Утешить ребенка и справиться с гневом
— Некоторые родители считают: если их ребенка обижает другой ребенок и между ними даже происходит какая-то форма насилия, взрослый имеет право защитить свое чадо — то есть применить силу к обидчику. Так ли это?
Анастасия Рубцова
— Давайте все-таки разделять понятия «защитить» и «применить силу». Из одного другое совершенно не следует. Имеем ли мы право защитить своего ребенка, занять в конфликте его сторону? Да, безусловно. Мы его ресурс, и мы заинтересованы в его благополучии.
Есть расхожая идея, что ребенок «должен разобраться сам» — так вот, не всегда он может, и не всегда должен. Он иногда и физически, и психически не может противостоять агрессивной стае одноклассников и становится их жертвой. Иногда темперамент человека таков, что он теряется в открытых конфликтах — это совершенно нормально, все мы разные и не обязаны поголовно обладать бойцовскими качествами.
Но мы, как взрослые, как родители, вмешиваясь, не имеем права применять к обидчику физическую силу. Это табу, и это превращает в насильников уже нас самих. Не говоря уже о том, что это запрещено законом.
— Если конфликт жестокий, оскорбительный, первая реакция родителя, особенно папы, наказать обидчика. Как конкретно с этим первым нахлынувшим чувством справиться?
— Так же, как мы справляемся с любыми острыми приступами гнева. Или ревности, или злости. У нас, взрослых людей, регулярно случаются такие ситуации, когда мы сталкиваемся с труднопереносимыми чувствами.
Подышали. Пробежались по лестнице несколько раз, движение прекрасно снижает напряжение. Поорали куда-нибудь в воздух. Подвигались, привели в порядок физиологию.
После этого можно думать о стратегии. Но не стоит действовать под влиянием первого импульса.
— Холерикам справиться с гневом очень сложно, если они осознанно не занимаются регуляцией этой эмоции. Как успокоиться?
— Давайте искать наименее разрушительные формы из возможных. Если у нас в голове варианты — наорать или ударить — лучше наорать. Если выбираем между написать гневное письмо или наорать лично — лучше написать. Всегда выбираем наименее разрушительный вариант.
Не требуем от себя чудесного погружения в состояние дзена. Но все-таки помним, что мы взрослые люди и мы хозяева своим эмоциям. А они, какими бы ни были душераздирающими, не длятся вечно.
Дышим глубоко. Если что-то произошло — нашего ребенка уже обидели — очень вероятно, что любые наши действия можно отложить на пару часов. На три часа. Чтобы мы успели если не все, то хотя бы кое-что обдумать. Как взрослые.
— А что сказать своему ребенку? Вот он приходит домой в слезах или ярости, с ним поступили жестоко, несправедливо, унизительно. Что ему сказать, как действовать? Это ведь не малыш, которого можно прижать к груди и купить затем игрушку.
— Можно использовать классическую схему: констатируем факт, потом называем чувство, после этого вместе думаем над вариантами помощи. Например, говорим ребенку: «Произошло то-то и то-то. Ты унижен, тебе сейчас очень больно, мне тоже очень больно за тебя». Мы можем дать оценку происходящему, мы же не обязаны хранить нейтральность. Можем сказать: «Да, твой одноклассник поступил как скотина». Имеем право.
Но, если мы хотим утешить, лучше не застревать на своих чувствах, хотя представляю, как все кипит внутри. А вернуться к чувствам ребенка: «Ты в ярости, тебе дико обидно». После этого говорим: «Хочешь, обниму? Хочешь, мы с тобой подумаем, что с этим делать? Хочешь, купим что-нибудь? Хочешь, я оставлю тебя в покое? Хочешь, вместе поругаемся на обидчиков?» Каждый родитель примерно знает, что может порадовать его ребенка в такой ситуации.
Самое главное и самое сложное здесь — переключиться со своих чувств на чувства ребенка. Даже если нас тоже трясет и колошматит. Запомним эту универсальную схему: факт — эмоция — предложение о помощи.
Не отвечать на зло грубой силой
— Если родители применяют насилие в таких конфликтах, что в этот момент с ними происходит? Сильная жажда защитить своего ребенка? Невоспитанность? Высокая степень агрессии?
— Я думаю, что все вместе. У людей, которые ведут себя агрессивно, как правило, не очень высокий уровень самоконтроля.
И если они, условно, способны поставить на колени и ударить чужого ребенка, то, скорей всего, и по отношению к своему ребенку могут так поступить.
С некоторой долей вероятности. Поэтому я бы не стала романтизировать этот способ разрешения конфликтов.
С другой стороны, родитель имеет право что-то делать, чтобы конфликт прекратить и не допускать его развития. Но наша задача — не стать насильниками, наша задача — конфликт погасить.
— Остановить цепочку зла?
— Да. Потому что мы, как люди, обладающие большими ресурсами и большей властью, чем дети, способны это сделать. Они же внутри ситуации не всегда на это способны. По большому счету, если уж мы входим в конфликт между детьми на правах третьей силы, мы должны быть миротворческим контингентом.
И мы не можем применять насилие по отношению к чужому ребенку, не можем его трогать, трясти, бить, ставить на колени, потому что — на секундочку! — это принесет репутационный ущерб не нашему ребенку, а нам самим. Это уголовная ответственность, к тому же в нашем обществе обижать ребенка порицаемо, даже если он себя ведет неидеально. Насилием мы ставим под удар себя и свою семью — и нашего ребенка обвинят не в том, что он «ябеда», а в том, что он сын или дочь жестокого садиста.
— Ну и, наверное, равный должен разбираться с равным?
— В идеальной ситуации, может быть, да. Но в реальной жизни — кто кому равен? Мы все не равны, наши силы и возможности, так что разбирается, кто с кем и как умеет.
Наша задача, когда мы чувствуем, что сильнее — не быть жестокими. Это запускает порочный цикл, где насилие порождает насилие, которое в свою очередь порождает насилие, и так до бесконечности. Мы не можем опускаться до физической агрессии, насилия, потому что это путь в бездну, которая затягивает нас вместе с жертвой очень глубоко.
Выслушать другую сторону и договориться
— Что же делать? Какие ошибки еще могут допустить родители?
— Главная наша ошибка как родителей — когда мы думаем: ну вот сейчас быстренько разрулим конфликт, пригрозим обидчику, и все. На самом деле это долгий процесс. То есть мы вмешиваемся, призываем обидчика к порядку — после этого смотрим, контролируем, перестал ли Вася обижать Машу или не перестал. Контролируем через неделю — что изменилось. Через месяц. Через пару месяцев.
И лучше начинать с выслушивания обеих сторон. То есть мы выслушали, что-то сказали, чем-то пригрозили. После этого мы дали ситуации измениться и смотрим — сработало или не сработало.
Так что, если уж родитель входит в конфликт детей, он, во-первых, должен быть готов выступать как миротворец, а во-вторых, должен помнить, что это работа вдолгую, не на один день.
— А если у родителя есть намерение без агрессии, без насилия разобраться с обидчиком ребенка, можно ли общаться с чужим ребенком наедине, без присутствия его родных взрослых?
— Есть практика, а есть теория. В теории нехорошо, конечно, разговаривать с ребенком без присутствия его взрослых представителей. Но на практике почти всегда так и происходит. Очень мало случаев, когда участвуют прямо Монтекки и Капулетти — семья с одной стороны, семья с другой стороны. Это ситуация должна накалиться до такого градуса, когда в нее вовлекается множество людей. Обычно, когда конфликт между детьми и вмешивается родитель, он не ждет, когда появятся чужие родители.
Имеет ли право родитель как-то строго разговаривать с чужим ребенком? В разумных пределах, наверное, да. Что при этом чувствует этот чужой ребенок? Гамму очень неприятных чувств. Разрушительна ли она? Ну, обычно нет. Травмирует ли она его на всю жизнь? Вряд ли. Тем более, раз уж он в этой ситуации оказался, у него, очень вероятно, тоже есть сложности с агрессией. И когда его поведение встречает отпор, осознание, что за жертву есть кому заступиться, часто отрезвляет.
— Как поговорить с родителями обидчика, чтобы их не заклинило на ситуации, что они ребенку верят и он такого не мог сделать?
— Ну, всегда полезно начать с того, чтобы выслушать другую сторону. Начинать не с обвинений, а с выслушивания — хотя это очень сложно, соглашусь. Мы говорим, другая сторона говорит, как она нас услышала, с чем она согласна, с чем не согласна. И так, пока не договоримся.
По большому счету, наша задача в таком разговоре одна — чтобы вторая сторона согласилась с тем, что эта ситуация не должна повторяться.
— А если мы настроены на конструктивный спокойный диалог, а в ответ слышим нахальный ор?
— Бывает и так, к сожалению. Это очень обидно. Но мы не всесильны.
Нет никакого волшебного способа превратить хама в человека, способного нас слышать.
И если мы чувствуем, что силовой перевес не на нашей стороне — нам ничего не остается, кроме пути смирения. Увы.
— А о чем можно попросить родителей обидчика?
— Поскольку наша задача — сделать так, чтобы ситуация не повторилась, переговоры мы ведем именно про это. Мы играем в сотрудничество со второй стороной и говорим: «Давайте мы будем делать так, так и так. Вы согласны?» Нам отвечают: «Да, мы согласны». Мы уточняем: «А вы согласны с чем?» Важно, чтобы вторая сторона проговорила, что она нас услышала и на что именно она согласна.
— Если, например, очень важно, чтобы наш ребенок получил извинения, а та сторона отказывается их принести?
— В жизни бывают ситуации, когда нам важно что-то получить, а другая сторона отказывается это дать. Тут опять же нужно взвесить наши силы и силы другой стороны, и понять, можем мы силой выбить эти извинения или не можем? Если можем — ну, давайте попробуем. Если нет — то нет.
Инструкция по разрешению конфликта
— Как же правильно разрешить конфликт своего ребенка с чужим? Распишем пошагово?
- Надо оценить расклад сил, попробовать немного успокоиться самим. Оценить, насколько велика угроза для ребенка. Оценить, насколько адекватна и договороспособна другая сторона. Одно дело, когда обидчик — мальчик с интеллигентными родителями. Другое — когда это совершенно разболтанный ребенок родителей с алкогольной зависимостью.
- Оцениваем свои силы и вырабатываем стратегию. Готовы ли мы идти разбираться и скандалить? Все очень индивидуально и зависит от того, какие у нас в семье есть ресурсы и как мы умеем выходить из конфликтных ситуаций.
- Стараемся выслушать обе стороны. Две стороны говорят в присутствии третьего, каждый описывает свою версию событий. Такая очная ставка.
- Продумываем действия сторон, составляем для них новые правила. Что-то неприемлемое запрещаем. Смотрим, что будет проще — может быть, уйти от конфликта или посотрудничать.
- Через какое-то время мы возвращаемся — ни в коем случае этот пункт нельзя пропускать! — и контролируем эффективность наших действий. Что получилось, что нет? Может, надо провести какую-то «работу над ошибками», еще кого-то дослушать, кому-то пригрозить, напомнить о договоренностях?
И важно, чтобы никто в этой истории не был сильно унижен. Унижение — это всегда напряжение в системе, эскалация конфликта, и все становится только хуже.
Современные дети не знают слова «ябеда»
— И унижая другого ребенка перед своим, мы же подаем плохой пример?
— Вообще говоря, да. Нельзя унижать своих перед чужими, чужих перед своими. Вообще, унижать не надо никого. Если у нас есть сила и есть уверенность в своей силе, мы скорее будем великодушны.
— Такое вмешательство не несет репутационных рисков для ребенка? Не будут ли над ним смеяться — «Ты ябеда, сам за себя постоять не умеешь»?
— Для современных детей это не так. Но этот миф рожден, я подозреваю, советской историей, в которой дети вынуждены были со всем разбираться сами. Революция, голод, беспризорники, гражданская война, Великая Отечественная война — огромное количество детей росло фактически на улице и жило по законам стаи. Ты слаб? Тебя сожрут. Смеешь жаловаться? Опять сожрут. Ты займешь достойное место в стае, только если ты силен, зол и готов за себя «постоять».
В современном мире, где нет войны, детям гораздо выгоднее уметь воспользоваться ресурсом, который у них есть. А родители, их возможности, сила убеждения и способность встать на сторону ребенка — это ресурс. Как показывает практика, современные дети про слово «ябеда» уже не вспоминают, а многие его и не знают. В наших головах оно еще есть, а у них уже нет. Для них это нормально, что другой ребенок опирается на родителя.
— А что, если в разрешении такого конфликта прибегнуть к нестандартному решению? Пример: ребенок ходит в кружок и его достает, всячески поддевает мальчишка старше. И тогда папа ребенка надевает куртку, как у Рэмбо, приходит к концу занятий, встает в раздевалке и 10 минут мрачным тяжелым взглядом смотрит на задиру. Не произносит ни слова, просто смотрит. И это помогло, задира отстал.
— Это прекрасное творческое решение, которым можно только восхититься! Иногда не нужно угрожать, не нужно даже ничего говорить. Вторая сторона тоже чувствует интуитивно, что не то что-то делает. И прекрасно реагирует на такие даже не высказанные угрозы. Так что да, есть смысл подойти к проблеме креативно.