Реформа образования: а есть ли реформа?
Нам нужно условиться, что мы имеем в виду, когда произносим слово «реформа». Мне кажется, что реформа – это какой-то процесс, который задевает, в первую очередь, личность, изменение в личностном подходе и в подходе вообще. А у нас, когда речь заходит о реформе, говорят о формально-документальных актах.
Превратится ли это в реформу, и можно ли назвать это процессом реформирования, мы сможем увидеть лишь через несколько лет. Если честно, на данный момент я не наблюдаю никаких черт глубокого человеческого, личностного процесса. Но не исключено, что я ошибаюсь, и лет через пять-семь мы с вами скажем: эко, чего мы не заметили пять лет назад! А на самом-то деле, слияние школ с детскими садами вон на что замахнулось. И люди выходят совершенно с другим подходом в образовании, обладая современными навыками, и так далее, и так далее…
Что мы пытаемся поймать сетями формальных документов, я не знаю, но могу ответить на другой вопрос. Какими навыками должен обладать современный учитель, а лучше – современный ученик.
Новое в мире: инфляция схоластического знания
Если мы с вами посмотрим вокруг, то с изумлением обнаружим, что мир изменился. Более того, он меняется стремительно, день ото дня. То, что происходит сегодня, не похоже не только на то, что было тридцать лет назад, но и на то, что было два года назад.
Если мы проведем короткий анализ, то очень быстро сообразим, что в самих по себе знаниях ценности сегодня нет почти никакой. Это значит: обладая простыми техническими навыками, я могу дотянуться почти до любого знания. В первую очередь, я имею в виду Интернет. То есть, умея взаимодействовать с поисковиком, понимая, что я делаю, до знания я могу дотянуться.
Наступает некая инфляция – схоластическое знание теряет ценность. Если это так, то нам действительно надо подумать: а чему ж тогда учить? И тогда мы придем к тому, каким должен быть современный учитель.
Мне представляется: если мы всё-таки говорим о знаниях, в этот момент наиболее ценно – во-первых, понять, какие знания мне нужны; во-вторых, уметь их выбрать. Ещё нужно понимать, где их достать; это вещь техническая, но, тем не менее, она должна быть упомянута, – три.
Это значит, что одна из главных штук, которым должен обучиться человек, – умение выбирать. Как в этом сумасшедшем информативном океане, в котором мы плывём, выбрать то, что мне нужно, а что не нужно, что сейчас для меня важно, а что нет. Как это узнать?
Фото из сообщества Лимуд Санкт-Петербург В Контакте
Чему учить нынешних детей, если угадать будущее невозможно
Когда-то, лет тридцать назад, когда учился я, приходила компания людей, которая говорила: «Учить надо вот это». И отсюда составлялась программа. Теперь, если мы с вами проанализируем, насколько они были правы, то увидим их чудовищные ошибки. Они, которые тридцать лет назад нас учили, составили такую программу, которая не имеет практически никакого отношения к современной жизни.
Их, конечно, извиняет то, что они не знали, каким будет мир через тридцать лет. Однако, в этот момент мы-то с вами должны взять ответственность и сказать, что и мы не знаем, каким будет мир через тридцать лет. Что же нам делать? Значит, нам нужно заниматься и развивать вместе с нашими учениками какие-то вещи, которые будут для них инструментами и сегодня, и в далёком будущем.
Одну из этих вещей я назвал – это выбор, умение ориентироваться в пространстве, которое существует. Что же номер два? Мне кажется, что это навык взаимодействия. Мне кажется, сегодня очень-очень важно заниматься тем, как я, ребенок, ученик, человек, вне зависимости от размера и пола, взаимодействую с внешним миром. Как я взаимодействую с самим собой, с сознанием, с инструментарием и так далее.
Современный учитель: от знания к человеку
Если мы условимся, что это те навыки, которыми мы хотим овладеть вместе с учеником, очевидно, что учитель должен что-то в этом соображать и уметь развивать их — и у ученика, и у себя. То есть современный учитель – это человек, который более-менее понимает поле, которое мы с вами начертили.
Могу добавить, что это человек очень сильно рефлектирующий, сомневающийся. Потому что в сегодняшней педагогике мы идем как по минному полю.
Понимаете, когда нас с вами в девятом или десятом классе учили, что такое синхрофазотрон, это казалось вершиной науки. Кому-то, может, понадобилось, большинству – нет. Значит, надо проверять, надо сомневаться. Значит, следующий виток, уже методический, — вероятно, следует идти в сторону контекстного образования.
То есть современный учитель – это человек чуткий, сомневающийся, умеющий выбирать, проверять вместе с учениками, строить личностный процесс, преподавать так, чтобы это имело отношение к человеку.
Фото: zicerino.com
Про покупку знаний и умение учиться
Разница между школой и университетом огромна, в первую очередь, с точки зрения мотивации того, кто туда приходит. Я надеюсь, на самом-то деле, что, несмотря на наши странные, но обычные традиции, в отличие от школы, человек приходит в университет, понимая, зачем он туда идет, и что он хочет учить. Соответственно, если я пришел в университет, и хочу учить прикладную математику – всё в порядке, мне в этот момент преподают прикладную математику. Мы находимся, в определенном смысле, почти во взаимоотношениях «продавец – покупатель», а почему же нет?
«Продавец – покупатель»: я плачу за обучение, иногда – посредством государства, иногда – посредством собственного кармана, и покупаю определенные знания, умения, навыки и так далее. Школа устроена совершенно не так. Поэтому обычное сравнение школы и университета, мне кажется, в принципе неправомерным. Это какая-то совершенно другая история.
Конечно, давая человеку только готовые знания, мы просчитаемся. В первую очередь, это произойдет и происходит, потому что у нас прикладное отношение к знаниям, которое распространяется и на университет, и на школу.
Ученик-то, видя нас, приходит в школу, и ему, в большинстве случаев, предлагается некий мешок со знаниями, про две трети из которых ему совершенно непонятно, зачем они ему нужны, а оставшуюся треть он найдет с легкостью, пользуясь «Гуглом». Вот, собственно, что происходит.
И в этот момент произносится самовозрождающаяся мантра: «школа должна учить учиться, школа должна учить учиться…» Кто, позвольте, будет учить учиться, если учителя этого совершенно не умеют? Каким же образом они будут это замечательное знание переносить ученикам? Это первое.
Второе, что, интересно, имеется в виду под «учить учиться» или «уметь учиться»? И третье, что мы с вами только что вспомнили, что уж точно никакого отношения не имеет к «учить учиться». Это как раз умение самостоятельно находить интересные лакуны, искать актуальные знания, выстраивать личностный процесс отношения между знаниями, мною, миром и всем остальным.
А может быть ему просто неинтересно?
Бывает, что ученику не интересна тема урока? Думаю, что ему в этот момент просто скучно. У него нет никакой актуальности в этой самой теме, и она, соответственно, не рождает мотивацию. Я думаю, что ученик в этот момент чувствует, что он зря живет. И дать ему почувствовать обратное — не в наших силах. В наших силах – построить педагогический и образовательный процесс таким образом, чтобы это открытие он совершил сам.
Большинство методов, которые вспоминает наша педагогика, когда ей нужно решить подобную задачу, грешат, на мой вкус, одним общим признаком: учитель знает, что он делает, а ученик – это такой маленький недочеловек или недоживотное, которому надо передать какой-то навык, умение или знание. И я категорически не разделяю эту точку зрения.
Мне кажется, что процесс учения как раз характеризуется тем, что мы вместе открываем нечто для нас важное. Когда я говорю «вместе», то имею в виду и педагога тоже. Мы идём ощупью, пользуясь огромным количеством инструментов…
Я не хочу, чтобы сейчас сложилось впечатление, что я имею в виду, что нужно идти, как Бог на душу положит. Я считаю педагогику очень прикладной профессией с четким инструментарием. Но про инструментарий можно говорить вечно, а с точки зрения подхода, мы идем рука об руку и открываем при помощи самых разных инструментов новые и новые миры.
Фото с сайта il4u.org.il
«Зачем ходить в школу?»
Как дать понять человеку, как дать ему почувствовать, что нечто имеет к нему отношение, что он должен это открыть? В первую очередь, мы с вами как учителя, должны понимать, какое отношение это имеет к нам.
Я очень много езжу, не только по России, и везде задаю учителям вопрос: «Зачем ходить в школу?» И совершенно никто не может ответить на этот простой вопрос. Нет ответа. Как правило, в этот момент происходит такой смущенный смешок, типа: «Дима, ты что, дурак? Ты что, не знаешь, зачем в школу ходить? Ты не можешь этот вопрос задавать серьезно. Всё, хватит!» Вот так это устроено. А это вопрос принципиальный.
В школу ходить незачем, понимаете, какая история? Но давайте отложим ученика, я бы сейчас хотел сказать об учителе. Учитель должен знать, зачем ходить в школу. Учитель зачем туда шляется? Потому что он не умеет другим способом денег заработать?
Смотрите, человек выбирает особенную публичную профессию, основанную на человеческом взаимодействии. Ведь это же что-то значит. Я думаю, это значит, что все мы, педагоги, немножко ненормальные; мы постоянно находимся в рефлексии, ищем себя и выбираем такую профессию, которая помогает нам познавать этот мир и себя.
И в этот момент мы пользуемся педагогическим инструментарием, в определенном смысле «пользуемся» нашими учениками, взаимодействуем с ними и вместе с ними идем вперед. Вот чего хочет современный педагог. Я не думаю, что это такая простая история. Мы строим такие рамки, в которых каждый человек может себя найти.
Как устроен класс
Например, при слове «класс» люди обычно представляют картинку: фронтальная посадка, впереди стоит учитель, на задней парте кто-то плюнул жвачкой в затылок сидящему на передней парте, кто-то сбоку заверещал, кто-то кому-то подложил кнопку. Эта лямка тянется десятилетия, но мне кажется, что класс устроен не совсем так просто, и усаживать детей – нечестно.
Это несправедливо, сегодняшний мир устроен не так. И если я построю пространство и процесс таким образом, что каждый человек сможет найти себя… Например, если мы проходим какое-то литературное произведение, я думаю, что Вы не станете со мной спорить, что каждый из нас может с точки зрения взаимодействия с произведением идти своим путем.
Кому-то удобно порисовать что-нибудь, кому-то важно поговорить, кому-то важно несколько раз прочесть, прочесть вслух или прочесть критику, кому-то — театрально сыграть то, что там происходит, и телом почувствовать, что же происходит, и так далее. Строго говоря, это есть инклюзивное образование.
Так вот, я предложил учителю построить такое пространство, когда каждый ученик может идти своим путем, в зависимости, естественно, от своих личностных качеств и познавать материал тем путем, тем способом, в том темпе, которые ему комфортнее, удобнее и так далее. И теперь очень важно научить по-новому работать педагогов.
Так учить, как я рассказываю, конечно, сложнее, чем просто посадить всех за парты: «Ну-ка закрыли рты! Там, на задней парте, рот закрой, я тебе сказал!» Да, конечно, так проще. Но в этот момент я начинаю урок с того, что личностно выключаю ученика, его нет. А после этого я удивительным образом говорю: «Боже мой, как же так? Что ж вы не участвуете? Вам что, неинтересно?»
Или и того хуже, когда к первому классу человечество, взрослый мир делает всё для того, чтобы выключить у человека любопытство, рассказывая ему, что «вырастешь – узнаешь», «это не твое дело», «отойди в сторону», «сейчас будем заниматься другим», «любопытной Варваре нос оторвали».
А потом эти люди приходят ко мне, в том числе, и говорят: «Слушай, мой ребенок совершенно ничем не интересуется, кроме айпада, какой ужас!» Ну, так, дорогие мои, вы сделали всё для того, чтобы выключить у него любопытство – главное качество для успешного учебного процесса.
Фото с сайта il4u.org.il
Другие дети
Главное качество – это любопытство. Это засунуть нос во все дырки: почему мир устроен так? Почему, если я подбрасываю предмет, – он летит вниз, а не вверх? Идти вперед можно только из-за любопытства, и современный мир устроен таким образом. Так что, остаётся учить педагога использовать весь этот инструментарий, вместе с ними пробовать наблюдать за современными людьми.
Дело ещё в том, что современный ребенок устроен не так, как ребенок десять лет назад. Современный ребенок абсолютно многозадачен. Современный ребенок не в состоянии сделать уроки, если в этот момент у него нет музыки в ушах, мультфильма на телевизоре, если он ногой не взбивает сливки и не напевает песенку.
Разве это не норма, если у нас таким образом живет 80% детей? Мы можем говорить, что это приступ СДВГ, который накрыл мир, но это не так. Это не так. Что мы с Вами делаем, что делает взрослый мир на автомате? «Ну-ка сядь!», «Немедленно вытащи наушники из ушей!»
Но на самом деле с детьми происходит что-то, чего мы с вами не понимаем. Я не знаю, что это такое, но это ужасно интересно. Мы с вами должны это исследовать, должны про это понимать, раз мы педагоги. Мы не можем в этот момент действовать просто окриком и говорить человеку: Мы такими не были.
Да, мы не жили в постоянном ритме, мы не жили в постоянной музыке. Выйдите на улицу – и 90% людей будут с наушниками в ушах. Это не российское явление, а мировое. Ну, разве это может не значить чего-то? Это же что-то значит. А школа берет это в расчет? Нет. И надо понимать, что инопланетяне в данном случае – это мы.
70% детей сегодня таковы. Если не сто. Да, у них очень быстрый ум, у них очень быстрая реакция, они умеют выбирать, если мы еще не сломали хребет их выбору, они действительно многозадачны. И что говорим мы с вами? Мы говорим, что мы с вами так не умеем. Ну, так нам с вами надо научиться, иначе чему мы хотим научить их? А способ, который выбирает сегодня школа, – это подогнать это самое интереснейшее новое поколение под старые рамки.
И не будем преувеличивать, это поколение, которое пришло в один день. Мы же всё время меняемся: наши родители были одним типом людей, мы – немножко другой и так далее. А вместо этого мы говорим: «Ну-ка сели, выпрямили спинки, сложили ручки на парте и по поднятой руке разговаривайте». Ну, где это видано? Ну, что это за чепуха? Понимаете, мне, в определенном смысле, даже стыдно про это говорить, хотя я про это вынужден говорить всё время.
Например, признаком чего является шум в классе? Вообще-то, признаком интереса. А что говорит нам современная школа? Признаком неинтереса!
Вот Вы, когда, например, с подружкой встречаетесь, и Вам ужасно с ней интересно, что ж Вы, на кухне сядете с кружкой чая и будете молчать? Будете слушать её доклад, не перебивая, не задавая вопросы и не рассказывая случаи из собственной жизни? Не может такого быть!
Если Вы участвуете личностно, то будете разговаривать шумно, громко, с большим количеством жестов, применяя мимику, влезая посреди её фразы. Вот как устроен урок. Вот как устроены личностные знания.
Про учителей, чиновников и новый «Закон об образовании»
Во-первых, чиновники бывают разные. Поскольку я много езжу, причем езжу по разным странам, везде всё похоже, на самом деле. Но, тем не менее, чиновники бывают разные. И от того, что человек — чиновник, мне не хотелось бы сразу ставить на этом человеке клеймо чиновничье, еще и потому, что это совсем-совсем неправда.
Я думаю, нелегитимно называть какие-то регионы России, но, поверьте мне, вот не так давно я был в месте «Икс» и встречался там и с министром образования, и с директором департамента по образованию. Живые люди, интереснейшие, открытые, интересующиеся, собираются приехать к нам в гости, поизучать всякий опыт.
Штука номер два: это правда, что чиновники пишут определенные программы, но я Вам скажу то, что говорю учителям, нас никто не слышит, да? После того, как я закрыл дверь в класс, я остался с классом один на один, ни один чиновник ни в каком законе не запрещает мне строить урок таким образом, как я верю, хочу и считаю нужным.
Чиновник задает какие-то рамки, которые могут быть удачными или неудачными, это верно. Но внутри этих рамок всё равно главной площадкой, главным спектаклем, если хотите, является урок. В этом смысле, продолжая аналогию с театром, драматург написал пьесу, режиссер эту пьесу переосмысливает, и спектакль может строиться совсем по-разному, правда же?
Он может начинаться при свете или в темноте, зрители могут быть частью спектакля, артисты могут приглашать зрителя на сцену и так далее. Все варианты хороши, это делает учитель. Учитель – это великая профессия, потому что он владеет инструментарием, он может запустить процесс ровно так, как считает нужным.
Так что, я за реформы обеими руками. Я Вам больше скажу, принято кидать камни в новый «Закон об образовании». Я в восторге совершенно. Я не знаю, о чем говорят все эти люди. Если я не хочу работать, извините, если я ищу виноватых в том, что у меня что-то не получается, то, понятное дело, у меня виноваты министр, министерство и так далее. Хотя, поверьте, Вы разговариваете с человеком вполне себе революционно настроенным по отношению ко всему – к погоде, театру, искусству, литературе, всему, что угодно. Но в данном случае, я и рад бы, но я не вижу повода. Мне же не говорят в этот момент: строй урок таким образом.
А вот когда это доходит до конкретного директора, школы и учителя, начинается какой-то сбой. Потому что современные дети устроены иначе, и большинство учителей, к сожалению, не умеют построить урок таким образом, чтобы знание было личностным. И тогда учителя на местах или в провинции, говорят: дети уходят из школы, помогите нам сделать так, чтоб они не убегали.
А дети убегают физически, уносят свои тела из школы. Не готовы они там находиться, и, в отличие от Москвы, от Питера, не видят особой необходимости в этом.
Зачем приходит в школу ученик?
Нужно изменить систему подготовки педагогов. Она должна быть устроена приблизительно, как система подготовки в творческих вузах.
Тут есть некоторая путаница. Поскольку педагогика – это массовая профессия, действительно, есть некоторая сложность посчитать её искусством. Хорошо, пусть это будет массовое искусство, это какая-то особая штука.
Педагога на самом деле нужно растить, как растят артиста или режиссера. Потому что это личность, которая должна, с одной стороны, овладеть инструментарием, а, с другой, постоянно сомневаться и рефлектировать, проверять, читать.
Решение номер два — это, наконец, уже просто сесть и проанализировать, что мы сегодня делаем, зачем… Да, это опять тот же самый вопрос: зачем сегодня ходить в школу?
Ну, конечно, у меня есть свой ответ. Школа – это место ужасно интересное, клёвое, творческое, которое предоставляет мне возможность исследовать себя и окружающий мир при помощи определенных инструментов — умения читать и писать, взаимодействия с литературой, иностранного языка, математики как части философии, как почитали её древние греки, физики со всем её инструментарием. Я исследую себя и окружающий мир, потому что это ужасно любопытно.
Себя и окружающий мир — именно в таком порядке, потому что в другом разве это выполнимо? Потому что если я просто скажу ученику: «Садись и сейчас будешь учить принцип синхрофазотрона». Он спросит: «Зачем он мне? Кому это надо?»
То есть, если мы будем учить теорию относительности, нужно с каждым учеником разобраться, через какую дверцу ему интересно туда войти. И выяснится: кому-то это интересно через взаимоотношения Эйнштейна с другими людьми. Кому-то — через мир формул, потому что он мыслит конкретными алгоритмами. Ещё кому-то — через космос, и так далее. То есть тема одна, а подход личностный. И тогда мы выучим всё то, что, так сказать, волнует и тревожит всех, кто пишет реформы.
Вообще нужно помнить, что с греческого «школа» переводится как «место для беседы». В другом переводе – «место для досуга». То есть это — место, в котором мы, беседуя, идем вперед. Тут можно вспоминать платоновские «Диалоги».
К слову сказать, для меня абсолютно понятно, что беседа – это один из инструментов учения. Например, у нас во многих классах два педагога, которые спорят друг с другом и идут вперед, вовлекают народ в этот спор.
Также, для курьеза могу Вам рассказать, что большинство педагогов не знают, что такое «педагог». А «педагог» – это детовод. Когда-то это был раб, который в Древней Греции водил детей в школу.
А сейчас мы говорим о детоведении — что мы ведем детей. Не учим, не долбим, не приносим им знания с небес – мы ведем, идем рука об руку. А я добавлю еще: ведём, взаимодействуя, когда они ведут нас. Вот такая у нас профессия.