15 мая в 23.55 на канале Россия-1 к годовщине восстановления единства Русской Православной Церкви – премьера документального фильма «Единство верных».
Рассказывает руководитель телевизионной студии «Неофит» Дмитрий Менделеев.
Митрополит Иларион (Алфеев)
— Владыка Иларион (Алфеев) — автор этого фильма и самой идеи. Режиссер – Ольга Жукова – ранее она работала над циклом «Чтобы помнили».
Владыка как ведущий ведет в фильме рассказ: от революции 1917 года и до подписания акта. Он дает зрителю доступную справку: как произошло разделение, почему люди были разделены, как это все усугублялось с годами, до какого состояния это дошло — чтобы было понятно, что вообще преодолевали.
Вторая часть фильма – судьбы. Фильм состоит фактически из одних воспоминаний. Но, при этом, это может и есть самое ценное в документальном кинематографе, да и в художественном тоже. Человек и его судьба.
Мы собрали их воспоминания: дети первого поколения эмиграции, вторая волна. Протоиерей Александр Лебедев, протоиерей Георгий Ларин – дети первой волны эмигрантов, тоже через Шанхай попадавшей в Америку. Виктория Мондич – это вторая волна. Протоиерей Виктор Потапов – сын заключенных концлагеря, это вторая волна. Нахапетов – третья волна эмиграции.
Фильм мы делали две недели.
Мы успели съездить только в Мюнхен к владыке Марку, в Америку мы даже виз не могли надеяться получить, потому что они только на прием в посольство запись за три недели. Поэтому американские съемки мы заказывали у собкоров, но материалы были очень хорошие – разные по качеству съемки, но очень интересные по содержанию.
Виктория Мондич
В Вашингтоне протоиерей Виктор Потапов рассказывал о том, как он работал на «Голосе Америки» 30 лет и воспринимал это как миссию. Он сказал очень интересные слова: «Наверное, кто-то там из ЦРУ-шного начальства или правительства когда-то в Америке вдруг понял, что самое действенное оружие против коммунизма – это слово Божие. Поэтому мы могли транслировать нашу проповедь церковную вплоть до того, что разрешали литургию и проповеди давать в эфир. Для кого-то в правительстве это была осознанная борьба с коммунистической идеологией. Я это воспринимаю, как Божье чудо — то, что так совпали интересы».
Ведь «Голос Америки», «Радио Свобода» — это были насквозь политизированные волны – они это делали целенаправленно, чтобы разваливать безбожную идеологию изнутри. Господь такую светлую мысль вложил.
На «Радио Свобода» работала Виктория Мондич. В ранней юности она была вывезена немцами на работы в Германию вместе с бабушкой, побывала в концентрационных лагерях. Однажды их пригнали куда-то в Румынию, в пустой полуразрушенный город. Никого нет, их из грузовиков выгрузили – и вдруг бабушка видит храм. Никого нет, но храм открыт. И алтарь раскрыт.
Они не знали уже даже дня недели – только время года. И вдруг бабушка входит в храм, видит, что раскрыт алтарь, все понимает и кричит: «Пасха!». И такая была радость, такое утешение на душе. В лагере, где они были, пускали батюшек Зарубежной церкви служить литургию, исповедовать заключенных. Бабушка всегда, как только была возможность, причащалась. Вслед за ней и Виктория Григорьевна потихонечку воцерковилась.
Потом были скитания, лагеря для переселенных лиц уже в Америке, Европе. И когда появилось в 53-м году «Радио Свобода», она, актриса по образованию, стала вести первый эфир «Радио Свобода». У нее была религиозная программа.
Родион Нахапетов – прихожанин одного из наших зарубежных храмов в Лос-Анджелесе. Это очень интересная церковь: ее построили в 30-м году как декорацию для съемок фильма. Голливуду надо было снять что-то про Россию и они роскошный деревянный храм отгрохали. А строили его русские эмигранты.
А когда фильм сняли, то русские рабочие пришли и попросили декорацию оставить: «Давайте сделаем из него храм». И Голливуд отдал эту декорацию. Это первый русский храм в Лос-Анджелесе. Он до сих пор существует, его поддерживали, укрепляли, перестраивали, но основа этого храма – это голливудская декорация.
Нахапетов рассказывает очень интересную историю о том, как он воцерковлялся. Он приехал в Голливуд в 89-м году, никто его особенно в Голливуде не ждал на работу, была абсолютная неустроенность в жизни – в личной, на работе, во всем. Кризис среднего возраста.
Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский
Он потянулся в храм потихонечку, там познакомился с нынешней своей супругой и она ему дала фотографию Иоанна Шанхайского, который еще не был прославлен, чтобы он взял ее с собой, когда пойдет к продюсеру. Он пошел к главному директору «ХХ век Fox» с этим снимком в нагрудном кармане – на сердце — и молился, просил о помощи.
На встрече стало понятно, что он абсолютно не интересует этого продюсера. Тот, кто его привел знакомить с директором студии, говорит главному продюсеру:
-Родион еще фильм с собой принес, может, посмотрим?
— Нет, у меня нет времени.
— Пожалуйста, приехал человек, посмотрим.
Включили фильм, который он привез, пленка сыпется, все обрывается, звук пропадает. Нахапетов понимает, что все, говорит: «Простите, что я отнял ваше время, в таком виде совершенно невозможно дальше показывать».
И вдруг вспоминает: «Такая пауза, так тепло на сердце, чувствую, где фотография лежит, тепло исходит». И вдруг этот продюсер смотрит в окно и говорит: «Знаете что – давайте, снимайте фильм». Вот что произошло в эту секунду? Ничего внешнего не могло произойти, что повлияло бы на мысль этой акулы империализма, чтобы он изменил свое решение. И вот так Нахапетов получил работу в Голливуде, до сих пор работает, так он стал воцерковляться.
Иоанн Шанхайский, к сожалению, еще не очень широко почитаем в России, мы его мало знаем. Просвещенные батюшки в своих храмах уже давно его икону имеют, но широкой публике надо вернуть, подарить этого русского святого.
Я очень хочу о нем сделать отдельный фильм. Все, с кем мы разговаривали, так или иначе связаны со святителем Иоанном. Так или иначе он на их жизнь повлиял. Для русского зарубежья он был такой фигурой, как для нас, наверное, владыка Антоний Сурожский, в эту эпоху.
Рассказывает Патриарх Кирилл, у которого вся жизнь прошла, можно сказать, под этой идеей воссоединения, возрождения. Его дед и отец исповедники, дед 30 лет провел в разных лагерях, отец сидел. Поэтому с детства будущий Патриарх чувствовал необходимость прославить этот подвиг.
Он нам как-то рассказывал, что ходил в детстве молиться святому Иоанну Кронштадтскому, еще не прославленному, на Карповку, к этому закрытому храму. Он говорит: «Я в детстве ходил туда, мы молились о воссоединении церквей».
Понятно, что были предрассудки. С нашей стороны мы все считали, что зарубежники были ЦРУ-шниками, на содержании американского правительства, раскольники и так далее. А они думали про нас, что все наши батюшки КГБ-шники.
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл
Патриарх рассказал, что он был олицетворением всего того, чего они боялись, поэтому он даже не мог принять участия в переговорном процессе непосредственно. Но при этом он нес всю ответственность перед Патриархом Алексием, потому что это было дело Отдела внешних церковных связей. Поэтому он вмешивался только тогда, когда было очевидно, что все уже – расходимся, и комиссия распадается. Вот тогда он входил и действительно – сыграл своим личным обаянием огромную роль.
Он в неформальной обстановке у себя в кабинете, прямо в отделе, принимал зарубежных членов комиссии – они пили чай, разговаривали о жизни, он рассказывал о своей жизни, о своих родителях. Ведь люди из-за границы это знали очень однобоко. Все-таки, какая бы ни была свободная пресса на Западе, но она тенденциозна.
Надо было выслушать, надо было иметь мудрость и силу воли – выслушать, и как там церковь жила, потому что она тоже не была свободной, на самом деле. Конечно, за рубежом не было Сталина, не было лагерей, но жизнь вот в неправославном окружении тоже нелегка.
В конце фильма есть замечательная семья, которая могла бы не сложиться, если бы не произошло воссоединение церквей. Потому что молодая жена– дочка священника Зарубежной Церкви, а муж – сын священника Церкви Московского Патриархата. И они познакомились по переписке, ведя споры как раз по этому поводу.
Они разделили всю судьбу Русской Церкви и потом, когда уже начался переговорный процесс между церквами, они решили: нам надо тоже объединиться, это будет символично, и они были помолвлены. Следующий шаг – надо венчаться. А согласия все нет и нет на переговорах. Даже более того – были моменты, когда возвращался их владыка с переговоров и говорил, что, наверное, ничего не получится, будем ждать, что наши дети помирятся.
И что им было делать? Они жутко переживали. Венчались они после подписания акта о каноническом общении между Церквами. И сейчас остались – он прихожанин Московского Патриархата, а служит иподиаконом в Зарубежной Церкви.
Слава Богу, что нашим отцам хватило духу с Божьей помощью услышать друг друга и объединиться.
По Вашему восприятию – какое сейчас настроение преобладает в Русской Зарубежной Церкви и в Отечестве? Не услышали ли Вы ноток сожаления о случившемся?
— Все очень рады. В Зарубежной Церкви, наверное, еще в большей степени, чем мы рады. Потому что мы у себя на родине, в родных стенах, а Зарубежная Церковь, все-таки чувствует себя удаленной частью России и всю жизнь, все эти 90 лет они видят свою главную задачу в том, чтобы сохранить именно ту Россию, которую и мы, и они потеряли, те лучшие традиции, которые были в Русской церкви до революции – они так видели свою миссию.
Плюс – возвращение православия Советскому Союзу. Это была серьезная задача, все эти годы они издавали книги, их невозможно было сюда привезти, поэтому было огромное количество хитростей.
Владыка Марк рассказывал, что они делали на папиросной бумаге Евангелие, упаковывали в письмо в конверт, чтобы оно весило не больше 20-ти граммов.
— Почему не больше 20 граммов?
— Если письмо больше 20 граммов, почту начинали проверять. Представьте, что такое 20 граммов – конверт с обычным письмом. А там целое Евангелие проходило. Да, они были в жутких отношениях с иерархами Русской Церкви, но все это время монастырские издательства не спали. Они меняли друг друга, печатая Евангелия, это было как неусыпаемая псалтырь.
То есть они меняли друг друга у станков, печатали и печатали, чтобы уходило Евангелие, и святые отцы, и вся литература уходила в советскую Россию. Эту миссию Церковь Зарубежная выполняла.
Дмитрий Менделеев
В Зарубежной Церкви всегда говорили о гонениях на Церковь, а ведь об этом не говорили никакие СМИ – ни в Англии, ни в Германии, ни в Америке.
Были очень многие неприятные моменты, мы знаем, когда государства, Англия, например, выдавала Советскому Союзу сбежавших из него людей. Это были трагедии, и Русская Зарубежная Церковь эмигрантов прятала, скрывала, пока не рухнул «железный занавес». Это было страшно – если перебежчика отлавливали наши сотрудники и как-то выводили местные власти на него, то его выдавали. А что такое – сбежавшего человека выдать обратно в Советский Союз?
Они очень рады, они жили этим. Они говорят – да мы жили все эти годы молитвой о том, чтобы рухнул, как Виктория Мондич говорит, проклятый этот коммунизм. Не против России, никогда в жизни не были против России или русского народа. Но молились, чтобы рухнул коммунизм, и мы воссоединились.
Был очень сложный момент – поминовение за литургией Патриарха Московского и всея Руси. Было принято решение – установить такой пятилетний переходный период для всех приходов Русской Православной Церкви За рубежом, в течение которых должна произойти адаптация: иерархи и настоятели должны приучить своих прихожан к тому, что за литургией будет поминаться Московский Патриарх.
Ведь люди годами — 90 лет — родились и выросли в этом менталитете, в сознании противостояния. Сразу так переломить этот опыт и начать поминать Патриарха тяжело.
17 мая этот пятилетний срок истекает. Начиная с 17 мая во всех приходах Русской Православной Церкви За рубежом будет поминаться Патриарх Московский и всея Руси.
15 мая в 23.55 на канале Россия-1
Читайте также:
Протоиерей Петр Перекрестов: «Русский народ знает только одну Церковь»
Протоиерей Серафим Ган: Мы объединялись в прославлении новомучеников