В рамках презентации состоялось заседание Семейного клуба на тему «Эпоха дошкольного детства». Участники: Михаил Бурмистров – преподаватель ПСТГУ, Екатерина Бурмистрова – психолог, автор книг, Анна Данилова – главный редактор портала «Правмир» и глава издательства, Анастасия Абрамова – один из основателей семейного центра «Рождество», культуролог и радиоведущая.
Прежде всего, Анна Данилова поблагодарила Екатерину Бурмистрову за замечательную книгу и отметила, что это книга не только опытного психолога, но многодетной мамы:
– Существует огромное количество семейных психологов, но часто при чтении статей возникает вопрос: интересно, а свои-то дети у автора есть? У Екатерины десять детей, понятно, что у такой мамы очень трезвый взгляд на воспитание, на отношения внутри семьи. Екатерина говорит о том, какой должна быть нормальная православная семья, о ее проблемах и сложностях абсолютно внятно и трезво.
Анна Данилова
Анастасия Абрамова отметила две особенности книги:
– Во-первых, Екатерина долгие годы сотрудничает с различными родительскими клубами и центрами, она как психолог находится внутри не столько проблемного поля, сколько в поле родительском, в котором очень много конструктивных практик, живого, любящего, активного материнства и отцовства – это очень важно.
Во-вторых, книга начала собираться еще в 90-е годы – время, когда родительство из общественных институтов воспитания начинало уходить в самостоятельное плавание. Тогда главной моделью отношений мамы с ребёнком стала модель мамы как преподавателя.
Книга Екатерины меняет эту модель – из позиции преподавателя и воспитательницы в яслях, мама ставится на позицию воспитывающего взрослого, который живет вместе с детьми.
Анастасия Абрамова
О месте мужчины в воспитании малыша от 0 до 4-х лет рассказал Михаил Бурмистров:
– С одной стороны, считается, что территория маленьких детей – типично женская, мужчины присутствуют где-то на периферии, а с маленькими детьми возятся мамы и бабушки. Это такие традиционные сценарии, традиционные роли, которые казались всегда очевидными, но в наше время, время, смещенных границ, эти традиционные ситуации меняются.
Для отцов открывается возможность попасть в ту зону, в которую обычно мужчины не входят, и найти там что-то действительно очень интересное и важное.
Очень важно, когда появление маленьких детей, воспитание маленьких детей, родители переживают совместно, не пугая друг друга, а вместе входя в удивительное пространство рожденного маленького человека.
Михаил Бурмистров
Я вспоминаю свой опыт вхождения в это детское поле, когда у нас родился первый ребёнок. Это было совершенное перерождение, удивительные переживания. Несколько дней я вообще не выходил на улицу, удивленно созерцая это чудо явления человека в мир.
Когда же мне пришлось все же выйти в магазин, я помню, как для меня изменился мир: люди как будто стали большими, угловатыми, звуки – низкими, резкими. Я отчасти стал видеть мир глазами того маленького существа, которое появилось на свет.
И далее всё остальное стало для меня так или иначе связано с этим начальным опытом удивления и какого-то внутреннего перерождения, вступления в это отцовство. Каждый человек, у которого появляются дети, посвящается в священный сан отца и матери.
Екатерина Бурмистрова рассказала о тех особенностях детей до 4-х лет, о которых взрослые обычно не задумываются и не подозревают, что они есть, в результате допуская нелепые срывы и ошибки в воспитании:
Ребёнок до 4 лет иначе воспринимает течение времени
– Например, для меня в свое время было абсолютным открытием то, что ребенок совершенно иначе воспринимает течение времени. Ребенок этого возраста живет в совсем другой временной реальности. Некоторые люди, у которых сохранились ранние воспоминания, помнят, как долго тянулись пять минут, как долго тянется вечер, когда ждешь маму и так далее.
Кстати, стандартный возраст, с которого человек более-менее помнит себя вспышками – это 4 года. Воспоминания до 4-х лет являются большой редкостью.
Длительность времени для трехлетнего ребенка нужно умножать примерно на четыре. То есть если мы ушли на час, в субъективной реальности ребенка нас нет примерно четыре часа. Если же мама уехала на неделю, то для ребенка это примерно месяц. И этот день в садике, когда мама приходит только к вечеру – это очень длительное время.
Мы говорим: «Подожди пять минут», а для ребёнка это абстракция. И тут возникает особый род конфликтов: «Ну как же, я говорю «подожди пять минут», а он даже этого не понимает, он, наверное, издевается!». Это одна из типичных родительских трудностей.
Да, у ребенка не включен таймер, внутреннее ощущение времени и понимание протяженности даже коротких отрезков включается вообще годам к 6,5 – 7, ближе к началу школьного обучения. То есть мы воспитываем существо, которое живет в другой временной реальности.
Какие из этого могут быть следствия воспитания? Нетерпение, сложность прерывания одной деятельности и переход к другой – мы знаем, что маленького ребёнка сначала невозможно собрать на улицу, а потом оттуда увести – сам момент перехода дается с трудом. И понимание этих особенностей снижает если не количество конфликтов, то как минимум их остроту.
Маму по-прежнему может сердить, что ребенок не готов оставить игрушки и уйти из песочницы, но когда понимаешь, что происходит, с этим проще иметь дело. И поведение ребёнка вызывает меньше гнева, меньше расстройства, ощущения того, что ты не справляешься — все эти чувства очень хорошо знакомы родителям маленьких детей.
У ребёнка до 4 лет отсутствует причинно-следственная связь
Еще одна глобально важная особенность этого периода – у маленьких детей не работает причинно-следственная связь. Простая, понятная для нас вещь, что из пункта А следует пункт Б – ребёнку недоступна.
То есть все наши рассуждения: если ты будешь наливать сок из полного пакета, будет большая лужа, или: если ты не наденешь на улицу резиновые сапоги, а наденешь красивые кроссовки, то не сможешь зайти в лужу, а также масса других, с нашей точки зрения абсолютно понятных вещей, ребенку не понятны.
А как нужно общаться с существом, у которого не работает причинно-следственная связь? Как можно с ним договориться?
Из зала тут же последовали ответы: Объяснять, игнорировать, переключить внимание…
– Да, волшебная вещь – переключение внимания, пока не работают причинно-следственные связи, это прекрасно работает.
Одна девушка предложила перевести все в пространство игры – не хочется надевать комбинезон, давай поиграем, что ты космонавт.
– Да, это замечательная возможность говорить на детском. У детей не работают причинно-следственные связи, но зато прекрасно работает воображение. Это, как правило, период между 2 и 3 годами.
А появляться причинно-следственные связи начинают где-то между 3 и 4 годами, с накоплением ребенком собственного опыта. До этого жизнь ребёнка –это опыт разбивания яйца, разливания супа, дотрагивания до чего-то горячего, взаимодействия с кошками. Тот ключ, который затем откроет возможность построения причинно-следственных связей.
Как только мы перестаем думать о возрастных особенностях, родители оказываются в плену ощущения, что ребенок издевается, что то или иное поведение ребенка – это намеренное действие. Это такой маркер перехода в неадекватное родительское состояние – как только нам кажется, что «он это специально», это сигнал, что нам нужна пауза.
Конечно же, этот возраст прекрасный, невероятно радостный, но даже со спокойными детьми мы понимаем, что это время постоянного взаимодействия. Даже те дети, которые прекрасно играют сами, в этом возрасте невероятно настроены на контакт, все время хотят быть на связи, для них самое важное – это отклик, им очень важно получить реакцию.
Родители от этого устают, это действительно нагрузочная работа, сравнимая с работой авиадиспетчера или водителя большой фуры – профессий, в которых необходим регулярный отдых. Обычно «хорошие родители» отдыха себе не дают, склонны себя загонять.
Не смотря на то, что у меня есть масса знаний про маленьких детей, у меня тоже бывали сложные моменты, когда мне казалось, что «они это специально», и Михаил говорил такую замечательную фразу: «Жена, ты помни, что это не злобные карлики, это дети».
Уникальное время от 0 до 4-х
Михаил Бурмистров также напомнил родителям об уникальности возраста до 4 лет и посоветовал не упустить его:
– Это удивительное время – первых лет. Когда дети вырастают, ты понимаешь, насколько это быстро проходящее время, которое никак нельзя компенсировать. То, что происходит в 1 год, уже не происходит в 2 года, а что происходит в 2 года, уже не происходит в 3.
А часто бывает так: первые дети рождаются у молодых родителей, которые строят карьеру, выясняют отношения между собой. И вот на этом фоне занятости собой, выяснения отношений, ипотеки, машины, происходит самое важное, что происходит в жизни человека – появление на свет, первые шаги, первые слова.
В результате, важнейшие вещи происходят где-то за гранью нашего внимания, игнорируются. Понятно, что надо ребёнка накормить, напоить, поменять памперс, но то, что можно созерцать, чему можно соучаствовать, это другое качество жизни, часто проходит мимо.
Вот это вот вхождение в пространство детей, и совместная жизнь с ними, могут дать новый опыт в том числе и серьёзным дядькам с бородами. Вхождение в этот опыт погружает человека в какой-то совершенно другой мир. А если мужчина с женщиной в этой ситуации находятся вместе, это будет еще и большая помощь мамочкам, которые часто находятся в психотическом состоянии.
Когда много маленьких детей, даже один-два, это зачастую ситуация сумасшедшего дома. Как жить в сумасшедшем доме? Надо четко понимать, что ты в сумасшедшем доме, и жить с радостью, принося мир. Этому очень может поспособствовать отец, он ведь грудью не кормит пока, физиологических изменений с ним не происходит.
Вопросы
Всю неделю на сайт «Правмира» поступали вопросы для Екатерины Бурмистровой, наиболее часто задаваемым из них был вопрос о раннем развитии ребёнка:
– Что вы думаете о методике обучения с пеленок, применяли ли вы ее на своих детях. Если да, расскажите о результатах обучения.
На вопрос ответила Анастасия Абрамова:
– Существует такое древнее представление, что ребенок – это маленькая копия взрослого. Это неправильное представление. Такой взгляд на ребенка связан с родительским представлением о том, что стакан пуст, но он уже есть. И чтобы он был полезным предметом, чтобы он мог послужить в этом мире, нужно его наполнять, и чем раньше, тем лучше.
Когда в начале 20 века наметилась эта тенденция смотреть на ребенка, как на сосуд, который надо утрамбовывать разными знаниями, на этот взгляд очень бурно и с большой сердечностью отреагировала наша интеллектуальная элита, в частности представители религиозной философии.
Например, русский философ Ильин задает вопрос – а что вообще есть человек? Человек – это не то, что он знает, это то, что он любит.
Педагог и богослов Василий Зеньковский посвящает этой проблеме целую статью, в которой это направление в отношении детства называет интеллектуализацией детства, и говорит о том, что основная задача воспитания – это не наполнение ума, а возжигание сердца.
Этот вопрос, заданный на правмировском форуме, имеет под собой это наследие взгляда на ребенка как на некий сосуд, который надо заполнять. При этом игнорируется тот опыт педагогики, народной педагогики, которая взращивала детей без карточек, таблиц и кубиков, и получался народ.
Именно в этом нежном возрасте — от 0 до 4-х лет — ребенок открывает для себя, что в этом мире ценно, учится любить. И это происходит вовсе не через обучение буквам и цифрам, а прежде всего, через слово, через колыбельные, потешки — ту среду, в которую он входит. Он учится быть человеком, узнавать над чем люди смеются, чем гордятся, перед чем испытывают благоговение, что отвергают и отрицают. Эти вещи очень значимы и являются теми семенами, из которых потом произрастает личность, и с которых начинается подлинное образование.
Екатерина Бурмистрова:
– Да, эта тема про раннее развитие очень популярна. Я нахожусь в особом положении как человек, консультирующий семьи и сталкивающийся с артефактами применения разных педагогических методик.
Почти все существующие методики раннего развития на нашей российской почве приносят очень странные, травмирующие ребёнка плоды. Не потому, что они сами по себе опасны, они безопасны и даже в ограниченном количестве полезны, но родители очень близко к сердцу принимают эти идеи раннего развития, не понимая, что ребенок, как говорится в восточной мудрости, это не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который нужно возжечь.
Когда мамы начинают думать, что ребенок – это сосуд, который нужно наполнить, существо, которое не будет развиваться само, если к нему не применить специальные систематизированные запатентованные усилия, у них есть высочайшая вероятность впасть в невротическое состояние.
Родители первенцев, уж не говоря про беременных, это невероятно внушаемая категория граждан. Связано ли это с гормонами или, как мне кажется, с зашкаливающим чувством ответственности за нового человека, но внушаемость родителей невероятная.
У меня была знакомая, которая говорила, что если беременной или кормящей маме авторитетно сказать, что для того, чтобы ее ребенку было хорошо, она должна 24 часа в сутки стоять на голове, она будет это делать.
Мы имеем дело с очень внушаемыми людьми, и соответственно наша ответственность огромная. У человека еще нет собственного опыта. Я знаю многих мам, которые применяли те или иные методики раннего развития с первенцами и имели положительный опыт. Уже ко второму ребенку их подход ко всему, что они применяли, существенно менялся.
Есть американские исследования о том, как меняется подход к методикам раннего развития от ребенка к ребенку. Человек не может долго жить без критического опыта, разум возвращается, включаются критические фильтры, человек формирует то, что мне кажется невероятно важным – собственную родительскую позицию. Осознанную, основанную на знании кто такие мы сами, какой у нас ребенок.
Нет никаких универсальных вещей, каждая мама уникальна, каждый ребенок уникален. Я противник жёстких подходов, мы никому ничего не должны, семья – это зона свободного творчества. Мы должны слушать душу, сердце, интуицию, совесть – все то, что нам помогает понимать что подходит, а что не подходит нашему ребёнку.
В Америке для студентов педагогических и психологических ВУЗов и колледжей есть специальная статья в учебниках – «тепличные дети». Это статья о том, как развиваются дети, повергнувшиеся методикам раннего развития. Очень полезно найти эту статью и прочитать.
– Насколько полезны развивающие занятия, стоит ли водить на них ребёнка?
Анастасия Абрамова:
– В этом поле есть разные модели развивающих занятий. Чем они отличаются? Если стены центра увешены красочными таблицами и схемами, то скорее всего это трансляция методов школьной деятельности на нежный возраст.
Если в комнате большой ковер, дверь всегда открыта для родителей, много музыкальных инструментов, то это занятия для мам вместе с ребенком. Суть этого занятия – дать возможность прожить некие практики, ранняя социализация для ребёнка.
Екатерина Бурмистрова:
– В нашей городской среде неизвестно для кого эти занятия важнее – для мамы или для ребёнка. И важно даже не содержание занятия, а то, что именно на этих занятиях образуются человеческие связи, складывается тот круг единомышленников, круг общения, ближний круг, с которым потом семья живёт.
– Если ребёнок в 4 года не умеет себя занимать, требует ежесекундного внимания, можно ли это как-то корректировать?
Екатерина Бурмистрова:
– Здесь несколько вопросов про социальную нагрузку – где ребёнок бывает, как устроена его жизнь. Такие дети живут внешними впечатлениями, если мы их в достаточном количестве не поставляем, они будут «съедать» близких. Детей-экстравертов в дошкольном возрасте большинство.
Тяжело постоянно организовывать сюжеты. Должна быть нагрузка, соответствующая темпераменту, но постоянно развлекать невозможно, и к трем годам надо начинать ставить границу, что мама и папа – тоже люди, они не могу все время играть, читать, находиться с ребёнком. Должна быть такая хорошая диета впечатлений.
Очень сложно менять привычки ребёнка, если ребёнок привык что ему всегда готовы обеспечить поток впечатлений, требуется определенная настойчивость.
Если ребенок способен сам играть, не трогайте его, радуйтесь, у вас родился подарочный вариант. Ему самому с собой не скучно. Это большая редкость.
Когда должно вызывать тревогу то, что ребенок не может находиться один? Я привыкла ориентироваться на внутреннее ощущение мамы – если у мамы есть ощущение, что ее сжирают, душат, есть ощущение поглощения, то это должно вызывать тревогу. Если вы не можете сходить в туалет с закрытой дверью, допить чай, поговорить по телефону, возникает вопрос – кто главный в семье, кто здесь Человек кроме самого ребёнка.
Михаил Бурмистров:
– Родители очень обращены вовне, читают много книг, общаются в сети, сравнивают себя с другими семьями – у меня не так, как у других.
Люди очень активно смотрят на себя со стороны, ищут рецептов в книгах, в сети. Это не правильно, не нужно отвлекаться от собственной реальности.
Особо прагматичный привкус это приобретает в православной семье, где все уходит в формат «домостроя» или в стремление следовать стереотипам: юбочка, платочек, все идут в храм с сияющими глазами. Несоответствие же этим стереотипам людей удручает. Возникает странная картина, когда люди, вместо того, чтобы находить свою меру и свой образ жизни, ориентироваться на себя и свои возможности, ориентируются на других, таскают детей на занятия и так далее.
Появление детей не должно выталкивать людей в это огромное информационное пространство, где предлагается куча рецептов, какие блюда приготовить из вашего ребёнка, как стать замечательной мамой и прекрасным папой. Надо обратиться к реальности собственной семьи, к собственным детям.
– Когда мальчику исполнилось 2 года, он очень бурно стал реагировать на отказ – щипаться, бросать вещи. Как быть?
Екатерина Бурмистрова:
– Один из основных, базовых родительских навыков – способность выносить детское сопротивление.
Когда мы ждем первенца, у нас идиллические представления о ребёнке. И самое важное, с чем приходится научиться иметь дело родителю ребёнка где-то с 2-х лет – уметь справляться с сопротивлением: вы говорите разумные вещи, а вас кусают и бьют, вы надеваете шапку, ребенок ее срывает, отрывает помпончики.
И здесь мы должны научиться не терять равновесие, сталкиваясь с сопротивлением ребенка. Это степень родительского посвящения. Вы должны понять в этот момент, что ваш ребёнок — это не злобный карлик, не богатырь, с которым надо сразиться, доказав, что суп должен быть доеден. У вас нет кнопки, чтобы его выключить.
Мир не рушится, когда ваш ребенок лег на пол в магазине и требует сникерс. Надо научиться это выносить, и для большинства это непросто.
Надо понимать, что это здоровый ребёнок, он развивается, но мы столкнулись с сопротивлением. Затем вы выбираете стратегию поведения. Если сопротивление происходит в общественном месте, в транспорте, где несколько сочувствующих говорит кто вы есть, вы выбираете одну стратегию, может даже непедагогичную.
Дома другие возможности. Нужно иметь в голове несколько аварийных планов как поступать, и этот опыт мы копим. Кому-то нужно перехватить руку, кого-то переключить, обычно признаки такого поведения видны уже на дальних подступах, и можно в эту ситуацию не попадать.
Но важно понять, что то, что происходит – это феномен развития для ребёнка, а для вас тренировка. И важно не то как закончится эта ситуация, а чему вы оба научитесь. Возраст от 2-х до 3-лет лет – это время возникновения основного количества договоренностей. Важно понимать, что вы имеете дело не с патологией, это не воспитательная ошибка.
Михаил Бурмистров:
– Эта проблема двойная, во всяком столкновении участвуют двое. Маленький ребёнок должен валяться, вопить, но проблема в том, что мама и папа часто впадают в невменяемое состояние, начинают всерьёз воевать. Нужно понимать, что воюют-то несопоставимые фигуры, надо видеть иерархическую разницу.
А возникает такой конфликт, как будто это существа одного ранга. Человек должен самого себя оценивать, а не ребёнка, взглянуть на себя со стороны — что, это всклокоченное, визжащее существо нормальная взрослая мама? Нет, конечно.
Анастасия Абрамова:
– У меня есть жизненный пример. Молодая мама играет с первенцем, катается по ковру, в какой-то момент возникает неразбериха, агрессия ребенка. Вечером приходит муж, мама рассказывает: «он меня поколотил, я расплакалась». Отец подходит к сыну трех с половиной лет и говорит: «У меня к тебе серьезный мужской разговор. Я знаю, что ты сегодня обидел мою жену», – «Какую жену?», – «У меня есть жена, это твоя мама, которую я не дам никому в обиду».
Очень трудно удержать статусные роли в современной семье – мы возимся с ребёнком на ковре, как ровесники, но потом встать и быть для ребёнка тем, за кем он тянется, не у всех получается.
Есть такое явление – «вторичное проживание детства». Мы с удовольствием поем, танцуем, валяемся, рисуем — это важно, это помогает научиться говорить на языке ребенка, но если это доминирующий способ общения с детьми, тогда иерархия нарушается. Должен быть кто-то большой и сильный, тот, кто сможет перехватить руку, фигура папы.
– Мой ребёнок ныл постоянно, я окунула его в снег, он сразу стал шелковым, дома, в такой же ситуации – в холодную воду. Можно ли это делать?
Екатерина Бурмистрова:
– Сложно оценить, и последствия вы увидите позже. Возможно вы нашли способ выключать истерическое состояние, но я бы не увлекалась таким способом.
Каждому из нас иногда приходилось применять к ребенку шоковую терапию, но лучше договариваться. Один раз это сработало, но вырабатывать страх холодового воздействия не нужно, можно оставить только на крайний случай.
У ребенка до 4-х лет не все чувства выражены в словах и есть право на негативные состояния. Нам это выносить тяжело, но ребёнку они нужны. Я не сторонник шоковых способов как системы.
– Если любое родительское «нельзя» порождает еще больший протест, то нужно ли больше говорить с ребёнком о том, что ему можно и меньше о том, что нельзя?
Екатерина Бурмистрова:
– Сложнее всего объясняться с еще несловесным ребёнком. Каждый родитель неговорящего ребёнка изобретают массу авторских штук как договариваться с ребёнком. Как только включилась речь, разрешительный контекст упрощается. Можно предлагать альтернативы — нельзя рвать книгу можно рвать газету, нельзя кидать чашку, можно тряпку.
2 года – крайняя степень зависимости от физиологических состояний. Ребёнок с утра способен понять границы, к вечеру – уже нет. Мы находим подход друг к другу в бесконечном количестве ситуаций. И главная ошибка – ставить все интересы ребенка наверх в семейной системе ценностей и приоритетов. Крайне сложно это не сделать с первенцем.
Ребёнок не должен стать центром вселенной, верхушкой иерархии ценностей, когда происходит инверсия ролей: ребёнок, дальше мама как персонал, затем папа как фигура для жизненного обеспечения.
Суть родительства – учиться приспосабливаться к ребенку, и он тоже приспосабливается к нам – это и есть воспитание.
Фото: Ефим Эрихман
Где купить книгу «От смерти к жизни»?
Издательство Правмира — под парусом веры!
«От смерти к жизни» – о книге, которую ждали
