– Я думаю, что этот закон открыл новые возможности для сотрудничества между некоммерческими благотворительными организациями и государством. Опыт Санкт-Петербургского детского хосписа показывает, что именно частно-государственное партнерство может стать залогом успешной благотворительной деятельности.
Государственные субсидии смогут дать благотворительным организациям возможность оказывать адресную помощь, разрабатывать индивидуальный подход к каждому благополучателю, совершенствовать практику оказания тех или иных социальных услуг.
Протоиерей Александр Ткаченко
Государство ни в коем случае не должно снимать с себя ответственность за социальную работу, но при этом социально ориентированные организации нужно обязательно поддерживать, чтобы каждый, кто нуждается в помощи, мог ее получить.
– Детский хоспис – государственное предприятие (поправьте меня, если это не так, но, в общем, – оно «светское»), вы же – священнослужитель. Чисто финансово, на какой базе стоит ваше учреждение? Государство, город, спонсоры, Церковь, гранты – или все вместе? У вас хорошая аппаратура, прекрасно развитая помощь по домам… кем все это оплачивается?
– Наш хоспис, как я уже говорил, представляет собой пример сотрудничества между государством и негосударственной некоммерческой организацией. С одной стороны, у нас есть стационар, открытый в 2010 году, – это государственное учреждение, получающее финансирование из бюджета Санкт-Петербурга. Но при этом действует и Благотворительный фонд «Детский хоспис», и Медицинское учреждение «Детский хоспис» – НКО, которые существуют на пожертвования граждан, коммерческих компаний, гранты.
Не думаю, что нам удалось бы открыть такое большое, прекрасно оборудованное стационарное отделение без помощи администрации города. Но у некоммерческих организаций есть определенные преимущества в сфере сбора и распределения средств: мы можем устраивать масштабные благотворительные акции, организовывать досуг наших пациентов и их семей, покупать какое-то дополнительное оборудование, лекарства, санитарные средства.
На частные пожертвования существует наш «Центр паллиативной помощи» в Ленобласти – это место, где тяжелобольные дети и их родственники могут жить, когда приезжают на лечение в Петербург, там их сопровождают психологи, врачи, волонтеры, для них организовывается полноценное питание, отдых и развлечения. Это совершенно новый формат учреждения паллиативной помощи, и он появился именно как независимый от государства проект.
– Патриарх Кирилл на V Общецерковном съезде по социальному служению сказал: «Это очень важный закон. Мы долго старались на разных уровнях убедить власть имущих в том, что нужно демонополизировать социальную работу, причем с государством все равно конкурировать невозможно, и государство еще долгие годы будет нести на себе главную ответственность за решение социальных вопросов. Так оно и должно быть в социально ориентированном государстве. Но нельзя было игнорировать тот потенциал, который существует в добровольческих движениях, в различного рода НКО и, наконец, в Русской Православной Церкви и в других традиционных религиях. Поэтому тот факт, что сегодня открывается возможность получать государственное финансирование, конечно, является, я бы сказал, прорывным. Но теперь мяч на нашей с вами стороне».
Знаете ли вы, где у вас в городе или в Москве – «на местах» — что-то изменил этот закон? Многие участники съезда услышали от Патриарха впервые, что закон действует с января этого года.
– Мне кажется, что изменения, конечно, будут происходить постепенно. Но в том, что этот закон поспособствует развитию благотворительной деятельности в России и, что самое главное, ее выходу на действительно профессиональный уровень, я не сомневаюсь.
– Закон, насколько я понимаю, фактически разрешает Церкви и госструктурам организовывать «совместные предприятия». То есть, например, создав сестричество при больничной домовой Церкви можно теперь надеяться, что сестрам милосердия, помогающим штатным сестрам больницы, – тоже теперь будет выплачиваться какая-то зарплата?
– Закон говорит о том, что государство может поддерживать социально ориентированные благотворительные организации и движения, в том числе путем предоставления финансирования. К благотворительной деятельности Церкви это, конечно, тоже относится. То есть государство берет на себя финансовое обеспечение оказания социальной услуги, а наша задача как благотворителей – профессионально оказывать эту услугу тем, кто в ней нуждается.
Фото: архив Санкт-Петербургского Детского хосписа
– Знаете ли вы такие случаи, когда НЕ осуществляется предполагаемое сотрудничество Церкви и соцучреждений, потому что рядовые чиновники (главврачи, директора) говорят, дескать, «нам министерства не указ, вот пусть нам наше окружное управление разрешит, тогда приходите»? Что можно сделать в таком случае?
– Проблемы могут возникать из-за того, что помимо федеральных законов существует множество нормативных документов и правовых актов, которые чиновники обязаны соблюдать. Соответственно, они требуют соблюдения всех необходимых норм и требований от тех некоммерческих организаций, которые хотят с ними сотрудничать.
Бывает, что НКО не хватает средств на грамотного юриста, и из-за незнания законов сотрудничество с госучреждениями оказывается невозможным.
Но я уверен, что если организация действительно хочет помогать людям, она найдет возможность выполнить все требования законодательства.
– Несколько лет назад был такой проект федерального закона «О социальном партнерстве государства и религиозных организаций» – более конкретно говорящий о церковных структурах. Вы слышали о нем, почему он не вступил в силу, на ваш взгляд?
– В Санкт-Петербурге заключено соглашение о сотрудничестве в сфере благотворительности, социального служения и духовно-нравственного просвещения между Санкт-Петербургской епархией и администрацией города. Аналогичные договоры были заключены с районным руководством, образовательными, медицинскими и культурными учреждениями Петербурга. Соответствующий закон, как мне кажется, требует дальнейшего рассмотрения, но на местах все уже работает. Мы, в свою очередь, готовы поделиться своим практическим опытом с законодателями.
– Патриарх Кирилл говорил о богоборческих временах – «В прошлом, когда по закону Церковь была лишена прав совершать добрые дела в общественном пространстве, дела добра все равно совершались». Он имел в виду, в частности, группы помощи репрессированным священникам – лидеры эти групп тоже подверглись репрессиям. То есть добрые дела делались сугубо частным образом и под страхом смерти. Как в нескольких словах описать динамику развития доброделания с постсоветских времен до принятия этого закона? Например, меньше доброты, больше отчетов? Или – больше ответственности, больше волонтеров, — а как следствие большее финансирование? Или – больше мошенничества, больше «Канар» на пожертвованные деньги? Вы занимаетесь делами милосердия уже около 15 лет (поправьте, если ошибаюсь) – что изменилось за это время в обществе по отношению к доброделанию?
– В советское время не было благотворительности в том смысле, как мы понимаем ее сейчас, поскольку всю ответственность за социальную деятельность взяло на себя государство. Напротив, в Российской империи благотворительность была очень развита: множество общественных организаций занималось сбором средств на строительство и содержание больниц, домов призрения, сиротских приютов. Меценаты и благотворители, в том числе и представители царствующей династии, поддерживали нуждающихся, они были примером деятельного служения людям.
Само мировоззрение христианства мотивировало к благотворительности: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40). Советской власти идея благотворительности казалась неприемлемой именно как христианская, к тому же частная инициатива в этой сфере была способна обнажить все недостатки системы.
Падение советской идеологии ознаменовалось тяжелейшим кризисом, и в этой ситуации благотворительное сообщество стало постепенно возрождаться. Первый период развития благотворительности в постсоветской России был омрачен фактами нецелевого использования средств, что объяснялось в том числе несовершенством законодательства. Укрепление нормативной базы и системы государственного контроля привело к тому, что к НКО стали предъявляться жесткие требования по обеспечению полной прозрачности деятельности, предоставлению отчетности и так далее. Это, в свою очередь, стало гарантией для жертвователей: каждый, кто хотя бы рубль перевел любому фонду, должен быть уверен, что этот рубль пойдет по назначению.
Сейчас благотворительность постепенно становится все более профессиональной. В нынешнее время для того, чтобы быть успешными и эффективными, благотворительные организации должны соблюдать не только законы, но и этические нормы: например, обеспечивать конфиденциальность информации о благополучателях, не принимать пожертвования от компаний и лиц, чья деятельность может угрожать репутации НКО, следить за этичностью кампаний по сбору средств – то есть не давить на жалость, на угрожать жертвователям в духе «если сегодня вы не поможете ребенку, завтра он умрет».
Отношения между обществом и благотворительными фондами развиваются – люди учатся отличать честные организации от мошенников, профессионалов от непрофессионалов.
Фото: архив Санкт-Петербургского Детского хосписа
– Кажется, мы идем потихоньку к уровню Запада – там волонтерские организации очень сильно поставлены, религиозные, государственные и социальные учреждения работают в одной связке. В чем у нас отличие, нам нужен их путь? А в чем их проблемы в этой области?
– Я бы сказал, что благотворительность на Западе – не такая бескорыстная, как у нас, в том смысле, что там она зачастую встроена в систему налогообложения, для НКО действуют налоговые льготы. Мне кажется, что у нас об этом говорить пока рано: многие организации наверняка постараются использовать такие льготы в корыстных целях.
Как правильно заметил Владимир Путин в своем выступлении в Общественной палате РФ в июне этого года, поддержка организаций, деятельность которых не направлена на извлечение прибыли, необходима, но введение налоговых льгот чревато злоупотреблениями, поэтому система поддержки должна продумываться очень тщательно.
Благотворительность на Западе – это настоящая индустрия, которая формировалась в течение очень долгого времени. Поскольку у нас профессиональная благотворительность была фактически отменена в советское время, то индустрия благотворительности в России только формируется и по масштабам пока что оказывается несопоставима с западными лидерами в этой сфере. Часть российских граждан считает, что помощь людям в трудной жизненной ситуации – это прерогатива исключительно государства, поэтому благотворительные фонды поддерживать не нужно.
Мы должны стремиться к тому, чтобы, с одной стороны, НКО руководствовались в своей деятельности и законами, и давно утвердившимися на Западе этическими принципами, действовали профессионально и эффективно, а с другой – чтобы как можно больше граждан и компаний были вовлечены в близкую им благотворительную деятельность, помогали по мере сил.
– Нет ли опасности, что когда все будет «совместное» в социальной сфере, такая простая и чисто по-христиански важная вещь как бесплатная помощь, как добро «просто так» — вообще исчезнет?
– Важно следить за тем, чтобы благотворительные организации не становились инструментами деятельности профильных комитетов – такую ситуацию может предотвратить распределение государственных грантов на конкурсной основе. В таком случае выбор организаций, получающих поддержку государства, осуществляется серьезными экспертами, и финансирование получают самые достойные.
Добро же само по себе не исчезнет никогда: добродетель живет в сердце человека. Люди всегда откликались и будут откликаться на боль другого, это естественно для нас. Поэтому как бы ни развивались взаимоотношения между государством и НКО, частная благотворительность продолжит существовать.
– Какие самые острые проблемы в области сосуществования церковных благотворительных и социальных структур вы сегодня можете назвать? Есть ли пути их решения?
– Остро стоит проблема нехватки кадров – для профессиональной благотворительности необходимы квалифицированные специалисты. Подготовку таких специалистов может обеспечить государство, а профессионалы, в свою очередь, потом смогут участвовать в решении социально значимых проблем. Мне кажется, что наш Детский хоспис представляет собой пример грамотного построения диалога между Церковью, государством и НКО.
Церковь выявила проблему – в нашем случае это была абсолютная неразвитость паллиативной помощи детям в России. Государство предоставило нам ресурсы, обеспечив финансирование стационара хосписа. Но поскольку объемы государственной финансовой помощи регламентируются стандартами оказания социальных услуг, остается возможность для деятельности негосударственных некоммерческих организаций, которые могут работать в сферах, не затрагиваемых государством, и обеспечивать дополнительное финансирование путем благотворительных акций, проектов и так далее. При этом поддержка со стороны государства и Церкви обеспечивает таким НКО доверие общества.