры, к 4 годам научили читать. А потом родители стали пить.
— С этого начались все наши проблемы, — рассказывает Диана, подъезжая на коляске поближе к обеденному столу.
Сейчас ей 33. У нее черные волосы, макияж. Маленькие, почти детские кисти она кладет себе на колени.
— Очень хорошо помню, когда впервые увидела водку, — продолжает она. — Я спросила: «Что это?» — «Это лекарство». Потом какое-то время мама не пила. Однажды, на 8 Марта, она попросила купить мимозу. В свои шесть лет я была самостоятельной, проехала на троллейбусе две остановки. Возвращаюсь такая счастливая, думаю: вот сейчас мама вкусный обед приготовит, будет праздник! Но открываю дверь — и чувствую: что-то не так. Мама сидит пьяная… Я зашла в комнату, села на пол возле дивана. У меня началась истерика. Я плакала навзрыд.
С тех пор воспоминания о маме у Дианы остались только грустные. Почему ее самый близкий человек стал пить, она до сих пор не понимает.
— Они ведь пили вместе с отцом, драки устраивали. Потом развелись, когда мне было 4 года. Я ее пыталась спрашивать, она всегда по-разному отвечала. Говорила, пьет из-за того, что папа ее бросил, но я в это не верю. Мама не была маргиналом, наоборот! Начитанный, интеллигентный, эрудированный человек, с которым очень приятно общаться. От нее свет исходил. Легкая, светлая, добрая…
Большую уютную квартиру Светлана разменяла на маленькую, потому что не хватало денег. Она бросила пить и устроилась на новую работу. Диана пошла в 1-й класс.
— А я так учиться хотела… И мама меня всегда вдохновляла: «Учеба — это лучшее время!» Я уже и читала, и знала много, она с таким восхищением говорила про школу, что я туда стремилась. Но в школу я проходила две недели.
16 сентября 1995 года Светлана торговала на площади за молочным лотком, сзади стоял грузовик, где продавали картофель. Диана гуляла рядом — мама взяла ее с собой на работу. Вдруг машина поехала и прижала девочку к этому лотку со спины.
Диана Халикова
— Это не то, что я выбежала куда-то. Как говорят обычно? «Ребенок не был под присмотром, с ним что-то случилось». Понимаете, вот я, вот мама, вот машина. Пять секунд — и ничего не сделать. Я как будто увидела себя со стороны, сверху. В голове промелькнула мысль, что надо отбежать, но я не успела. А потом потеряла сознание, очнулась на столе: все мельтешит перед глазами — суббота, очень людно…
Диану забрали на скорой. Выяснилось, что у девочки травмирован позвоночник. Три недели она пролежала в реанимации. Мама сначала ее навещала, иногда приходила выпившая. Потом пропадала, появлялась опять. Врачи сказали, что от таких детей рано или поздно отказываются: «Вы можете сразу…» Эти слова она передала своей дочери — и перестала приходить совсем.
«Я лежала и смотрела, как мама пьет»
Диану перевели в другую больницу, где она пролежала еще месяц. Мама стала иногда заглядывать, но вскоре сломала ногу — и снова исчезла.
— Я не могла представить, что она меня не заберет. Это был страшный сон. Я ждала, плакала. Кто в восемь лет что-то понимает? Мама — центр вселенной. Ко мне даже пришел папа… он увидел меня и упал в обморок, и с тех пор я видела его только один раз. Через несколько лет он покончил с собой прямо в день моего рождения. Но я узнала об этом потом.
Диана верила, что совсем скоро поправится и поедет домой. Она не думала, что больше никогда не будет ходить. Время летело, никто за ней не приезжал.
Светлану едва не лишили родительских прав, но в тот момент она решила их отстоять. А девочку из детской больницы отправили в санаторий, уже на коляске. Там Диана провела год.
— Я надеялась, что встану. Коляска и коляска… Надо же как-то меня перевезти. Все говорили: «Занимайся. Нужно упорство». Это же сейчас есть информация, а раньше твердили: «Ты плохо стараешься». Но люди с такой травмой не встают. Даже если у них много денег. Ну вот такая данность. Вообще, наверное, я поняла это лет в 20. Делала упражнения, но все как-то ничего не получалось. Лет пять я в коляске даже сидеть нормально не могла — скатывалась.
Наконец мама забрала Диану и купила ей инвалидную коляску. Сначала все было хорошо: Светлана ухаживала за дочерью, записала ее в реабилитационный центр, где дети с тяжелыми травмами получали образование. Так длилось девять месяцев. Однажды она снова не приехала.
Девочку забрала знакомая, которая потом вернула ее домой. С тех пор Диану в центр никто не возил — Светлана стыдилась, что теперь ее все будут считать алкоголичкой.
Диана хранит портрет мамы
— Она никогда не признавалась в том, что пьет, и не дай Бог кто-то сказал бы ей об этом. И я три года не училась в школе. Просто лежала дома. Просто жила… Смотрела, как мама пьет, не пьет и опять пьет. Я сейчас не могу справляться сама, а тогда — тем более. Однажды сутки я пролежала одна без еды и воды. Не хватало ее… Я злилась, расстраивалась, я ее ненавидела, у меня были сильные истерики. Однажды это услышали соседи и подумали, что меня бьют. Я действительно сильно плакала, когда видела, что она пьяная.
Потом к Диане стала приходить учительница, но и это продолжалось недолго. Иногда во время урока они слышали, как в соседней комнате вместе со Светланой пьют посторонние люди. Вскоре девочку все-таки забрали в детский дом.
— Оказалось страшно даже не уехать из дома, а потерять маму. Она была для меня всем. Нет ни бабушек, ни тети, ни дяди. А теперь и ее не будет? И куда меня увозят, я не знала. Меня привели в больницу и сказали, что нужно сдать анализы. В карте я увидела слова «детский дом». Врач боялся сказать правду: «Ты понимаешь, это секретари заполняют. Значит, ошиблись. Мы тебя в санаторий отправляем».
Девочку увезли из Мурманска в Орловскую область. Это был конец мая 2000 года. С тех пор Диана не увидит маму 19 лет, а потом встретится с ней всего один раз — на телевидении.
«Хотелось носить каблуки, а не сидеть в коляске»
Первый месяц в детском доме девочка скучала по маме, было много слез. Но потом началась учеба.
— Детский дом — это было прекрасно. То, что там я смогла получить образование, а затем приехать учиться в Михайлов, — подарок судьбы. Там же я нашла друзей. Эти годы вспоминаю с большой любовью. Детский дом снится до сих пор. Началась полноценная жизнь, насколько это возможно. До этого я лежала в кровати 24 на 7.
Диана с трудом сидела в коляске, но ей нужно было ездить на все занятия. После аварии у нее до сих пор не работают пальцы, хотя этого не замечаешь.
— Да, это особое свойство — не показывать. Правая кисть еще более-менее, могу сама печатать, причесываться, есть, футболку переодевать. В подростковом возрасте хотелось быть красивой, носить каблуки, общаться с мальчиками, а не сидеть в этой коляске и чувствовать себя беспомощной. У меня была кривая спина, прыщи.
Честно, я считала себя самой умной, самой прекрасной и понимала, что все должны видеть мой внутренний мир. Но они не видели.
Диане во всем нужна помощь. Например, подняться ей тяжелее, чем лечь. В детском доме утром работали две санитарки: они поднимали девушку вдвоем за руки и за ноги, а уложить должны были до 5 часов, потому что вечером дежурила только одна. Диане было обидно ложиться так рано, и она придумала способ, который облегчил жизнь всем: коляску нужно наклонить назад, чтобы девушка сама подтянулась на локтях на кровать.
Когда Диане исполнилось 18 лет, ее собирались отправить в дом инвалидов, потому что в колледж принимали только тех, кто самостоятелен в быту, — санитарок там нет. Но девушка мечтала учиться дальше и считала, что обязана получить высшее образование. В детдоме долго думали, что делать, — и отпустили благодаря ее старшим друзьям: они пообещали помогать.
Так Диана поступила в колледж и поселилась в общежитии вместе с подругой, которая взяла над ней шефство.
— Я просыпалась, она вместе со мной. Мы пыхтим, понимаем, что пора вставать. Сначала поднимались в 6, чтобы успеть накраситься. Но потом поняли, что краситься не хотим (смеется). А потом эта подруга от меня сбежала. У нее появилась компания, и ей было уже не до ухаживания за мной. Но пришла другая студентка — и она была со мной до конца, пока я не вышла замуж.
«Она сама у вас родит»
С Кахрамоном, своим будущим супругом, Диана познакомилась на улице, когда возвращалась с подругой из города в колледж. К ним на велосипеде подъехал мужчина: «Девчонки, вдруг моя помощь нужна? Возьмите у меня номер телефона».
Диана с мужем Кахрамоном и дочерью Мадиной
— Я так на него взглянула, как я умела в свои 20 лет, и тоже дала ему свой номер. Приехала — а у меня шесть пропущенных! Почти через год мы поженились, после 3-го курса я ушла в академический отпуск — забеременела. И это было еще одно чудо. Сначала испугалась: у нас нет ни родителей, ни денег, ни жилья. Мы были откровенно нищими, жили в доме, где стояла печка, а за водой нужно было идти на колонку.
Еще Диана вспомнила, как в детстве вместе с мамой смотрела телевизор. Вахтанг Кикабидзе пел: «Когда-нибудь, наверняка, подымет детская рука мои года, мое богатство». И тогда Светлана то ли с грустью, то ли с иронией сказала: «А нас это не коснется». Она даже в мыслях не могла допустить, что у нее будут внуки. А Диана не могла допустить, что их не будет.
С вопросом «как быть» она с мужем пришла к гинекологу. В больнице их неожиданно поддержали: «Вы же собираетесь семью строить, а в семье нужен ребенок».
За время беременности Диана очень сильно похудела — из-за токсикоза не хотелось есть. До седьмого месяца живота не было видно совсем.
— Сложно уже на 8–9-м месяце, когда ты не знаешь, куда лечь, потому что лечь некуда: у тебя везде живот. Что неудобно — каждую неделю должна была ходить к врачу и сдавать анализы на контроль, все ведь переживали… Меня готовили к тому, что нужно делать кесарево сечение, но все получилось совсем по-другому.
В роддоме девушку осмотрел пожилой профессор.
— Она у вас сама родит.
— Как сама?
— Родит-родит.
Он оказался прав. Диана родила Мадину, свою дочь, без хирургической операции. Но трудности только начинались. Первые три месяца молодая мама не знала, как справляться, потому что руками она делать почти ничего не могла. Сначала помогал муж. Когда он пошел на работу, пришлось учиться самой.
Диана с дочерью Мадиной
— У нас был манеж с подушками, откуда Мадина сама вылезти не могла, я вытягивала ее за рубашку. Когда она спала, я ей меняла памперс. Потому что иначе она от меня уползала. Муж оставлял мне кипяток, я ей смесь могла сделать. Приспособились как-то. А надо было еще заканчивать колледж! У Кахрамона есть старший сын, ему было 16 лет, он приехал к нам пожить и 9 месяцев нянчил мою девочку, пока я доучивалась. А потом я даже заочно окончила университет.
Все это время у семьи не было своего жилья. Государство его не давало. Хотя Диана и выпускница детского дома, она была прописана в Мурманске у мамы. «У тебя есть право на жилье, ты поезжай туда». И никого не волновало, что там Диану не ждут: мать пила и давно разменяла квартиру на общежитие.
Диана писала на телевизионные передачи о том, что ей нужна помощь. Но все равно пришлось справляться самим. Нашли дом, где не было ни канализации, ни горячей воды, купили в рассрочку: Кахрамон за полгода привел его в порядок своими руками.
Мадина
Еще через несколько лет Диана снова написала на телевидение, на этот раз на программу «Мужское и женское». Она не догадывалась, что там встретится со своей мамой.
Первая встреча с мамой за 19 лет — и последняя в жизни
— Я хотела рассказать о том, чего можно добиться, сидя в коляске. Не писала про свою судьбу, про то, что есть сейчас. В моих глазах был какой-то вдохновляющий выпуск. А они раскрутили историю с мамой. Это все было так неожиданно! Я попала туда и встретилась с ней впервые за 19 лет. Через полгода мамы не стало. Наверное, Бог послал эту встречу — первую за столько лет и последнюю в жизни.
Но эта встреча была тяжелой для обеих. Светлана не стала выходить в студию, устроила истерику. Диана услышала голос, поехала за кулисы и там увидела худую женщину в шапке, которая тоже сидела на инвалидной коляске. Это была она.
Сначала мама ее не узнала. Диана попыталась обнять своего самого дорогого человека, но сделать это мешали коляски.
Светлана не смотрела на дочь, потом обвиняла ее в том, что она устроила «показуху» ради денег. Потом целовала руки.
За кулисами Светлану пытались поддержать.
— Что вы, не бойтесь, Диана вас простила.
— А за что меня прощать? Почему вы все говорите, что простила, за что? — Светлана плакала и закрывала морщинистое лицо.
Этих слов Диана никак не ожидала.
— Они перевернули мой мир. Все эти годы я верила, что меня любят и что просто так сложились обстоятельства. Оказалось — нет. Мы встретились с мамой в гримерке и поговорили, насколько это возможно. У нее уже было нездоровое сознание: 64 года, микроинсульт, образ жизни сказался… Но расстались мы по-хорошему. Она с внучкой напоследок познакомилась… Я не хотела драмы и не ждала, что так будет. Не скажу, что у меня после была депрессия, но я потом выходила из этого состояния с психологом, было очень сложно.
Награды Дианы
Диана часто звонила маме в Мурманск, посылала подарки, спрашивала про здоровье. В апреле Светлана не взяла трубку. Сказали, что она в больнице с гангреной и что ей будут ампутировать ногу. Но мама не дожила до операции. Ее не стало через четыре месяца после съемок.
— Маму похоронили в Мурманской области. Иногда думаю поехать туда, но у меня еще не все переболело. Я не до конца приняла… Прошло чуть больше года, как мы увиделись, и пока не отпустило. Хотя я не держу на нее зла. Просто это тяжело осознавать.
«Мне бы одну здоровую руку, я бы свернула горы»
— Диана, что сейчас для вас самое трудное?
— Постоянная зависимость. Мне бы хоть одну здоровую руку, кажется, я бы горы свернула. Но ее нет, горы приходится сворачивать так, а это сложно. Все время подстраиваешься, терпишь, ждешь. Коляска — хорошая проверка, насколько ты терпелив и насколько ты умеешь договариваться.
Награды Дианы
Тебе надо планировать на 10–20 шагов вперед, потому что, если ты вечером не скажешь, чтобы тебе поставили стакан с водой, у тебя его не будет. Не будить же ночью семью. Нужно планировать, чтобы комфортно было и тебе, и тем, кто помогает. Это целый ребус, который приходится решать каждый день. Но вроде как справляемся.
— А что можете сами делать?
— Посуду помыть, со стола убрать. По помещению ровному могу ездить. Я прошла курс макияжа. Иногда люблю себе сделать что-то яркое. Глаза умею красить, не смотря в зеркало! Когда муж меня возил в колледж, у меня было 15 минут, чтобы привести себя в порядок, и я быстро научилась.
А так сейчас много работаю, начала еще в 2011 году. Так как я всю жизнь писала, устроилась автором студенческих работ. Это до сих пор меня кормит, но по основной работе я SMM-менеджер и бухгалтер. Еще веду «Бложек без ножек», где рассказываю свою историю и часто делюсь опытом с людьми, которые оказались в похожей ситуации.
— В какой момент вы приняли, что не сможете ходить? Как вам это далось?
— Мне никогда в голову не приходило, что я чего-то не заслуживаю или что меня можно не любить. Когда на тебя впервые смотрят, видят сперва, конечно, коляску. А потом начинается общение, и уже открывается что-то большее. У меня есть специальный прием. Встаньте, пожалуйста. Вот у вас есть ваша жизнь, ваши родные, ваши друзья, да? Вы что-то любите. Подумайте о том, кто вы есть, одну минуту.
— Допустим…
— А теперь садитесь. Что-то изменилось?
— Нет, я просто сижу.
— Вот, и я сижу. Меня это не меняет. Раньше хотелось быть такой, как все. А сейчас понимаю, что я другая и дело не в коляске. Я личность. И не так важно, могу я ходить или нет.
Фото: Сергей Щедрин