«Ваш ребенок просто ленится!»
— Вы по образованию филолог-востоковед, были успешны в бизнесе. И полностью поменяли свою жизнь, столкнувшись с диагнозом «дислексия» у ребенка. В какой момент вы поняли, что у вашей дочери есть такая особенность? Как вы ее приняли?
— У одних родителей завышенная планка по отношению к собственному ребенку — они начинают готовить его к школе. Когда учеба началась, такая требовательность позволяет быстрее отреагировать на то, что у ребенка что-то не получается, и помочь. Семьи, которые спокойнее относятся к учебе, больше надеются на школу. Они могут не заметить проблему сразу. Но чем старше ребенок и чем тяжелее нагрузка в школе, тем сложнее помогать ему.
Что в моем случае произошло? Я была заточена на то, чтобы ребенок пришел в школу абсолютно ко всему готовый. Поэтому сама решила заниматься чтением, письмом, рисованием, чтобы дочь всех удивила — мол, даже учиться не надо.
Это самая большая ошибка — мы искренне верим, что если умеем читать сами, то научим и детей. Хорошо, если у ребенка нет никаких особенностей — ему учеба дается легко. А если нет? Начинаются качели.
Что было в нашем случае? У меня есть образование, но знаний в логопедии и психологии у меня не было вообще. Поэтому я даже не предполагала, что бывают такие особенности, как дислексия.
Когда мы пытались читать крупные буквы, разноцветные буквы, настоящие книжки для дошкольников, по которым большинство родителей обучают своих детей, я стала обращать внимание — моя дочь читает очень медленно, ей сложно. Казалось, что она не видит слово целиком. Ребенок близко наклонялся к листу, глаза у нее уставали. Ребенок говорил, что болит голова. Это меня настораживало — дочка знала буквы, они были крупными, как можно не прочитать? Я была встревожена.
Но в случае с дислексией нельзя ориентироваться на чей-то пример. У детей проявляются разные особенности, а результат может быть один и тот же.
Принять дислексию у ребенка сложно, потому что сначала ты не понимаешь, что происходит. Кажется, что ленится, не старается, и это, естественно, начинает раздражать.
Я не отношусь к категории родителей, которые принимают позицию педагога или специалиста — все равно верю собственному ребенку больше, чем любому чужому человеку, как бы он ни был убедителен и каких бы он ни достигал в педагогике высот. Я сама вижу, что моя дочь — умная, способная девочка, но читает неважно, медленно. Когда она говорила: «У меня голова болит», — я в это верила, хотя приходили репетиторы и говорили: «Это не голова, она, может, не хочет заниматься». К сожалению, такое мнение — самое распространенное.
— Вы не обвиняли ребенка.
— Да, ужас в том, что большинство людей воспринимает все иначе. Я не критикую этих людей, все происходит от незнания. Но, к сожалению, действительно это так — родитель часто верит не своему маленькому ребенку, а взрослым. В нашем случае педагоги, взрослые, не знали, с чем мы имеем дело, когда четыре года назад мы обращались к ним за помощью.
Они начинали гуглить при мне, что такое дислексия. Хотя по своей профессии должны знать.
Потом уже стало проще.
— Педагоги не знали, что такое дислексия?
— Да. Поэтому тревожные родители, вроде меня, которые доверяют своему ребенку, меняют школу. Это очень распространенная история.
В большинстве случаев что происходит? Как в нашей школе, сидит передо мной педагог по русскому языку и говорит: «Я не знаю, что такое дислексия, и даже знать об этом не собираюсь». Предлагала, чтобы им специалист лекцию прочитал. «Не надо. У меня есть способные дети. Я должна на них больше времени тратить. Не занимайте мое время ерундой, это вам просто заняться нечем, вы развлекаетесь и таким образом объясняете безделье вашего ребенка».
Моя дочь занималась в несколько раз больше, чем любой ее одноклассник, потому что ей сложнее было. Любой материал учебный человеку надо прочитать, осознать, понять и ответить на вопросы. Это может касаться математики и любого другого предмета. Чем старше ребенок, тем этого материала становится больше.
Потом я поняла, что дочь заставляют читать вслух в классе. Если дети начинают хихикать, какие испытывает переживания ребенок? В итоге — постоянные разговоры с педагогами. Нормальный диалог со школой я начала вести после того, как нам один из репетиторов сказал: «Вы знаете, у вашего ребенка дислексия».
Конечно, сначала у меня был шок, ужас. Потому что ни я, ни мое окружение ничего не знало об этой особенности. Потом я начала побольше читать об этом. Правда, когда мы начинали нашу деятельность, в интернете особо было нечего прочитать, и вся информация была на английском языке.
— Диагноз поставил, насколько я помню из ваших интервью, носитель языка, преподаватель английского?
— Да-да, при первом знакомстве. Они сели читать и рисовать — так обычно настраивается педагог на ребенка при первом знакомстве. И она поворачивается и говорит: «Вы знаете, у вас дислексия». Дальше, как в хорошем анекдоте, стук тела об пол. Я просто побежала выяснять, что это такое.
Потом, когда я прочитала, заинтересовалась, то поняла, что, во-первых, это сохранный интеллект, а чаще и выше, чем у сверстников. В английской прессе встречала истории успешных людей из разных сфер, которые открыто говорили об этой особенности. Потом я поехала по всяким конференциям — американская, английская, европейская, международная. Потом дочку стала везде тестировать. <…>
Как распознать у ребенка дислексию
— Что такое дислексия? В каком возрасте начинаются у детей эти изменения?
— Дислексия на всю жизнь. Это определенная особенность мозговой деятельности, восприятия, при которой человек несколько иначе видит материал, по-другому его запоминает.
— Это врожденная особенность, не приобретенная?
— Врожденная. Часто дислексия возникает у детей, когда она уже диагностирована у родителей. Но также существует дислексия травматического происхождения.
Эта особенность может проявиться в любом возрасте, когда ребенок начинает читать или писать. Мы не говорим не только о дислексии, но и про дисграфию и дискалькулию. Эти особенности сопряжены с синдромом дефицита внимания и гиперактивностью, когда ребенок неусидчивый.
Заметить их можно в дошкольном возрасте, но диагноз не ставится ранее, чем ребенок приобретет устойчивый навык чтения и письма, потому что могут быть возрастные особенности. Диагноз ставят, когда ребенок старше восьми лет. До этого возраста он находится в группе риска.
— Как родители могут понять, что у ребенка есть дислексия, дисграфия и дискалькулия? От врачей я слышала, что дислексия — это когда объем затраченных усилий на постановку чтения не совпадает с результатом. Условно, вы бьетесь, а ребенок буквы не складывает в слова. Это так?
— Да-да, визуально для родителей всё так и выглядит. Вы садитесь и читаете с ребенком, а он додумывать окончание предложения или какого-то отдельного слова, устает. Вы действительно бьетесь, читаете-читаете, а он устает, у него голова болит. Он настолько много энергии тратит на то, чтобы собрать слово воедино, а потом и все предложение, потом следующее слово и следующее предложение воедино. Потом вы его спросите о том, что он прочитал, он вам с трудом перескажет, потому что он столько усилий потратил на то, чтобы собрать эти буквы в кучу.
Звёзды поддержали детей с дислексией / Фото: dyslexiarf.com
У нас на сайте визуальный вариант дислексии — буквы все время меняются местами. Взрослый может настроиться, если он все слова уже зрительно запомнил, как картинки, когда местами меняются буквы. Но через некоторое время человек все равно утомляется. Бывают ситуации, когда ученик две буквы посередине видит, а вокруг все уплывает в разные стороны. Ему действительно тяжело.
При дисграфии родители замечают особенности письма. Ребенок только учится писать, и пишет слово «работа», а буквы «р» и «б» не в ту сторону повернуты. Или написаны те буквы, которые вообще не произносились. Или, наоборот, нет тех букв, которые хорошо слышны в этом слове.
Дети с дислексией чуть позже учится говорить. Какие-то парные буквы им сложно произносить. Вплоть до того, что шнурки тяжело завязывать. В определенном возрасте, когда все спокойно держат ложку, такому ребенку труднее. Ранняя диагностика тоже возможно. И чем раньше выявят эти особенности, тем проще ребенку.
— Ранняя диагностика возможна в возрасте, когда уже сложилось чтение и письмо, это примерно 7 лет, правильно?
— Если заметно до школы — мы начали читать в пять–шесть лет — что-то не так, то нейропсихолог и логопед значительно упростят учебу в будущем.
— Что можно сделать до школы?
— К логопеду сходить, даже если у вас никаких сомнений нет, что с ребенком все в порядке. <…>
Чем детям с трудностями в обучении поможет школа
— Ребенок пошел в школу. Допустим, у него есть заключение психолого-педагогической комиссии (ПМПК). Как говорить об этом с учителями и что можно изменить в программе обучения ребенка с дислексией? Например, можно ли сделать так, чтобы ребенок не участвовал в проверках скорости чтения?
— Да. Во-первых, если вы идете на ПМПК, то получаете диагноз-справку, с ней вы идете к директору школы и пишете письмо. Приходите к директору и говорите: «Такая ситуация, вот справка. Вы мне обязаны предоставить…», — там будет написано, какой должен быть индивидуальный план 5.1 или 5.2.
Школа должна разработать индивидуальный план, предоставить логопеда для занятий. Причем сколько будет необходимо ребенку заниматься с логопедом, столько школа должна предоставлять этого логопеда. <…>
— В старших классах что можно получить, помимо занятий логопеда?
— Применяется другой подход при оценке достижений ребенка, экзаменационных и тестовых работ. Это ОГЭ и ЕГЭ, дополнительное время при сдаче экзамена.
— Родители должны контролировать этот процесс? Или это школа сама отслеживает?
— Как показывает практика, родители должны участвовать в этом на протяжении всего обучения ребенка в школе. Это касается даже тех детей, которым легко дается учеба. Даже таких ребят на определенных стадиях надо как-то контролировать. <…>
Если у ребенка дислексия, участие родителей особенно важно. Если вам повезло и в начальной школе педагог хорошо понимает особенности ребенка, то трудности могут начаться позже. Учителя начальных классов более лояльны к детям, потому что у них складывается о каждом из них общее представление. А в среднем звене у ребенка по каждому предмету свой педагог, им сложнее делать общие выводы об учениках.
Преподаватель русского языка видит, что ребенок плохо читает и пишет с ошибками. Что он будет делать? Он будет строг. Даже при индивидуальной программе ребенка нужно поддерживать. К сожалению, не все наши школы готовы к тому, чтобы понимать и принимать такого рода особенности.
Другая проблема — ребенка могут обижать другие дети. Поэтому важно быть рядом. Где-то с 16 лет, я вижу это на примерах, дети учатся более самостоятельно. Потому что дома они постоянно получают поддержку, слышат, что у них все отлично. Да, он по-другому видит материал, ему предлагают особые занятия, иногда приходится подсказывать. Родители помогают и ребенок им благодарен. У него появляется уверенность в себе. <…>
Евгений Гришковец и другие успешные люди
— Я знаю нескольких человек, которые уже после 20 лет задумались, что у них дислексия. Часто подростки не в состоянии проанализировать, что с ними происходит. Это хорошо, если родители у дошкольников и младших школьников вовремя нашли эту проблему и поняли, как с ней работать. Но что делать подросткам и их родителям? О ребенке думают, что у него нет интереса к учебе, а потом оказывается, что у него проблемы с чтением.
— Когда ребенок уже закончил обучение, я даже не знаю, что в этой ситуации делать. На самом деле я не видела ни одного человека, который во взрослом возрасте распознав у себя эти особенности, а я таких много сейчас встречаю, был огорчен. Да, им жаль, что в школе они что-то потеряли для себя. Этого уже не изменить.
Плохо, что взрослые люди не готовы публично рассказывать, что у них дислексия или другие трудности в обучении. Среди них есть очень успешные, все про них знают, они главные редактора изданий, снимаются в кино или режиссируют его. Мы просим: «Пожалуйста, расскажите об этом!»
Кроме Евгения Гришковца и Евгения Стычкина, нам не удалось никого уговорить сказать — «да, мне было сложно учиться в школе». Люди стесняются. Видимо, до сих пор сложно это принять.
Я вижу подростков с дислексией. Они думают, что с ними что-то не так. Мол, в чем проблема — одноклассник сразу «пять» получает и пишет без ошибок, а я сижу, ковыряюсь до 12 ночи, а у меня «двойка». Это непонимание очень огорчает и остается с детьми на всю жизнь.
Почему взрослые не хотят признаваться? Я не понимаю. Была бы у меня дислексия, я бы сейчас с удовольствием сказала бы об этом.
— Нужен клуб анонимных дислексиков, дисграфиков.
— Нам-то зачем анонимы? Хочется, чтобы люди понимали — есть истории успеха, их много. Среди людей с дислексией есть даже филологи, писатели и журналисты.
Актеры запоминают огромные объемы текста, а еще недавно в школах они с трудом читали. Понимаете? Такой человек вышел бы и сказал: «Родители, смотрите, у меня все отлично, не бойтесь, и скажите вашим детям». Но люди стесняются.
— Получается, дислексия компенсируется с возрастом?
— Евгений Гришковец говорит, что он до сих пор читает медленно. Но на слух запоминает все очень быстро и может редактировать свои тексты мысленно, держа их в памяти.
Люди, которые с трудом читают, при правильном образовательном процессе к этому адаптируются. И начинают читать быстрее, хотя это дается им труднее, чем другим людям. Они видят текст по-другому. Но к этому тоже можно привыкнуть и жить совершенно спокойно.
Мария Пиотровская. Фото: dyslexiarf.com
И писать можно с ошибками, ничего страшного от этого не будет. Тем более, сейчас такое количество девайсов. Кстати, за рубежом детям дают возможность сдавать экзамены на компьютере, на iPad. Важнее, что ты донесешь. Если у человека стоит дисграфия, понятно, что он будет весь текст писать с ошибками. Зачем ему ставить «два», если задача состоит не в том, чтобы он грамотно написал, а чтобы тему раскрыл, например, по истории. Он напишет, две ошибки сделает, ему «два» поставят, а по содержанию даже никто не заметит, выучил он что-то по истории или не выучил, это уже никого не будет волновать.
Или в начальных классах говорят: «Ой, у вашего ребенка неопрятный плохой почерк». Что он там написал уже никого не волнует, главное, что в линеечку не попал.
Знаете, что поражает вокруг этой истории с дислексией и дисграфией? Что она совершенно не требует никаких особых усилий ни от школы, ни от государства. Нужно, чтобы знали об этом, и чтобы специалисты с этим ребенком занимались, и чтобы не ставили «двойки» просто так. И всё, дополнительные деньги не требуются. Образовательный процесс должен быть скорректирован под ребенка, а не ребенок под образовательный процесс.
Четыре лайфхака для хорошей учебы
— Можете рассказать про те методы, которые у вас с дочкой лучше всего работали, когда вы корректировали дислексию? Я знаю, что при дисграфии часто дают упражнение переписывать по клеточкам — каждая буква в каждой клеточке. Что для вас было таким лайфхаком, который помог?
— У нас три лайфхака было. Первый меня просто потряс. Я читала вслух. Все домашние задания, которые требовались, я просто читала дочери вслух.
Второй лайфхак — когда мы запоминали предметы. Например, по истории мы проходим каких-нибудь викингов, ребенок рисует их. Любая сюжетная линия прорисована — и все запоминается моментально.
Третий лайфхак мне подсказал специалист, который работал с моей дочерью. У меня всегда была такая установка — если ребенок сидит напротив меня и не двигается, и смотрит мне в глаза, значит, лучше все поймет и запомнит. Наверное, потому что меня так учили — «руки сложи и слушай». Моя дочь так не может. И специалист мне сказал: «Мама, что вы делаете? Дайте ей делать то, что она хочет — например, пусть рисует». Когда она начала что-то делать в процессе слушания, результат был моментальный.
Четвертый лайфхак — резиновый коврик под ноги, с пупырышками. Он тоже помог запоминать материал быстрее.
Это простые вещи. Во-первых, не дергать человека — надо ей рисовать в момент, когда она слушает текст, пусть рисует, главное, что она запоминает. Мне казалось, что человек должен замереть и слушать. Но это ошибка. Потом становится так стыдно, что ты просто издевался над собственным ребенком: «Сиди ровно!» Почему ровно? Кому это нужно?
Мне однажды пришло в голову: почему во втором классе ни от кого не требуют, чтобы все рисовали блестяще, как профессиональные художники? Репин у нас один. А писать все должны одинаково — каллиграфически ровно. Какие-то абсурдные требования. <…>