Когда Иван Охлобыстин объявил о своем решении баллотироваться в президенты, это стало главной политической новостью на целых два дня в Интернете, на радио, телевидении, в новостях. Правмир опубликовал текст Доктрины-77, и за сутки его прочитало более 90 тысяч человек. Одни говорят, что если бы антихрист пришел сегодня, он был бы Охлобыстиным, другие готовятся искать его в выборных списках, чтобы отдать свой голос.
Видеокомментарий порталу Russia.ru
Представленная на стадионе Доктрина-77 походит на речь этакого Геббельса XXI века и на выступления религиозных харизматов на стадионах, одно поднятие руки — и исступленная аудитория начинает говорить «на языках». В Доктрине есть и инициация: «Хотите вы этого или нет, своим присутствием сегодня здесь вы получили это право – быть учителями», есть и частые упоминания особой энергии, и эксперимент с гипнозом и практически ритуальные клятвы: «Ценой спасения собственной души я утверждаю это, потому что верю в это, а значит, знаю это, а значит, имею право говорить это».
Многое в Доктрине настораживает
«Люди — это те, кто не желает нам зла» — эта фраза звучит слишком лозунгово и оттого страшно. Несомненно, только как же быть с Христовым «Любите врагов ваших; благотворите ненавидящим вас; благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас» (Лк 6, 27-28). Возможно, что имелось в виду что-то вроде «У России нет друзей, а есть только два верных союзника — ее армия и флот» императора Александра Третьего, но смысл получился по-страшному иным.
Фото Юлии Маковейчук
Весь пафос Доктрины чрезвычайно воинственный. Охлобыстин апеллирует к древней истории славян, к языческим временам страшной силы и редкостной агрессии (а ведь мы помним, что князь Владимир почти сразу после крещения отменил смертную казнь). Доктринер-77 благословляет воинственные настроения как присущие русскому духу и ниспровергает времена застоя, приводящие к апатии. Каков его ответ на вопрос «Хотят ли русские войны?».
Непонятно и то, что при всем пафосе выступления, при всем размахе озвученных перспектив, нет практически никаких конкретных предложений. Разве что национальная символика, ленточки всем русским раздать, НЛП в школы ввести (риторику давно нужно, а НЛП — о ужас!), читать детям на ночь (тут, конечно, все за).
Мне представляется, что вынесение в центр речи национального вопроса — это очередная и столь любимая сегодня подмена. Главной проблемой России является отнюдь не национальный вопрос, но несоблюдение законов и возможность посредством связей, денег, угроз избежать законного наказания. Избегают наказания преступники всех национальностей. Говорить о приоритете национального вопроса значит — устраняться от решения главной политической проблемы.
Автор громит общество потребления, при этом он сам живет именно по законам этого общества. Он практически единственный, кто оставил священническое служение, чтобы обеспечить семье именно достаточный уровень потребления. Детей кормить надо всем священникам, но в запрет из-за этого уходят единицы (наверное, — я знаю только про Охлобыстина).
Эпатирует Иван Охлобыстин и уверениями, что карьера его закончена, что он теперь persona non grata, и удивлениями, что до сих пор не выключен микрофон.
Вместе с тем, есть в Доктрине и вполне правильные вещи.
Впервые в политическом пространстве (будем считать Доктрину не литературным вечером, а политической речью, раз уж автор объявил о намерении баллотироваться в президенты) звучит призыв быть порядочными людьми: «Бойтесь и боритесь до последней капли крови за право оставаться порядочным человеком». Не «Я приду и дам вам то и то», а обращение к каждому человеку быть порядочным.
Впервые в политической речи звучит призыв к любви: «Если мы не успеем научиться любить, мы никогда не выйдем за пределы своей биологической ограниченности, а вселенная сметет нас и наш мир, как ветер сметает пыль с руин заброшенного храма. Потому что любовь и есть смысл нашей жизни».
Сегодня об этом говорят лишь священники. Эти слова были вынесены из церковной проповеди в политическую речь, с церковного амвона на политическую арену.
Имперские настроения понятны и чаемы многими. Не из-за имперских амбиций, а из-за тоски по сильной стране. Стране, в которой можно жить, растить детей, в которой есть производство, в которой нет распродажи недр и захоронения чужих ядерных отходов. В которой можно ЖИТЬ не только в мегаполисах.
Национальный вопрос, впрочем, Охлобыстин тоже пытается решить призывом к тому, чтобы всем народам России сплачиваться и объединяться вокруг русских.
Только этот призыв невнятен. Лозунги о воинственности и недругах поглотили и эти слова.
История знает немало примеров актеров во власти. Хотя бы Рейган (при котором американская экономика так расцвела, что даже появился термин рейгономика) или Шварценеггер. Они, правда, сперва прошли много ступеней политической лестницы и доказали свою способность представлять народные интересы.
Но в целом в истории с Иоанном Охлобыстиным настораживает другое: частая смена амплуа. Актер порывает с лицедейством и становится священником (таких много), затем возвращается в кино, да еще на самые непонятные роли, затем уходит за штат и под запрет, пока не определится, и вот он уже с политической программой выступает.
Что это — искренние метания честной и открытой души, крик отчаяния, попытка найти место СЛУЖЕНИЯ? Или это просто цепи кампании пиара, цепи скандала, цепи игры?
Если поживем, то увидим, шоу ли это или искренний порыв. Рекламирует ли Иван Охлобыстин новый тарифный план крупнейшего сотового оператора? Или это крупнейший сотовый оператор с многомиллионной базой абонентов будет рекламировать нового политика?
Фото Юлии Маковейчук
Читайте также: