Дети в храме

В декабре прошлого года благочинные округов Москвы обратились к духовенству с просьбой анонимно сформулировать проблемы детей и молодежи в московских храмах с целью совместного поиска путей решения этих проблем. Предоставить заметки необходимо было очень быстро, на работу было дано менее недели, этим и объясняется беглый характер публикуемого материала.

Автор осознает, что тема далеко не раскрыта, и приглашает читателей к продолжению разговора.

* * *

Размышления о проблемах детей и молодежи в наших храмах хочется начать с благодарности за саму постановку этого острейшего для Церкви вопроса, за озабоченность будущим ее, за доверие и стремление решать эти проблемы не административным путем, а в искреннем общении с клиром и паствой.

Нынешние беглые заметки, конечно, не в состоянии выявить поставленную проблему целиком; даже постановка вопросов требует времени, а тем более сбор материалов для ответов и их формулирование. Но свидетельствую, что поставив данный вопрос перед некоторыми прихожанами (матерями семейств, педагогами, подростками и студентами), я уже на другой день получил большое количество пространных, разносторонних и взволнованных, очень заинтересованных ответов. А ведь это говорит о том, что всеми живо ощущается острота проблемы и что есть желание принимать участие в ее решении, и есть еще (не­смотря на упущенное время) доверие к духовенству в решении давно наболевшего.

Уверен, что следует отказаться от самой безответственной позиции: мол, паства сама во всем виновата, молодежь изначально испорченная, пусть с ней разбираются родители или милиция. Огрубляю специально, — никто под такой фразой не подпишется, — но многие оправдывают свою бездеятельность именно тем, что молодежь “не та, что раньше”. Святоотеческий подход в том, что паства такая, какую дает Бог, и пастырь отвечает за нее, не перекладывая ответственность ни на кого. Также неверно стремиться “удержать” молодежь в Церкви во что бы то ни стало. Нас всех слишком долго насильно, кнутом или пряником удерживали из благих намерений там, где выгодно было власть имущим. Такой тоталитарный подход, процветавший от семьи до больших и малых общественных, государственных и негосударственных структур, не созидает Церковь, чужд ее духу.

Видимо, задачу можно поставить так: как открыть, показать молодому человеку, недавно переступившему порог Церкви, церковную жизнь во всей ее полноте и многообразии, как сделать его жизнь неотъемлемой частью жизни Церкви, чтобы он ясно увидел свою востребованность Церковью, как привить интерес и жажду к жизни во Христе, которая является в Церкви, как развивать этот интерес и утолять эту жажду?

Почему это сегодня труднее, чем раньше? Почему даже при добросовестном изучении опыта святых Отцов мы видим невозможность копирования их методов полностью? Только ли дело в языке общения? Видимо, отличие всех наших современников от людей христианского мира IV–XIX веков в том, что человек рубежа XX–XXI века, рождаясь, приходит в секулярный мир, который стремится утвердить автономное от Бога существование; все его устои оторваны от культуры Церкви; с малых лет каждый человек вынужден жить среди мировых ценностей, в которых Богу отведено место лишь в частной, индивидуальной жизни, а в ней остается все меньше места для чувства совести. Мир тщится показать, что обходится без Единого Истинного Бога-Творца, Промыслителя и Спасителя. Вот какие фундаментальные понятия в сознании и в жизни современного человека приходится преодолевать Церкви для вхождения в ее жизнь “само­цен­ного индивидуума”. Но почему мы особенно выделяем среди пастырских проблем Церкви проблему молодежи? Если воцерковлять необходимо людей любого возраста, в чем отличие этой части нашей паствы, лишь начинающей жить? Здесь, видимо, стоит провести некое разделение и по возрасту, и по времени пребывания в Церкви, и по происхождению молодежи. Часть проблем остается общей, а о другой части придется говорить отдельно.

1. Грудные дети, дошкольники, младшие школьники. По определению, они появляются в храме с родителями и нынешняя тема касается их родителей — в основном людей достаточно молодых. К проблеме самых малолетних детей в храме безусловно относится создание благоприятной обстановки для их причащения, поддержания у малышей дисциплины, но не палочной, воспитание благоговейного отношения к богослужению и посильного внимания к основным его элементам. Здесь необходимо подчеркнуть важнейшую роль крестных родителей, пока не проявляемую, недооцененную в нашей практике. Именно с этих пор крестным следует становиться первыми помощниками родителям в церковном воспитании детей. По словам Достоевского, впечатления, пусть неосознанные, полученные в раннем детском возрасте, не заменимы ничем, не пропадают и оказывают сильнейшее влияние на дальнейшую жизнь¹. Как важно, чтобы это были впечатления, полученные от пребывания малыша на Литургии, как много здесь зависит от того, какими людьми он окружен, чувствует ли вокруг себя настоящую церковную семью или толпу людей посторонних, холодных и безучастных! Вот с чего начнется развитие проблем молодежи в Церкви.

2. Подростки и молодежь студенческого возраста из воцерковленных семей. Это по видимости наиболее благополучная часть молодежи, на которую в работе с другими категориями пастырю часто можно опираться. Но только по видимости. Главная ценность здесь — это, конечно, домашнее воспитание, которое не заменяется никакими школьными программами. Но в переходном возрасте эта ценность, казавшаяся неотъемлемой в детские годы, может расшатываться. Подросток, начинающий критически относиться к окружающему миру, собственным опы­том, полученным в храме, проверяет идеальные установки, получаемые в семье (а иногда только декларируемые). Найдет ли он в священнике действительно отца, а не требоисполнителя, а в окружающих его в храме людях — действительно братьев и сестер? Сами эти понятия снова и снова возвращают нас к проблеме церковной семьи, церковной общины. Если благополучный ребенок не увидит, не найдет ее в храме — он будет искать ее в других местах, а в храм какое-то время (пока не ослаб контроль родителей) будет приходить по необходимой обязанности. В отчужденности друг от друга, в отсутствии или в недостаточности крепких человеческих связей — одна из причин отхода от Церкви даже считавшихся надежными молодых людей: ведь жизнь готова предложить им и совсем иные общности и совсем иные ценности. Любой психолог скажет: все формальное и недоосмысленное, воспринятое лишь по привычке или “по послушанию” в этот период, как правило, перестает удовлетворять, перестает быть жизненно нужным. Еще одна проблема у этой группы молодежи — разная степень и разное качество воцерковленности их родителей. Есть родители, которые и сами являются неофитами, стали христианами в зрелом возрасте и в детстве не имели опыта жизни в семье с христианскими традициями. Поэтому они, хоть и придя в Церковь, невольно строят отношения в семье по модели своих родителей, выросших в тоталитарном обществе. Как часто в таких семьях царит чрезмерная строгость, зажатость внутреннего мира, подозрительность ко всем, деление людей на “наших и не наших”, “своих и чужих”, отношение к которым меняется до противоположности. Когда один мальчик спросил другого, знает ли тот детский стишок, тот задрав нос ответил: “Я знаю только молитвы”. На этом их общение надолго закончилось. Если установки в семье не меняются, мы видим и родителей, и детей одетых только в темное, с мрачными и угрюмыми лицами, считающих, что только такими и должны быть все православные. Глядя на таких людей в пору их жизни, которая должна быть самой светлой, вспоминается, что главное обвинение против христиан — то, что они безрадостны. Конечно, далеко не все хотят быть такими и, как следствие, — уходят из Церкви. А причина не в Церкви, а ложном отношении к ней, в неверном понимании церковности. Думаю, что и здесь решение проблемы не только в чтении книг с положительными примерами, а в создании круга общения и среди сверстников, и совместно со взрослыми. Особенно важно общение семьями, которое предполагает не только времяпровождение, но и участие в общих заботах.

3. Подростки и молодежь из семей нецерковных, только что или сравнительно недавно обратившихся ко Христу и к Церкви.

Отсутствие жизненного опыта — это то, что отделяет молодежь от других групп паствы (ведь человека “в годах” часто именно опыт собственной жизни приводит к вере и непосредственно в Церковь). Но названная часть молодежи отличается еще в большинстве случаев полной дезориентацией в жизненных ценностях, хаосом в сознании, в вопросах нравственности, в смысле жизни. Это, конечно, встречается и у более взрослых людей, но все же жизнь заставляет приобретать хоть какие-то устои, пусть не всегда христианские, но создающие некую стабильность. Молодежь же наряду с дезориентацией приобретает и растерянность, полную неуверенность в самом смысле бытия. Об этом, кстати, свидетельствуют как об острой, болезненной проблеме родители из православных семей европейских стран, вполне благополучных материально, но духовные проблемы которых во многом сходны. Педагоги, психологи, родители говорят о неслыханных ранее молодежных проблемах — о переполненности различными комплексами, о росте агрессивности и депрессий, о компьютеризации сознания и всего мировосприятия, о подмене реального мира, в котором тошно, миром виртуальным, о подавляющем влиянии рекламы и на интеллект, и на нравственную сферу, о формировании “психологии толпы”, когда недопустимо быть немодным, не как все, об алкогольной или наркотической зависимости, начинающейся во все более раннем возрасте (что прикрывается понятиями “слабоалкоголь­ные напитки” и “легкие наркотики”), об элементарном неумении общаться, выстраивать в речи причинно-следственные и другие логические связи и доносить их до собеседника и еще меньшее умение выслушать другого, понять и ответить на чужую позицию аргументированно и без оскорбления. Все это чревато многими взрывами, которых общество боится, но к ним не готово. Вот почему среди общецерковных проблем приходится выделять проблемы молодежные — несвойственные более старшему поколению.

Вот с каким грузом внутреннего мира, с какой больной душой часто приходит подросток в храм. Что же он ищет в Церкви? И что находит? Содрогаешься, если просто искренне задаешь эти вопросы и искренне стараешься ответить. Но это не выдуманная модель для устрашения, а реальный сегодняшний день. Еще страшнее, что конец у истории чаще всего простой и короткий — как приходят такие “сложные” подростки в храм, так большинство из них и уходит куда-то еще, оставшись чужими. А прийти снова — гораздо труднее. Небольшой (сравнитель­но с ушедшими) процент молодежи остается и как-то выживает в Церкви. Как им помочь стать личностями в Церкви, стать христианами? Как не упустить колеблющихся? Наш основной вопрос — что делать? — требует хоть каких-то начал ответа, хоть какого-то осмысления и практических действий.

Здесь очень важно различить, что от кого зависит: что зависит от самого человека, приходящего в Церковь; что — от встретившего его приходского священника; что — от настоятеля храма и от его установки на определенный стиль храмовой жизни и в соответствии с ним — на отношение к приходящему; что — от решений Патриархии, от правящего епископа.

Приходящему человеку важно знать, чего он ждет от Церкви, действительно ли он пришел в поисках Божьей воли о себе, как Церковь может помогать ее обрести, каковы его первые шаги в православном храме на этом пути. Все это в свою очередь важно узнавать не только из брошюр, но из опыта общения с людьми Церкви, прежде всего — со священником. Видимо, священник здесь — ключевая фигура, встреча с которым так или иначе может изменить ход мыслей или строй жизни человека. Следует спрашивать с себя — всегда ли нам интересен человек, всегда ли узнаем мы мотивы, приведшие его в храм, что лично я могу сделать для его воцерковления, как помочь ему пройти первые шаги в Церкви и не остаться на всю жизнь новоначальным? Кто и как может помочь священнику на этом пути и есть ли у него вообще заинтересованность в воцерковлении новых и новых людей, нет ли пагубной остановки и начала бездушного формализма? Становятся ли для священника граждане, миряне прихожанами, а не “захожанами”, прихожане — паствой, чадами — детьми единой церковной семьи? Снова, как видим, не обходится без проблемы церковной общины. Но начало окормления новообращенного, начало его жизни в Церкви возможно только если священник положительно отвечает на эти вопросы и на практике начинает решать их.

Положительные ответы на поставленные выше вопросы возможны, если у настоятеля храма есть попечение, забота о вновь приходящих людях, выражающаяся не только на словах, но в практической поддержке начинаний священников, занимающихся окормлением паствы. Здесь следует различать материальные возможности по созданию, например, воскресных школ разных уровней сложности, по организации паломнических поездок и других мероприятий, требующих затрат, и идейные установки настоятеля, который бывает в принципе не заинтересован ни в каком молодежном движении при его храме. Надо признать, что с советских времен многие с недоверием и опаской относятся к любым молодежным объединениям, не допуская их возможности при храме. Но отвечая на вопросы о молодежных проблемах, все молодые люди и девушки прежде всего говорят о дефиците общения, о необходимости поиска форм этого общения, о совместном решении проблем, которые невозможно решить в одиночку, причем подчеркивают надежду на общение именно при Церкви, при храме, постепенно становящемся родным. Мне подали несколько списков возможных форм такого общения. Среди них — паломнические поездки по святым местам и путешествия к памятникам русской истории, культуры, да и просто на природу; чаепития с обсуждением проблем, которые больше всего волнуют молодежь; занятия по церковной истории, литургике, Новому Завету; лекции по церковной, классической и современной культуре: литературе, музыке, живописи и иконописи, о кино и театре; создание православных лагерей отдыха; посильное участие в ремонте и реставрации храма; организация групп помощи престарелым, инвалидам и сиротам, как прихожанам храма, так и при больницах; организация воскресной школы для детей и катехизаторских курсов для взрослых; помощь нуждающимся прихожанам; издание церковной приходской газеты. Подчеркиваю: все это идеи самих молодых прихожан, которые хотели бы во всем этом принимать посильное участие.

Конечно, средств на все сразу не хватит, но с чего-то можно начать, чтобы не погубить саму инициативу, если молодежь в Церкви нам действительно дорога. Конечно, у нас совсем не хватает опыта для такой работы, не хватает кадров. Видимо, наряду с бухгалтером, ризничим, звонарем, реставратором необходимо вводить при храмах обязательные должности катехизатора и педагога-организатора, непосредственно ответственных за работу с молодежью. Подготовка таких специалистов должна вестись в православных ВУЗах. Необходимы также живые человеческие связи не только внутри общины, но и между приходами, чтобы избежать опасности обособления и тщеславной изолированности. Необходимость должностей педагога-организатора и катехизатора, совместного общения вне богослужения, впрочем, как и совместной молитвы, следует, видимо, отметить в Уставах приходов. Особая тема — непосредственное участие детей и молодежи в богослужении. Для подростков важно, что им доверяют пение, чтение в храме, пономарские послушания. К этим послушаниям необходимо серьезно готовить молодежь.

Что касается общецерковных постановлений по работе с молодежью, думаю, полезно было бы обратиться к Деяниям Поместного Собора 1917 года, где вопросы современной церковной жизни рассматривались очень подробно и наверняка часть его решений оказалась бы востребованной сегодня. Пока жизнь нашей Церкви строится почти вне исполнения решений этого одного из важнейших для нас Поместного Собора.

4. Есть в храмах и небольшая часть молодежи, пришедшая из других конфессий, других религий. Их особенность в том, что им не по книжкам и рассказам, а по собственному опыту есть с чем сравнивать не только вероучение, но и практику жизни. От того, что они увидят в наших храмах, зависит — станут ли они православными или их пребывание с нами станет для них лишь очередной пробой.

* * *

Вот лишь несколько соображений о проблемах молодежи в церкви по материалам, собранным за один день. Каждое из них можно и должно развить и конкретизировать, но это требует основательной работы специалистов.

В заключение хотелось бы привести положительный пример общины с непосредственно молодежной направленностью. По соседству с нами есть храм, где опытные педагоги, психологи и врачи занимаются в группах с детьми буквально с полутора лет и с молодыми родителями, где проводятся регулярные походы летом на байдарках, где краевед проводит экскурсии по историческим местам Москвы, по Золотому Кольцу, по маршруту Москва-Ярославль и другим. Это храм, где молодой настоятель показывает пример любви к молодой пастве, любви, проявляемой в заботе и внимании ко всем сторонам жизни молодежи. Есть и еще в Москве храмы, с работы которых можно брать пример, есть чему поучиться в воцерковлении и окормлении молодежи.

При всех очевидных трудностях духовенства, нагрузках и перегрузках, если всерьез поставить задачу воцерковления нашей молодежи, то на этом пути богатые перспективы.

Не уходит молодежь из тех храмов, где к ней проявляются искренние, неподдельные забота, бескорыстный интерес и внимание (а всякая фальшь в молодости видна очень остро и воспринимается болезненно), где есть у молодежи общение между собой и со старшими в самых разнообразных формах (чем разнообразнее, тем лучше), но общение, центром которого остается Божественная Литургия, на которой они не пассивно присутствуют, но сознательно в ней участвуют, причащаясь совместно, как одна семья. Не уходят оттуда, где без подавления свободы есть ответственность прихожан друг за друга, а пастыря — за всех. Если есть искренность и любовь, то найдутся и формы для их выражения.