Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен. Языческие мистерии и христианские Таинства

Источник: Вода живая

Иерей Владимир Хулап — кандидат богословия, клирик храма св. равноап. Марии Магдалины г. Павловска, референт Санкт-Петербургского филиала ОВЦС МП

Длинная процессия медленно тянется из Афин к морю. Здесь все совершают ритуальное омовение, приносят жертву и проводят весь день в строгом посте, отказываясь даже от воды. С наступлением ночи облаченные в священные одежды женщины начинают бегать по берегу с факелами, ища кого-то и оглашая воздух безутешными криками.

Мерцание огней, танцы и громкое пение накаляют атмосферу, вводя участников церемонии в состояние транса. Напряжение достигает своего предела, но вот раздается громкий удар гонга и толпа взрывается радостными криками! Все направляются к святилищу, в которое входят только немногие, достигшие высшей степени посвящения. Здесь, при ярком свете пламени им показывают священный образ богини Персефоны. Цель достигнута: они — победители смерти… Так выглядели елевсинские мистерии, один из самых популярных ритуалов Древней Греции.

Чем же были античные мистерии? Само слово μυστήριον происходит от глагола « μύω » — «закрывать (уста)», «скрывать», «хранить молчание». Тем самым перед нами — тайные культовые практики, и именно в этой таинственности заключалось их отличие как от общественного государственного культа, так и от повседневных домашних ритуалов той эпохи.

Поэтому они обычно совершались по ночам, а участвовать в них могли только те посвященные, которые прошли через определенные обряды инициации — строгий пост, очистительные жертвы, ритуальные омовения.

Мистерии были чрезвычайно популярны, и это объясняется довольно просто: в религии человек ищет личного контакта с высшими силами, но этого ему не могли предоставить ни тогдашняя пышность официальных государственных жертвоприношений, ни те обряды, которые совершались в греческой семье, скорее «по инерции».

Придя из Малой Азии и Египта, мистериальные культы получили широкое распространение в Греции и Риме с VII века до Рождества Христова по IV век нашей эры.

Наряду с елевсинскими мистериями самыми известными были культы Кибелы и Атиса, Исиды и Осириса, солнечного бога Митры и бога виноделия Диониса.

Жажда спасения

Истоки мистерий лежат в глубокой древности. Вероятно, они восходят к вегетационным обрядам, связанных с наблюдением процесса ежегодного умирания и возрождения окружающей природы. Поскольку природу персонифицировали и представляли в виде того или иного божества, в этом новом личностном облике ее судьбу можно было сравнивать с судьбой человека. Подобно природе человек должен умереть, однако подобно ей он хотел бы вновь ожить. Неудивительно, что большинство мистериальных божеств были в той или иной мере связаны с процессами жизни и смерти: похищенная Аидом в подземное царство Персефона, которую находит и вызволяет ее мать Деметра; жестоко убитый титанами и оживший Дионис; Митра, убивающий священного быка, из которого появляются все растения и животные.

Характерно, что в мистериях акцент делался не на каком-то развитом догматическом учении, но на регулярном совершении определенных ритуалов.

В их центре находилось «драматическое» представление сцен из жизни божества. Все посвященные в той или иной мере принимали участие в этом сакральном представлении, стремясь тем самым стать причастными жизни божества и надеясь, что душа человека после смер­ти сможет обрести «спасение» ( σωτηρία ). Для более надежной гарантии этого спасения люди старались быть посвященными в возможно большее количество мистерий. Поскольку государственная религия была ориентирована только на земное благополучие, мистерии стали своего рода ее личностным дополнением. Именно поэтому их высоко ценили такие выдающиеся личности, как Софокл и Платон. Цицерон говорил о мистериях, что они «учили их участников жить радостно и умирать с надеждой».

При совершении мистерий наиболее популярны были те культовые формы, которые могли ввести человека в состояние экстаза, «вывести его из себя», раздвинуть границы реальности: шумная музыка, танцы, определенные виды пищи и напитков, контраст света и тьмы и т. д. Воспоминание о крайних формах таких обрядов до сих пор сохранилось во многих европейских языках. Всем известное слово «оргия» происходит от «эргон» («дело» — того же самого корня, который находится и в составе нашего слова «литургия» («общее дело»)), его значение общеизвестно и указывает на необузданность и бесчинства, которые царили на некоторых мистериях. Оргии Вакха (он же Дионис) или вакханалии были настолько ужасны — дело иногда доходило до того, что неистовствующие женщины разрывали на части живых животных, — что римский сенат запретил их особым указом в 186г. до Р.Х.

Тем самым мистерии представляли собой несовершенную человеческую попытку преодолеть своими силами земные законы и победить смерть хотя бы таким образом. Их неоднозначную сущность замечательно определил литургист Одо Казель (1886-1948): «С благороднейшими порывами души здесь соседствуют темные силы сладострастия и эгоизма, зачастую подавляющие самые высокие стремления. Мистерии подобны изысканному вину, в котором образовался дурной осадок.

Погружаясь в них, мы чувствуем себя подобно путешественнику в тропиках. Он радуется пышной растительности, яркому великолепию цветов и птиц.

Однако его нога часто попадает в гниль, душные запахи одурманивают его чувства, в чаще подстерегает хищный зверь и извивается ядовитая змея».

Близнецы-братья?

Немаловажным фактором в истории мистерий стало то, что они обрели свое второе дыхание в эпоху римских императоров, особенно во II в. Р. Х. — то есть практически одновременно с распространением молодого христианства. Это дало повод некоторым исследователям, занимавшимся греко-римской антич­ностью, утверждать на основании терминологического сходства мистериального словаря древности и христианской сакраментологии, что христианские Таинства якобы возникли из эллинистических мистерий. Действительно, по-гречески «таинство» звучит как μυστήριον , и уже кальвинист Исаак Казобон (1559-1614) озвучил данную гипотезу. Этот тезис активно и систематически развивала эволюционистская школа «истории религий» во второй половине XIX — начале XXв., рассматривавшая христианство как более или менее удачное синкретическое продолжение язычества и иудаизма. Однако в 1920-30-х годах подавляющее большинство исследователей пришло к выводу о том, что говорить о подобной зависимости нет никаких оснований: в той среде, где возникли христианские Таинства, не было никакой возможности для соприкосновения с языческими культами, сущность двух богословских систем является принципиально различной, а ритуальное сходство, если оно и существует, является только внешним. Говоря о связи языческих мистерий и христианских Таинств, важно различать три периода.

Тайна, открытая миру

У апостола Павла термин μυστήριον встречается довольно часто, обозначая тайну спасения мира, совершенного во Христе. Эта премудрая воля Божия о спасении мира пребывает в тайне (1 Кор. 2, 7), она от века сокрыта у Бога, Творца мира (Еф. 3, 9). Сокрытый и непостижимый божественный план открылся и осуществился во Христе. То, что было скрыто от прежних поколений, теперь явлено апостолам (Еф. 3, 5), задача которых — возвещать эту тайну Божия спасения во Христе всем народам (Рим. 14, 24).

Итак, христианская «мистерия» кардинальным образом отличается от мистерий языческих. Если в последних речь шла о сохранении в строжайшей тайне их содержания, доступного только немногочисленным посвященным, то тайна спасения мира во Христе, «тайна благовествования» (Еф. 6, 19) открывается всем людям, независимо от их национальности, профессии, образования и социального положения. Сам Бог «открыл нам тайну Своей воли по Своему благоволению» (Еф. 1, 9) — «тайну Христову» (Еф. 3, 3), которая, конечно, в результате этого не становится менее таинственной и глубокой.

Мистерии ложные и истинные

Второй период — это время борьбы христианских авторов II-IIIв. с мистериями, которые за это время обрели большую популярность и начали представлять серьезную угрозу для роста христианства ввиду своей привлекательности для широких масс населения.

Одновременно некоторые литургические элементы христианского Крещения и Евхаристии имели ряд схожих внешних черт с мистериальными практиками (омовение водой, запечатление участников особым знаком, трапезы из хлеба и вина, в которых могли принимать участие только посвященные).

Очевидно, такое сходство вызвало определенный соблазн, поэтому около середины IIв. Р. Х. св. Иустин Философ († ок. 165г.), повествуя в своей «Апологии» об установлении Евхаристии на Тайной Вечере, делает следующее замечание: «То же самое злые демоны из подражания научили делать и в таинствах Митры; ибо, как вы знаете или можете узнать, — при посвящении вступающего в мистерии, предлагается там хлеб и чаша с водою».

С ним полностью согласен западный автор Тертуллиан († ок. 220г.), который говорит, что дьявол «подражает даже самим священным таинствам в идольских мистериях. И он сам крестит некоторых, — тех именно, кто верит в него и верен ему: он обещает взамен снятие грехов в этой купели. И Митра чертит там знаки на лбах своих воинов, празднует он и приношение хлеба, представляет образ воскресения».

Отцы Церкви резко и бескомпромиссно выступали против мистерий, но одновременно, руководствуясь миссионерским стремлением, они неоднократно увещали язычников: приходите к нам — истинные мистерии у нас!

Мы встречаем подобный призыв у Климента Александрийского († 215г.): «Приди, безумец, приди к разумению! Я покажу тебе Логос и мистерии Логоса, и истолкую их тебе согласно твоим собственным представлениям. Здесь возлюбленная Богом гора — не предмет священных трагедий, но посвященная драмам Истины… на ней не безумствуют женщины, поглощенные плотской похотью, но дщери Божии, благие агницы, прорицающие о священных оргиях Логоса… Хор состоит из праведников, он поют гимн Творцу мира… О воистину священные мистерии, о чистый свет! Иерофант (первосвященник) — Господь, Он ведет миста к свету и дает ему печать; Он показует Отца верующим… Это праздник моих мистерий. Если хочешь, приди и ты, прими посвящение!»

Христианская мистагогия

Наконец, наступил IVв., когда христианство стало разрешенной, а затем и государственной религией. Враг в лице языческих соперников перестал быть опасным, не было больше нужды воевать с ним. С этого времени христианские авторы, уже не стесняясь, используют выражения из мистериального языка для описания христианского богослужения.

Возникает даже своего рода богословская «мода» говорить о Таинствах на языке мистерий: готовящий уверовавших к вступлению в Церковь называется «мистагог», а его учение — «мистагогия» («тайноводство»), крещеные — это «посвященные», а само Крещение обозначается как «просвещение» и т. д.

В этот же период возникает т. н. «дисциплины тайны» (disciplina arcani). Ее предметом были определенные богослужебные действия и тексты: чинопоследования Крещения и Евхаристии, текст Символа веры, молитва «Отче наш».

Все эти действия и слова должны были храниться в тайне от некрещеных — язычников и катехуменов, покидавших храм до начала собственно Таинства Евхаристии. И даже до сих пор мы произносим в молитве перед Причастием древние слова: «Не бо врагом Твоим Тайну повем» — «Я не сообщу Твоим врагам Тайну ( μυστήριον )».

Тексты Псевдо-Дионисия Ареопагита, возникшие ок. 500г., полны мистериальных выражений: речь в них постоянно идет об «иерургии» (священных обрядах), «иерологии» (священном языке), «телете» (обрядах посвящения) и т. д. Именно они впоследствии оказали большое влияние на развитие византийской литературы, которую данная терминология отличает от текстов прежней эпохи.

Конечно, говоря об этом различии, важно помнить, что речь идет только о внешней словесной оболочке, а не о сути.

Прообраз и исполнение

Итак, перед нами не зависимость христианских Таинств от языческих мистерий, а яркое свидетельство гибкости христианства и его готовности обращаться к миру на понятном ему языке.

Христианство, распространявшее Благую весть в области эллинистиче­ской культуры, успешно использовало термины мистериальных религий, чтобы сделать свою проповедь более доступной для язычников.

В свою очередь греко-римский мир был в определенной мере подготовлен через мистерии — последнее слово языческих религий — к принятию христианской проповеди. Они были той подготовительной школой, тем жертвенником с надписью «Неведомому Богу», которую проходили язычники — подобно тому как Ветхий Завет был подготовкой к принятию Христа для иудеев.

Конечно, налицо существенные различия: там — миф, здесь — историческая реальность, Иисус Христос, «распятый за нас при Понтии Пилате».

Там — лишь персонифицированный природный процесс, ежегодное весеннее возрождение жизни, здесь — дело Божественной благодати и любви для искупления человечества.

Там все остается природным и чувственным, человеку не выдвигаются никакие нравственные требования, здесь же необходимо полное изменение и обновление жизни.

Но все то, к чему язычники стремились в своих мистериях, и даже намного больше, принес в мир Христос. Сын Божий пришел в мир, пострадал, умер и воскрес, тем самым открыв дорогу всему человечеству ко спасению. Он дал реальную, а не призрачную возможность обретения новой жизни и истинного избавления от проклятия смерти. Все тайное стало явным.