Два деда Мороза увлеченно лупили друг друга. Мешки с подарками побросали в стороны. Оба были пьяны. Оба с упоением матерились.
Дело было в канун нового, 1989 года, на главной площади приволжского городка. На дерущихся дедов Морозов с укоризной смотрел Ленин — с постамента. Вместе с Лениным смотрела и большая часть горожан: площадь была местом массового паломничества, там происходило все самое интересное, там гуляли семьями — с детьми. Одним из этих детей был и я. Я смотрел, как два сказочных персонажа дубасят друг друга, как они забыли про свою обязанность дарить детям подарки, как торчит трогательно деревянная лошадка в одном из дедморозовских мешков, и моя вера в новогоднюю сказку умирала.
Дедов в итоге забрали в милицию. А моему ощущению новогодней сказки предстояло пройти еще массу испытаний в будущем.
Одним из самых сложных был пединститут. В канун нового года студентам давали разнарядку: от каждого курса требовалось по два деда Мороза и две Снегурочки. Обходить нужно было подведомственные вузу дома. Уж, не знаю, кто там жил: дети ли сотрудников вуза, или дети из школы и детсада, прикрепленных к вузу, или другие дети? В любом случае, детей было много. В каждой из квартир они ждали деда Мороза. Они старательно учили деду Морозу стишки. Они радостно бежали ему навстречу в своих коротких штанишках.
За «работу» дедом Морозом в педвузе обещали помочь с зачетами. Обещали и другой профит. «В каждом доме вас будут поить и кормить! — убеждал нас декан факультета. — Это будет райская жизнь!» Стоит ли говорить, что после этого в деды Морозы записались самые отъявленные двоечники и хулиганы института. Когда всех их собрали в актовом зале, казалось, что проводят опознание преступников, а не инструктаж по волшебной деятельности.
Потом начали раздавать инвентарь. «Посох! Борода! Халат! Распишитесь!», — командовал проректор по хозяйственной части. Получив снаряжение, деды Морозы дружно вывалились курить перед началом первого рабочего дня.
Толпа курящих, сплевывающих дедов Морозов — отличное зрелище. «И эти люди сейчас пойдут к детям?», — с ужасом думал я. Я тоже курил, и на мне была борода из ваты: как и остальным, мне очень нужно было получить зачеты. Но зато я писал стихи в факультетскую стенгазету и полагал, что это меня оправдывает, делает чуть-чуть лучше. Реальность очень быстро сравняла нас всех.
В деды Морозы записались самые отъявленные двоечники и хулиганы института. Когда всех их собрали в актовом зале, казалось, что проводят опознание преступников, а не инструктаж по волшебной деятельности.
За день нужно было обойти пятнадцать-двадцать квартир. И если в первых квартирах дед Мороз еще сохранял человеческий облик, то чем дальше к концу рабочего дня, тем меньше человеческого в нем оставалось. Кормили и наливали щедро. Отказаться значило обидеть хозяев. Да, отказываться — если по-честному — никто и не думал.
К концу дня деды Морозы обменивались накопленным за день опытом. «Представляешь, они открывают дверь, и я, как был, с мешком подарков, упал к ним в квартиру». «…и потом мальчик начинает читать стих, а я перебиваю его и говорю: «Так! Несите гитару. Сейчас я буду петь вам „Гражданскую оборону“»! «Я спрашиваю: „Танечка, почему ты в мальчиковых брючках?“, — а мама мне отвечает: „Это Ванечка! Танечку еще не привели из детского сада“».
В тот год — как и во все предыдущие, и во все следующие — деды Морозы полностью дискредитировали себя. Это было варварское, бесцеремонное вторжение в нежный мир детства, отягощенное мотивами личной выгоды — получением зачетов, выпивки и еды. И потом я часто и с ужасом думал: как сложилась жизнь тех детей? Продолжают ли они писать письма деду Морозу? Во что верят? Писаются ли по ночам?
Вы знаете, что 20 лет его стажа — это сотни разрушенных детских мечт? Вы знаете, что это его сняли в том ролике на Ютьюб, где Снегурочка тащит бесчувственного деда Мороза в метро?
Добровольно-принудительный призыв в сказочные деды продолжился и во взрослой жизни. На предприятиях, где работал я или мои знакомые, во всех взрослых коллективах под Новый год вставала нужда: кому на этот раз изображать Деда? И каждый раз — заручившись обещаниями будущих выгод — изображать его шли самые отпетые, самые нестабильные и нетолерантные взрослые люди.
Более того. Совсем недавно я узнал, что некоторые из них сделали игру в деда Мороза своей профессией. Подались в ивент-агентства. Состряпали нехитрые резюме. «Дед Мороз с 20-летним стажем. Домашние праздники и корпоративы». Мне хочется звонить по этим ивент-агентствам и кляузничать: «Послушайте, вы смотрели в глаза этому человеку, когда брали его дедом Морозом? Вы знаете, что 20 лет его стажа — это сотни разрушенных детских мечт? Вы знаете, что это его сняли в том ролике на Ютьюб, где Снегурочка тащит бесчувственного деда Мороза в метро? Вы знаете, что как сказочный персонаж он — ПРОФНЕПРИГОДЕН?!».
Это ясно как день. Поскольку деды Морозы имеют дело с материалом самым хрупким, наивным и доверчивым — с нашими детьми, поскольку работа их сопряжена с повышенной ответственностью — как работа полисмена или пожарного, все они должны проходить строгий отбор. При приеме на работу кадровики должны поднимать весь массив информации на кандидата. Привлекался ли дед Мороз к уголовной ответственности? К административным взысканиям? Бывал ли замечен во вредных привычках? Женат? Разведен? Если разведен, исправно ли платит алименты? Не помешает детектор лжи. Не помешает принцип двух следователей: один будет запугивать кандидата, другой будет ласков — так тот вернее расколется. Не помешает служба внутренней безопасности и сеть тайных покупателей. Они будут ждать деда Мороза в своих квартирах и испытывать на соблазны: «Выпьете? — Нет! — Даже французского коньячку? — Нет! — Даже просто для запаха? — Нет!»
И когда дед Мороз пройдет через огонь, воду и медные трубы — и пройдет незапятнанным — только тогда ему можно будет выдать лицензию: «К несению сказочной службы — годен!».
Жаль, что этот момент просмотрела Госдума. Ее в 2013 году больше интересовали геи, школьная форма, имущество академии наук и другие несущественные вещи.
Михаил Боков