Инокиня Евгения (Сеньчукова)
Это была очень тяжелая неделя.
Нет, еда тут ни при чем. То есть еда тоже – от страха свалиться все постное съедается в неимоверном количестве. Но это не голод, это даже не вполне чревоугодие, это именно страх – слабость, немощь человеческая.
Неделя была тяжела, стыдно признаваться, службами. Многочасовые утренние богослужения с поклонами, спина болит, ноги болят, хочется спать, пить, сосредоточиться не получается, тексты незнакомые…
К тому же в конце утренних служб совершалась заупокойная лития, а на ней поминались жертвы кизлярского теракта – Вера, Вера, Надежда, Ирина и Людмила. От воспоминания об этой трагедии становилось жутко, и душно, и просто как-то мерзко, и было ощущение какого-то затянувшегося кошмара, потому что Кизляр ближе, чем кажется: одну погибшую знал один из наших священников, родом из Дагестана, других двух – наша руководительница певческих курсов, приехавшая из Ставропольского края… В нашем соборе по благословению архиепископа Романа даже положили книгу памяти этих мучениц – постом будем писать добрые слова и соболезнования, а к Пасхе передадим в Кизляр.
Но даже несмотря на отчетливое понимание, что перед нами не бесславная гибель, а настоящее мученичество, было ощущение духоты и даже безысходности – и оно придавливало. Целую неделю придавливало. Не давало духовной весне со всей полнотой войти в душу, растопить ее лед, осветить солнечными лучами самые ее промерзшие уголки. На Великом повечерии звучала любимая молитва «Господи сил, с нами буди», но если в прошлые годы она вызывала почти радостные слезы, то в этом – еще сильнее сжимала сердце. «Иного бо разве Тебе помощника в скорбех не имамы – Господи сил, помилуй нас».
Помилуй. Помилование. Отмена приговора. Когда он будет оглашен? Или он уже оглашается, а мы не слышим?
В голове роились сумбурные мысли, и их зудение было фоном всей первой недели поста. Противное такое зудение, будто комары в темноте. Ничего не видно, прихлопнуть не получается, спать мешают.
И вдруг – почему-то именно вдруг – наступило воскресенье. Торжество Православия.
У нас чин Торжества Православия совершался не после Литургии, как обычно, а вечером. Причина простая: отмечаем 25 лет восстановления епархии – как раз 25 февраля 1993 года было принято решение Священного Синода – и соборно, всем духовенством города служим по этому поводу молебен, присовокупляя его к чину. Священники бы просто не успели добраться после своей службы в собор.
И вот, вечером, когда возглашалась вечная память праведникам, просветителям, хранителям веры – зудение прекратилось. В голове прояснилось, и на первый план вышла на удивление утешающая, хотя, казалось бы, совершенно теоретическая мысль: убийца – иконоборец. Вообще любой убийца иконоборец, но кизлярский террорист еще и знал, что он идет убивать христиан.
Каждый из нас – самопишущаяся икона, образ Божий. Канон задан Господом, а вот художеством занимаемся мы сами: в одном месте мы очень красивые, как и задумано, а в другом (и по большей части) – что-то угловатое, в чем трудно угадать задуманный образ, что-то неразборчивое из-за выцветшей краски, что-то вовсе лишнее, непонятно как на икону попавшее…
Фото: patriarchia.ru
Плохие или хорошие, но мы все иконы, и осквернять и уничтожать нас нельзя.
С нами надо бережно, как с рублевской Троицей, которую, если и носят, то в специальном киоте, потому что она очень старая, хрупкая, и любое лишнее движение ее может погубить. Мы тоже хрупкие.
От попавших в нас пуль мы истекаем кровью, как Иверская икона Божией Матери, только мы еще и умираем, потому что попадает пуля не только в образ, но и в художника. Вернее, в подмастерье. Истинный Художник – Бог.
Так вот, именно потому, что Истинный Художник – Бог, иконоборцы и проиграли в том долгом споре. И вслед за ними уже заведомо проиграли все будущие иконоборцы, уже не христианские еретики, а, во-первых, сознательные и последовательные враги христиан и христианства – гонители христиан, выкалывающие глаза изображениям святых на Балканах, пускающие на дрова священные изображения в Советском Союзе и другие, – а во-вторых, иконоборцы бессознательные, которые просто ненавидят людей – всех вместе, какой-то народ или иную коллективную общность, или даже конкретных людей, каждый из которых – икона.
Убийца из Кизляра ничем от них не отличается, поэтому он тоже уже проиграл еще до того, как погиб при задержании. Он еще на VII Вселенском Соборе проиграл, когда его и мотивов его безумного поведения и в зачатке не было.
Борцы с образом Божьим всегда в проигрыше, потому что Бога убить нельзя – уже пробовали.
А образ не существует без Первообраза и, напротив, не может исчезнуть, так как до всякого бытия существует Первообраз. Оглянувшись на собор, заполненный, как на Пасху, ликующими людьми, празднующими возвращение Церкви, а с нею – и Самого Бога – в их повседневную жизнь, я это отчетливо поняла и успокоилась. «Вечная память» стирает скорбь и провозглашает победу иконопочитающей Жизни над иконоборчествующей смертью.
Торжество.