Диана Владимировна, по вашему мнению, какими качествами должен обладать специалист паллиативной медицинской помощи?
Основные черты характера, которые непременно должны быть у сотрудника, работающего в паллиативе, – жалость к другим, доброта, эмоциональная отзывчивость. Только в этом случае он будет качественным специалистом, способным испытывать уважение к больному и членам его семьи. Мы с коллегами по хоспису часто говорим: «наш» или «не наш» человек,– о людях, приходящих устраиваться на работу. Бывает так, что мы встречаемся с уверенными в себе специалистами смежных областей медицины и слышим – «я много лет работал с тяжелыми пациентами, я видел, как умирают люди, я все знаю и умею, я могу попасть в вену в темноте и с закрытыми глазами». Это точно не «наш» человек. У нас не бывает типичных случаев, каждый пациент – это целый мир, со своими особенностями, все ведут себя по-разному, и ко всем нужен особый уважительный подход.
А вы планировали работать в паллиативе или – так сложились обстоятельства?
Я пришла работать в хоспис, когда мне было тридцать лет. Будет лукавством, если скажу, что мечтала в нем работать или «жизнь меня вела в эти стены». Нет ни одного молодого специалиста, который изначально хотел работать в хосписе. Однако для меня никогда не существовало иной специальности, чем врач! Я с раннего детства знала, что стану врачом. Что касается паллиативной службы, могу сказать, как любой сотрудник нашего хосписа, работавший с Верой Васильевной Миллионщиковой, что встреча с ней была решающей. Десять лет назад я, онколог-радиолог, искала работу. Вера Васильевна заинтересовалась моими умениями, знаниями и склонностями. Я поняла, что интересна ей как человек и как специалист. Поэтому пришла работать в хоспис.
В чем заключается специфика работы главным врачом хосписа?
Не знаю. Я не работала главным врачом в другом медучреждении, но для меня специфика моей работы заключается в понимании, что хоспис, которым я руковожу, с любовью построен Верой Васильевной Миллионщиковой, что в это дело она вложила свою жизнь. Когда меня назначили на эту должность, я, конечно, переживала, смогу ли делать то, что делала Вера Васильевна. Решила, что не пожалею для этого ни времени, ни сил, ни здоровья. Кстати, до моего назначения весь коллектив хосписа был обеспокоен, что придет новый человек со своей позицией, командой, со своими установками и знаниями. Ведь на многие вещи влияет человеческий фактор. Особенности пациентов, которым мы помогаем, требуют особенного подхода, особенной философии, особенных слов. Например, в нашем хосписе безоговорочно 24-часовое посещение родственников, нет сложных правил оформления пропуска. Любой человек, который приехал к умирающему родственнику из другого города, не ограничен временем и правом доступа. У нас невозможна ситуация, что родственника или близкого друга не впустят, потому что у него, например, пропуск на 24-часовое посещение не выписан. Ограничение пациентов в посещении родственниками – это ограничение в качественной паллиативной помощи. И таких моментов в нашей работе множество.
Следует ли в любом случае пускать родственников больного в реанимацию?
Однозначного ответа у меня нет. Но я считаю недопустимым устанавливать запрет на возможность людям сказать друг другу последние, важные слова или на присутствие мамы при смерти ее ребенка. Никто, даже самый профессиональный врач, не имеет права решить за другого человека, тяжело ему будет или нет видеть глаза самого любимого человека в момент умирания.
Впрочем, уверяю вас, ситуация меняется к лучшему, – в том числе и благодаря общественному мнению, заслугам разных активных личностей. В ряде клиник уже есть доступ родственников в реанимационные отделения. Еще 2-3 года назад, например, родителей пускали к умирающим детям очень редко, – обычно в тех случаях, когда они находили «подход» к персоналу. Когда медики «включают» маму больного ребенка в свои эмоции, попросту жалеют, тогда ее пускают в реанимацию, разрешают ухаживать. Но не все родители умеют установить контакт с врачами или попросту не успевают это сделать из-за тяжелого состояния ребенка. А посещение реанимаций родственниками взрослых пациентов ограничено еще более жестко. Реаниматологи говорят: «У нас мало времени в реанимации, и на паллиатив его не хватает». У меня есть ответ: «Что значит, не хватает времени? Паллиатив — это уход за пациентом, который страдает от боли и пролежней. Пациент у нас должен быть обезболен, а не привязан. Если он возбужден и может вырвать у себя все трубки и иглы, значит, нужно подобрать такую дозу седативных и обезболивающих препаратов, при которой он не будет испытывать страха и боли, чтобы в самые тяжелые моменты он спал, например, а родственники, находящиеся рядом смачивали высохший рот или массировали онемевшую руку».
Тем не менее, не могу еще раз не отметить, что ситуация и отношения врач-пациент-родственники тоже меняются к лучшему.
К вам в хоспис часто приходят студенты-медики на практику?
Да, мы активно работаем со студентами столичных медицинских вузов. Мы пытаемся в их головы вложить не столько основы паллиативной помощи, схемы и лекарства, сколько – основы паллиативной философии. Недавно мне один из студентов после лекции заявил: «Человеческое отношение – хорошо, но, главное, мы должны делать свое врачебное дело». То есть, медицинские манипуляции – одно, а человеческое отношение – другое? А нельзя ли профессиональные манипуляции делать без боли и с уважением к больному?
Я спрашивала студентов: «Скажите, пожалуйста, нужно ли допускать в реанимацию родственников?». Практически все считали, что не медику лучше не видеть всего, что происходит в реанимации. Почему? Приказа Минздрава РФ, ограничивающего допуск родственников в реанимационные отделения медицинских организаций, нет. Медики, увы, нарушают права человека, говоря родственнику пациента: «У меня нет времени обсуждать вашего отца (сына, внука). Приходите завтра. Информацию даем с часу до двух во вторник». И тут вы превращаетесь в проблемного родственника, начинаете истязать сотрудников реанимации звонками, жалобами, недовольством. И это еще не гарантирует вам получение информации.
Почему «не медикам», по мнению студента-практиканта, лучше не видеть больного в реанимации?
Персонал реанимаций борется за человеческую жизнь и достает пациентов «с того света». Но бывает, что спасенного от смерти человека выписывают из реанимации с пролежнями 4-ой степени. То есть, что получилось? Во время поддержания сердечной деятельности кто-то забыл помыть попу или поменять положение больного. А в результате человек выжил, но спустя какое-то время умер от сепсиса или промучился из-за пролежней полгода, а потом умер, так как у него онкология, и отпущено-то ему было всего полгода жизни. То есть реанимация реанимацией, а как же качественный уход?
На детской выездной службе фонда помощи хосписам «Вера» наблюдается онкологический мальчик из города Железнодорожного под Москвой. Его с пневмонией положили в реанимацию, а маму только на третий день туда пустили. И мама увидела, что у сына язва роговицы, так как в открытый сухой глаз ему не капали раствор, и ребенок мучился. Да, медики его спасли, вылечили пневмонию, но он лежал с сухими глазами и страдал. Помимо этого, представьте, к ребенку четырех лет маму пустили только на десять минут. Аргументы были такие: «Вдруг вы инфекцию занесете», и еще: «Когда вы уйдете, он будет еще больше плакать». Конечно, он будет плакать, потому что мама уходит, это нормально для четырехлетнего ребенка.
В условиях жизни в цивилизованном мире маму нужно звать в реанимацию, чтобы она, конечно, не на пульс и давление смотрела, а была гарантом заботы, любви и покоя.
Известно, что в Хосписе № 1 даже вопроса не стоит: пускать или нет родственников к пациенту…
Разумеется. Родственники имеют право быть рядом с пациентом. Любые эмоции понятны. Ведь если умирает близкий человек, ты вряд ли будешь вести себя равнодушно. Кстати, у нас не было случаев, чтобы родственники мешали медперсоналу работать с больным. Ни один из них не терял сознания, не кидался избивать нас или ломать оборудование. В чем нуждаются родственники умирающего пациента? В информации – им нужно знать, что больному комфортно, что помощь ему оказывается максимально. В возможности в любое время дня и ночи быть рядом со своим больным и помогать ему. При том, что в действительности в хосписе на ночь с больным остаются обычно 1-2 родственника, – некоторые побудут до одиннадцати часов и… «Вы знает, мне собаку надо дома покормить», «Мне завтра с утра на работу». Это их право. Мы должны сделать все правильно, а далее человек принимает решение сам.