Заводской районный суд в Кемерове рассматривает первое уголовное дело о пожаре в “Зимней вишне”. Оно насчитывает 280 томов. Планируется около 29 судебных заседаний, они проходят дважды в неделю в Ленинском суде — только он может вместить всех потерпевших и слушателей.
Семьи погибших приходят в Ленинский суд задолго до начала судебного заседания. Они держатся вместе, переговариваются вполголоса. Мать погибшей девочки рассказывает о недавнем пожаре на Октябрьском проспекте: 20 мая над городом снова поднялся черный столб дыма. В тот день никто не погиб. Но ей даже на фотографии смотреть оказалось больно.
Справка. Фигуранты дела “Зимней вишни”
Гендиректора ООО «Зимняя вишня» Надежду Судденок, главу ОАО «Кемеровский кондитерский комбинат» — собственника ТЦ Юлию Богданову, технического директора комбината Георгия Соболева и охранника ЧОП Сергея Антюшина обвиняют в оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности, повлекших по неосторожности смерть двух и более человек (ч. 3 ст. 238 УК РФ).
Также Судденок, Богдановой, Соболеву и руководителю компании «Системный интегратор» Игорю Полозиненко и инженеру противопожарной системы Александру Никитину инкриминируют нарушение требований пожарной безопасности, повлекшее смерть двух и более человек (ч. 3 ст. 219 УК РФ).
“Не сработала автоматическая пожарная сигнализация, которая была неисправной, люди не смогли покинуть быстро и организованно здание ТРЦ, так как двери юго-западного эвакуационного выхода были закрыты на замок, двери на втором этаже — заблокированы”, — заявил гособвинитель в ходе судебного заседания 16 мая.
Начальник караула пожарно-спасательной части №2 Сергей Генин обвиняется в халатности, повлекшей смерть двух и более лиц. В частности, гибель 37 человек, которые погибли в кинозале.
Родители. “Мои дети погибли у запасного выхода”
В “Зимней вишне” погибли шесть девочек из 5”А” школы в поселке Трещевский под Кемеровом. Татьяна Балахнина — мама 11-летней Вероники Понушковой. В день трагедии у детей был праздник. Они редко приезжали в Кемерово и почти не бывали в кино.
Татьяна Балахнина:
“25 марта мы с Вероникой и еще пятью девочками из ее класса поехали в “Зимнюю вишню”. В 10:00 пошли на боулинг, каток, сводили детей в кафе, после чего решили посмотреть мультфильм “Шерлок Гномс”. Начинался он в 14:15. Мы посадили [детей] в зал, а сами спустились в кафе, ждать. За 15 минут до окончания фильма Вика Почанкина позвонила Кате Черниковой и сказала, что там пожар, они не могут дышать. Мы побежали на четвертый этаж. Там был дым. Нас не пустили.
После этого мы выбежали на улицу и пытались найти там своих детей. Бегали вокруг здания. Потом нам сказали, что детей вывели в бассейн (плачет)… Но больше мы их не видели”.
На четвертый этаж родителей из Трещевского не пустили “мужчины в форме”.
Татьяна Балахнина:
«Говорили, что наших детей спасут, мы хотели прорваться туда. Приехали [пожарные] расчеты, когда мы уже стояли на улице, они не торопились».
У Натальи и Сергея Агарковых в “Зимней вишне” погибли 10-летняя дочь Маша и 8-летний сын Костя — их единственные дети, и их бабушка — Надежда Васильевна. Супруги до последнего надеялись, что их близкие живы.
Наталья Агаркова:
“25 марта 2018 года был первый день каникул. Наши дети на “отлично” закончили очередную четверть. <…> Попросились к бабушке. Во время учебы у них не было времени ходить в кинотеатры. В этот день они сами выбрали сеанс — “Кролик Питер”, 15:20. Почему пошли в “Зимнюю вишню” — у Маши 17 марта был день рождения, и подруги ей подарили сертификат в “Детский мир”. Она хотела после фильма купить игрушки. <…>
Позвонила Анастасия [сестра Сергея], она увидела в соцсетях — горит “Зимняя вишня”. Не хотелось в это верить. Мы начали звонить маме. Потом дочери, сыну. У Кости телефона с собой не было, он оставил его у бабушки. Телефон Надежды Васильевны и Маши не отвечали. Шли гудки. Один номер был доступен до шести утра следующего дня, второй — до десяти утра. Потом оказалось, что телефоны у них были при себе — они лежали в сумке Надежды Васильевны. Когда обнаружили тела, все вещи были сохранны — проездные отличников учебы, мамин пенсионный, иконы…”
Агарковы несколько часов искали своих близких — пытались прорваться за оцепление и объехали все больницы. О том, что в горящем торговом центре есть люди, никто не говорил.
Наталья Агаркова:
“Было оцепление, нас не подпустили близко к зданию. <…> Мы объяснили полицейским, что там находятся наши дети и мама. Нам говорили, что все эвакуированы, развезены по больницам!
Веря им на слово, мы [поехали на поиски]. Сначала приехали в ГКБ№3, в списках Агарковых нет. В многопрофильную — нет. Вернулись снова в “третью городскую”, в надежде, что их уже привезли…”
Сергей Агарков:
“Там [в ГКБ №3] действительно были люди из “Зимней вишни”. С нами был мальчик, он был на том же мультике. Жена спрашивала, видел ли он наших. Он сказал: “Помню, был мальчик в очках, они сидели на верхних рядах, ближе к выходу…” Потом появилась информация, что пострадавших доставили в школу №7. Мы поехали туда… Потом стемнело. Мы вернулись в больницу, туда привозили людей, а нам говорили — это не ваши”.
О том, что надежды уже нет, Агарковы узнали поздно вечером, в штабе. Его организовали в школе №7 недалеко от “Зимней вишни” — там следователи составляли первые списки пропавших без вести и опрашивали родных.
Анастасия Агаркова, сестра Сергея:
“Приехали в штаб, там было очень много людей. Сначала нас допросили. Потом мы зашли в туалет и встретили Надежду Николаевну Вострикову (В пожаре она потеряла дочь, невестку и троих внуков. — Примеч. ред.). Она сказала, что разговаривала со своими родными. Что их больше нет. Я поняла, что люди не спаслись. В том числе наши родные (плачет)”.
26 марта Агарковым позвонили из Следственного комитета — нужно было ехать в морг, на опознание. На вопрос судьи Николая Быданцева Сергей ответил, как опознал родных: маму — по цепочке, дочь — по кофте, а сына — по ботинкам, которые почернели от гари. Его сложнее всего было узнать, потому что они были похожи с другим мальчиком.
«Сначала я опознал маму. Были сомнения. Казалось, что это не ее лицо. Оно почернело… Сестра с нами была тоже. Сказала, что это мамина цепочка. Кофту ее узнал, она была вся закопченая.
Потом привезли Машу. Ее я узнал по кофте. Сына по ботиночкам. Они были все закопченые, трудно было узнать. С одним мальчиком сын был похож по возрасту…»
Сергей Агарков:
“Для меня стало шоком, что 23 человека, в том числе и мой сын, погибли у запасного выхода. Открой дверь и выходи… Мама и моя дочь Маша были чуть подальше. Они все шли к выходу и оказались перед запертой дверью. Не остались в кинозале, а были рядом с юго-западным эвакуационным выходом…”.
Из материалов дела:
14:57:15. Надежда Агаркова с Марией и Константином проходят со стороны эскалатора к передней стойке кассы. Затем втроем идут к гардеробу.
15:04:56. Дети сидят на диване у кинозала, бабушка — рядом с ними.
15:15:08. Агарковы входят в кинозал.
16:02:48. Мимо камеры проходит Мария, закрывая лицо рукой от дыма. Она двигается вправо относительно камеры.
16:02:53. Следом за Марией идут Надежда Васильевна и Костя. Бабушка держит его за руку.
Выжившие. “Охранники заперли нас в магазине”
25 марта 2018 года 13-летняя Жанна Б. и ее мама Анна Шевченко успели выйти из горящего торгового центра. Хотя их несколько минут продержали в запертом магазине на втором этаже — по словам девочки, охранники таким образом пытались избежать давки на эскалаторе. Четвертый этаж уже горел, а на втором еще думали, что эвакуация — тренировочная.
Жанна Б., ученица 6 класса:
“Мы с мамой пришли в торговый центр, чтобы купить вещи. У кассы магазина [на втором этаже] примерно в 16:00 мы увидели [через стеклянную дверь], как люди массово спускаются вниз. Началась паника. Мы подошли к охраннику и спросили: “Что происходит?” Он ответил, что ничего не знает. Потом в толпе кто-то закричал, что начался пожар.
С верхних этажей быстро спускался дым, он заполнил все пространство второго этажа и был серым — как от костра. Мы пошли к выходу к главной лестнице, но охранник сказал, что народу там очень много. Попросил выйти через другой выход, который ведет к эскалатору. Но там другой охранник перегородил его и [отправил нас обратно]. Там нас вновь не выпускали… Кто-то из посетителей начал ругаться. Тогда двери открыли. Мы спустились по главной лестнице на улицу”.
Анна Шевченко:
“Дверь запирали на ключ. Это были охранники магазина — у них была рация, они переговаривались. С чем связано то, что нас не выпускали? Большой поток людей спускался вниз. Охранники магазина подумали изначально, что это какие-то учения. Но потом пошел дым…”
На следующий день после трагедии Жанна серьезно заболела. Врачи до сих пор не могут поставить ей диагноз. На судебное заседание мама привела девочку из стационара, где она сейчас проходит обследование.
Жанна Б.:
«На следующий день у меня начались приступы. Не чувствовала ног, начинала задыхаться, темнело в глазах. […] В больнице меня посадили в инвалидную коляску, так как возможности ходить не было.
Сначала мне говорили, что со временем это пройдет. Потом мы пошли к педиатру и оказалось, что у меня проблемы с сердцем. На лечении нахожусь больше года, ничего не меняется. Врачи не знают, что с этим делать”.
Алексей Б. пришел на фильм “Тихоокеанский рубеж-2” вместе с другом. Он вспоминает, что зрителей толком не оповестили о том, что начался пожар.
Алексей Б., ученик 7 класса:
“Через сорок минут после начала фильма в зал забежал кто-то из персонала “Зимней вишне” и крикнул, что начался пожар, надо эвакуироваться. Мы пошли к выходу. По-моему, кто-то даже остался в зале. [Фильм продолжал идти — его не выключили, сигнализации не было]”.
Мальчики сумели сами выйти из задымленного здания, следуя за взрослыми — посетителями и сотрудниками торгового центра. Они надышались угарного газа, у Алексея, который дышал через толстовку, был отек слизистой, у его друга позднее диагностировали ожог дыхательных путей.
Эвакуировались из горящего здания Ольга Айкина и ее сын. Они были в том же зале, что и Алексей Б., но сидели гораздо дальше от выхода. Поэтому предупреждения об опасности не услышали.
Ольга Айкина:
“Мы сидели на четвертом ряду. Звуки громкие, поэтому мы не слышали ничего, что сказали. Фильм продолжал идти. Потом [другие зрители] сказали, что пожар. Через минуту после того, как к нам заглянула билетерша.
Когда мы с сыном вышли в коридор, все было в дыму. Он был плотный, серый. Запах гари химический. Я держала сына за руку. […] Когда мы спускались, на лестнице образовалась давка. В пролетах третьего и второго этажа люди с удивлением смотрели на нас. Звукового оповещения не было”.
Татьяна Андреева в день трагедии отправила сына с друзьями семьи в игровую зону, а сама ушла на тренировку. Узнав о пожаре, она бросилась искать ребенка и двух его друзей. Взрослые потеряли мальчиков из виду.
Татьяна Андреева:
“Я была в душевой в районе четырех часов дня. Тренеры в срочном порядке начали нас эвакуировать. В фитнес-зале дым не чувствовался. Наш тренер, Оксана, вывела нас через эвакуационный выход. Мы думали, что это плановая эвакуация — постоим и вернемся обратно. Но на улице я увидела, как горит четвертый этаж и черный дым валит из окон…
Я звонила Сергею [другу семьи], он детей не нашел. Помню, что пыталась подняться наверх через главный вход, где лифт. Поднялась на второй или третий этаж, дальше меня не пустил человек в форме — пожарный или полицейский, не помню. Он сказал, что на четвертом этаже людей нет”.
Но в тот момент они там были: 60 человек, которых близкие искали в больницах, школе №7, припаркованном на обочине автобусе. Даже в службе “112” им вначале говорили, что из торгового центра эвакуировали всех — об этом в суде заявила Анастасия Агаркова, тетя погибших Маши и Кости.
Сын Татьяны Андреевой и два его товарища успели выйти на улицу. В “Зимней вишне”, где запирали эвакуационные выходы, не работала пожарная сигнализация, а многие сотрудники поддались откровенной панике выбраться наружу было крайне сложно. Поэтому многие люди погибли. В ходе следующих заседаний суд выяснит, почему это произошло.
Фото: Роман Янченко /belsat.eu