Виктор Живов о Евангелии в советских хрестоматиях, неофитстве и симпатичных 90-х (+фото +видео)
О филологе Викторе Марковиче Живове вспоминают Александр Кравецкий и Александра Плетнева.
Александр Кравецкий, кандидат филологических наук старший научный сотрудник Института русского языка им. В.В.Виноградова РАН.
Люди такого масштаба случаются очень редко
Все общение с Виктором Марковичем шло для меня под знаком ученичества. Я и с будущей женой познакомился на его семинаре по истории русского литературного языка. Этот семинар воспринимался как отдушина, там не было советской власти. Не в контексте «за», не в контексте «против». Просто вообще политики не было.
Вместо политики имела место попытка понять, как была устроена история русского языка, безо всяких советских штампов. Нашей целью было понять, как же все устроено, как же было на самом деле. Всё, что для этого нужно, было у нас в руках – источники и здравый смысл.
Для меня этот семинар, можно сказать, окончился крещением. Естественно, ни о каком миссионерстве со стороны преподавателей речи не было, но сложно, занимаясь всерьез текстами, не сделать этого следующего, вполне естественного шага.
Отношение на семинаре было совершенно непривычным. К нам относились как к равным, как к коллегам. Соответственно, не было никаких поблажек. Ты чего-то не знаешь, не можешь? Это твои проблемы. Но тебя с этими проблемами принимают.
Когда моя жена подошла к Виктору Марковичу по поводу курсовой, он стал объяснять студентке – третьекурснице, какие книги потребуются. «Вот такая, она по-французски, но вы наверняка читаете по-французски. А эта — по-немецки, а эта — по-итальянски. Попробуйте, откройте, почитайте, наверное, поймете».
Естественно, человек после такой беседы уходил в панике: он ничего не знает, и прочитать не может. С другой стороны, начинал усиленно учиться, старался узнать как можно больше.
Много лет спустя супруга оказалась у Виктора Марковича в гостях и увидела тот же спектакль в разговоре со студентом. Это был его способ задать планку, и показать, куда расти. Но до этой планки не дорасти студентам до сих пор.
Виктор Маркович воспринимался нами как некое связующее звено с дореволюционной Россией, хотя вроде бы говорить о такой связи человека 1945 года рождения – смешно. Но такое ощущение было. В его рассказах звучали Мандельштам и Варлам Шаламов…. И Мандельштам мыслился таким же его современником, как и Шаламов.
Отдельный разговор о его невероятной энциклопедичности. Если у тебя имелся вопрос, который ты не мог сформулировать, Виктор Маркович был человеком, которому можно было его задать. Он мог превратить твой поток фраз во внятный вопрос, а уже затем предложить нечто в качестве ответа.
После перестройки Виктор Маркович, относившийся к советской власти всегда негативно, никогда не чувствовал себя победителем. Хотя тогда этим болели многие: вот, советская власть пала, мы с ней боролись, значит – мы победители.
Виктор Маркович не опускался до этого. Какие победители? Все равно жизнь продолжается, проблемы есть, мир по-прежнему несовершенен и в нем как-то нужно жить.
Для Виктора Марковича ценность человека заключалась в том, как как он думает, как работает, как пишет
Александра Плетнева, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института русского языка им. В.В.Виноградова РАН.
Семинар Виктора Марковича определил мою профессиональную жизнь и сферу научных интересов. Кстати, ту курсовую, о которой говорил Александр, я так и не написала.
Мы как раз поженились, и довольно скоро у нас родилась дочка. Но над второй курсовой и дипломом я работала по-настоящему. Диплом я защищала с огромным животом, ожидая появление второй дочки. «Давай, иди в аспирантуру», — говорил при этом мне Виктор Маркович.
Он, пожалуй, единственный из всех, не считая семьи, кто не смотрел на меня — беременную девчонку с младенцем, — как на инвалида. Он видел в недавней студентке вполне дееспособного человека, который понимает, что он делает и чего хочет.
Он тогда мне дал рекомендацию в аспирантуру, всячески поддерживал, при этом строго относясь ко всему, что касалась содержательной части работы. И мне это было невероятно приятно, я до сих пор вспоминаю об этой работе, как о большой ценности и удаче. Для него было совершенно нормальным то, что женщина может быть одновременно мамой и ученым, никакого противоречия здесь мой уважаемый учитель не видел.
Я ему очень благодарна. Не только за то, что он научил, показал и открыл волшебный мир русской словесности XVII-XVIII века, но и за то, что правильно и чутко относился ко мне.
В какой-то момент я поняла, что Виктор Маркович — церковный человек. Хотя он никогда не декларировал это в открытую, просто все было понятно. Здесь, как в истории про воспитательное значение для детей света из-под двери в кабинете их папы. Свет горит постоянно, значит, папа работает постоянно. То есть ты понимаешь, безо всяких нравоучений, назиданий, разговоров, что человек такого масштаба и такого уровня на самом деле – православный, живущий церковной жизнью. И одного этого факта достаточно для того, чтобы заинтересоваться, дверцу для себя приоткрыть….
Потом была совместная работа в институте, в Секторе истории русского литературного языка, которым заведовал Виктор Маркович (он являлся и заместителям директора Института).
Внутренне он был очень демократичен. С ним можно было спорить, не соглашаться. Только вот спорить было сложно, потому что он прочитал все книжки, которые только есть на свете, и ты рисковал в этом споре проиграть.
С третьего курса, когда человек попадал в профессиональную орбиту Виктора Марковича, он становился для него коллегой.
Для Живова ценность человека заключалась не в том, какое место он занимает, в том, как он думает, как работает, как пишет.
Последнее время он работал полгода в институте и полгода в Беркли. Когда приезжал в Москву, сразу интересовался: «А что вы за эти полгода сделали?» То есть мы были сами себе предоставлены значительную часть времени, но никаких формальных отчетов, никаких таких вещей с нас не спрашивали. Виктор Маркович говорил: «У вас же совесть есть, вот в соответствии с ней и работайте».
Виктор Живов о Евангелии в советских хрестоматиях, неофитстве и симпатичных 90-х (+фото +видео)
Подготовила Оксана Головко