В издательстве «Никея» вышла первая книга священника Александра Дьяченко «Плачущий Ангел».
Мы неоднократно публиковали рассказы отца Александра, а сегодня предлагаем поближе познакомиться с их автором.
Со священником Александром Дьяченко беседует директор издательства «Никея» Николай Бреев.
— Отец Александр, ваше творчество уже известно многим, но мы о вас так мало знаем, что нам стоит все же познакомиться поближе. Расскажите немного о себе.
— Я провинциальный священник, служу в сельском храме, в так называемом дальнем Подмосковье. Крестился в 30 лет, в священство рукоположен в 40, писать стал почти в 50. Вся моя жизнь – это поиск её смысла и цели. Так что для меня приход в Церковь закономерен. Читатель моих рассказов, если заинтересуется моей биографией, узнает из них обо мне всё.
— Вы публикуетесь в популярном светском еженедельнике и ведете Живой Журнал в интернете. Можно сказать, что это два типа аудитории – пользователи интернета и читатели журналов. Отличаются ли эти аудитории? В чем их особенности? Есть ли разница во взглядах и запросах?
Николай Бреев беседует с отцом Александром Дьяченко
— Да, конечно есть. Большая часть тех, кто читает меня в еженедельнике «Моя семья», это люди нецерковные, многие впервые задумались о вере, читая эти публикации. И мне радостно, что некоторые пишут мне письма, на которые я стараюсь отвечать, кто-то просит молитв, тоже исправно поминаю на службах. Стараюсь направлять людей в храмы по месту их жительства. Люди хотят общаться со священником, но нередко это общение почему-то не получается. Здесь есть над чем подумать нам, священникам. Я не удивлюсь, если получу письмо читателя из моего посёлка. Большей частью людей волнуют их семейные проблемы, отношения с детьми, супругами.
В ЖЖ меня находят читатели по большей степени воцерковлённые, поэтому и вопросы задаются соответствующие. Это заставляет меня работать над собой и соответствовать уровню требований со стороны читателей.
— Насколько активны интернет-пользователи? Что их интересует и от чего «душа болит»? Можно ли сказать, что для многих интернет – источник духовного самообразования, или же это просто место общения и отдыха?
— Кто-то комментирует меня постоянно, кто-то просто читает. Наверно, кому-то интернет помогает узнавать что-то новое, для кого-то – это способ общения или отдыха. Но в любом случае, если люди читают то, о чём пишут священники, даже если из простого любопытства, они всё равно выносят что-то полезное. Да и нам, священникам, тоже не мешает узнать что волнует людей. Так что, получается, взаимная польза.
— И все же удивительно, что могло сподвигнуть вас завести свой ЖЖ? Откровенно говоря, ЖЖ священника – всегда осознанный, спланированный акт, в отличие от ЖЖ мирянина. Ведь на священника всегда взгляд более пристальный. Миряне же зачастую сами не знают, зачем завели аккаунт ЖЖ.
— Я не собирался заводить никакой интернет-журнал, но однажды меня навестила моя молодёжь, пристыдила, что до сих пор его не имею, и установила, даже позывной придумала. Просто меня давно уже просили вести записки, ведь практика любого священника изобилует множеством пронзительных историй, которые могли бы стать иллюстрацией нашей жизни. Читая их, человек мог бы задуматься и о своей жизни, попробовать определиться в нашей ценностной системе координат.
Так что, никакого заранее запланированного решения не было, но, видимо, таков Промысел. Мы мало что делаем, планируя предварительно, Кто-то планирует за нас.
— Согласны ли вы с тем, что интернет-пользователи зачастую используют интернет для удовлетворения своих социокультурных потребностей: в общении, любви, радости и т. д.? И видите ли вы в этом проблему? Не является ли это уходом от реальности, неким испугом перед трудностями жизни и желанием легкой жизни?
— Мне почти не приходится читать чьи-то журналы, кроме тех, кто приходит ко мне. Крайне мало свободного времени. Поэтому не смею давать характеристику всему этому движению. Но думаю, хорошо, что люди пишут, для многих это отдушина. Сейчас в реальной жизни никто никого уже не хочет и даже не способен выслушать. Поговорить не с кем.
— Вернемся к книге. После ее прочтения складывается впечатление, что ваши герои – это те люди, с которыми вы встречаетесь в своем служении, в жизни. Они выписаны настолько реально, что рассказы ваши хочется назвать хроникой жизни.
— Так оно и есть. Мои герои списаны с реальных людей, хотя я дерзаю заявлять, раз это литература, – уж простите за дерзость, писателем я себя не считаю, – значит, есть место и свободе автора. Поэтому могу, описывая события жизни одного человека, приписать их другому. Прототип живёт и здравствует, а я моего героя уже отпел. Мне важно провести мысль, и я её провожу так, как способен её выразить. Хотя практически все события, описываемые мною, реальны.
— Священник-писатель – явление довольно новое. До революции священники, пишущие художественные произведения, были, но это единичные примеры. Сегодня многие из отцов пишут художественные произведения и можно говорить о новом жанре литературы – священнической прозе. Почему именно сейчас священники чувствуют необходимость в творчестве? Нужно ли это? Интересно ваше мнение.
— Я не знаю, наверное, это чисто индивидуальная потребность. После того, как я простоял десять лет у Престола, мне понадобилось подвести некую черту, чтобы понять себя, свои действия, вспомнить людей, с которыми прожил эту жизнь. Всё-таки 50 лет – много, и сколько мне ещё осталось? Эти рассказы – это итог моей жизни, и они прежде всего нужны мне самому. Пишущих отцов, на самом деле, очень мало. Я и сам до того, как появилась моя страничка в ЖЖ, не собирался писать. Даже в мыслях не было. А насколько это нужно, давайте судить по тому, как будут востребованы эти книжки.
— Как вы думаете, имеет ли священник-писатель некоторое преимущество перед писателем-мирянином? Ведь ни перед кем так не открывают свои души люди, как перед священниками. Для чутких священников это колоссальный опыт познания психологии и души человека, который дает возможность тонко и точно выписывать персонажей и характеры.
— Писателей из числа священства, профессионально владеющих словом, очень мало, чаще всего это те, кто до прихода в Церковь уже писал. Таких можно на пальцах посчитать, их имена у всех на слуху. Среди мирян, пишущих на церковную тематику, есть изумительные художники, но они, если пишут, то чаще всего о неких внешних событиях, такого проникновения в душу человека они чаще всего не достигают. И это не является их недостатком, было бы удивительно, если бы это было не так. Священнику положено в первую очередь изучать душу, врачевать её, помогать ей. И если делать это десятилетиями, то, конечно же, такой навык появляется. Он и отражается в их произведениях.
— Раньше писательство – это десятки, если не сотни исписанных листов, полная бумажная корзина скомканных черновиков, бессонные ночи. Сейчас же – экран монитора, клавиатура да кнопка «Delete». Трудно ли писать сразу на экран? Как у вас слагаются тексты: в процессе набора или же долго блуждают в голове, пока не польется, как в одной песне:
«Полилась на бумагу
Темная брага
Выдержкой двадцать лет»?
— Когда хочешь начать рассказ так, как ты его задумал, то обязательно напишешь по-другому. Пишу на компьютере, на бумаге уже не получается. Писать могу два- три вечера. Потом правишь и закрываешь. На следующий день снова читаешь, что-то переписываешь, т.к. процесс осмысления темы продолжается, и потом отправляешь в журнал. Когда пишу, очень не нравится, потом перечитаешь, вроде ничего. А сейчас книжка вышла, просмотрел, и снова хочется всё переделать.
«Двадцатилетней браги» нет, каждому возрасту – своя «наливка».
— Многие ваши сюжетные линии затрагивают острейшие проблемы времени: духовное безразличие, пьянство, падение нравов. В чем вы видите основу наших проблем?
— В бездуховности и, как следствие, в бесцельности и бессмысленности существования.
— Как сельского священника не могу не спросить вас о современном состоянии русской деревни. Мое ощущение, как у Шевчука в известной песне:
«Города стучат экраном в лбы замерзших деревень».
«Есть ли жизнь за МКАДом», и какая она? В первую очередь, в духовном плане.
— Наша деревня нехарактерна для остальной Руси, потому сказать в целом не смогу. 90 процентов её обитателей – это дачники, много москвичей. Говоря о тех, кто живёт здесь постоянно, скажу, что у нас больше не приход, а небольшая общинка из людей реально верующих. Они для меня – отрада и моя духовная семья. Я люблю их безмерно, хочу жить с ними и умереть в их окружении.
— Обсуждая пути выхода из российской разрухи, часто говорят о том, что в первую очередь необходимо духовное возрождение. Согласны ли вы с этим, и есть ли у Вас надежда на это?
— Безусловно, возрождение необходимо, нет духа – нет и человека. Нет веры – нет и народа. Удастся ли нам подняться? Не знаю. Но очень бы хотелось. К сожалению, наш народ уменьшается числом, успеем ли что-то сделать? Я вижу, как самоотверженно трудится наш Патриарх, многие владыки и отцы, но этого мало. Если мы, рядовые священники, начиная с сельских батюшек, не пойдём в народ, не станем стучаться в души и сердца, –ничего мы не успеем.
Сейчас идёт борьба за молодёжь, и, скажу вам, среди них так много замечательных неравнодушных ребят. Никак нельзя их отдавать. Нужно искать ключики, вот я и корплю над моими рассказиками, стараюсь писать таким простецким языком, в первую очередь рассчитывая именно на них. Понимаю, что это будет востребовано.
Инициатива должна идти и от мирян, нам как воздух нужны на приходах настоящие православные общины. Деятельные духовные семьи, руководимые священниками. Без таких общин у нас нет будущего. Почему люди пропадают в интернете? От одиночества и нереализованности. Ищут общения и друзей, общины помогут людям найти подлинное общение и реальных друзей.
— Отец Александр, чувствуете ли вы оскудение любви между людьми? Ведь любовь — тот единственно верный фундамент, на котором необходимо строить все в жизни. Может быть, в этом проблема нашего времени?
— Смотря что мы понимаем под словом «любовь», если так, как у нас принято понимать, то такой «любви» даже и с избытком. Но если мы говорим о любви высокой, то такая любовь всегда жертвенна. «Бог есть Любовь», и Он подтвердил её своей крестной жертвой за проклятого и впавшего в грех человека. Чтобы любить, нужно быть носителем благодати, потому, что она и есть присутствие Бога в человеке. Без благодати наша любовь всегда будет замешена на эгоизме, а не на жертве. Такой любви, конечно, очень не хватает. И если становишься свидетелем проявления высокого чувства среди людей, то радуешься ему сам, словно ребёнок. Стать причастником такой любви, даже просто свидетелем, уже счастье. Она не только освещает, но ещё и освящает всё вокруг.
И дефицит такой любви – огромная проблема нашего времени.
Рассказы отца Александра Дьяченко