«И будет в последние дни явлена гора дома Господня поставлена во главу гор и возвысится над холмами и потекут к ней все народы» (Ис. 2:2).
Очертания фигуры Богоматери напоминают гору — Она и есть Гора Господня, Церковь Божия, в которой восхотел жить Бог, явившийся во Христе, ставший Сыном Её. Он неразрывен с Ней, Горой, от которой родился Он, Камень из видения Даниила, камень нерукосечный.
Камень нерукосечный от несекомыя горы Тебе, Дево, краеугольный отсечеся, Христос, совокупивый разстоящаяся естества (Канон воскресный, глас 4, ирмос 9 песни).
«Разстоящаяся естества»… Человек и Бог стояли с древнейших времен невыразимо далеко друг от друга, и бездна разделяла их после того, как ангел с огненным мечом закрыл человеку путь в рай сладости. Терния и волчцы обрел человек, облаченный в ризы кожаные, на своей несчастной земле, где царили смерть и время. Но он не стал снова существом, подобным животным — дыхание человеческой жизни, той, что вдохнул в уста его Бог Живой, дышало в нем, отличало его от всех прочих тварей — хотя они были и более приспособлены к жизни среди терния и волчцев.
Человек взял в свои неумелые руки гальку и расколол ее надвое. Потом обтесал края скола. Эта галька будет служить ему инструментом — он уже выстроил план, как он сделает наконечники для топора и для стрел. Он, в отличие от крупных и важных обезьян, — выброшенный скиталец, а не коренной житель здешней земли. Значит, надо как-то устраиваться…
Разум, данный ему для познания Бога, оказался полезным для выживания среди земли необетованной — Бог, одарив человека с избытком, словно сделал его подготовленным к любой катастрофе. И человек, будучи уже не в силах познавать Бога лицом к лицу, обратил свой человеческий дар на землю. Только человек может иметь план действий, только человек может делать орудия для изготовления орудий. Миллионы лет он делал их из камня.
Но встречались ему удивительные камни — камни, которые от природы имеют сложные, сияющие грани. Драгоценные камни, рожденные в недрах земли. Их скол не надо обрабатывать для того, чтобы он стал прекрасным. Эти кристаллы клал человек в могилы своих умерших, надеясь, что Бог Живой силен даровать умершим жизнь — не такую, зыбкую и непрочную, как жизнь здесь, в изгнании, — всего-то около тридцати лет был срок жизни древнего человека, — но жизнь, сияющую как кристалл, бессмертную и светлую.
Фото: ru.reuters.com
Но человек научился не только убивать животных в пищу себе. Его жестокосердие научило его мстить за обиду брату своему, человеку — мстить смертью, вдвое, втрое, всемеро, в семь раз семеро… Галька с острым краем сменилась бронзой и железом. Появились луки, колесницы, доспехи, мечи…
Но по-прежнему останавливался взгляд жестокосердного человека на драгоценном камне, сияющим своими гранями, и человек хотел забрать его себе навсегда — чтобы согреть свое сердце, замерзающее под кожаной ризой. И ради этого он убивал других людей, которые тоже хотели завладеть драгоценным кристаллом. Он привык, навык убивать тех, кто мешал ему.
В своем навыке убийства человек не заметил, как убил Сына Божия. Гвозди, которые пронзили Его руки и ноги, были не из камня — но кованый, шероховатый металл был похож на грубо обтесанный камень…
«Камень углажденный покрывает краеугольный камень: человек же смертный, яко смертна, Бога сокрывает ныне во гробе. Ужаснися, земле!» — призывает древний христианский гимн, который поется в Великую Субботу.
Ужаснись, земля. То диво, что Бог явил из недр твоих, тот Единственный Сын Божий и сын Адамов, тоже ушел под землю. Не устоял перед смертью сияющий кристалл, утрачен Он навсегда для мира — скрыт в бездне могилы, как тысячи тысяч Его образов…
«Что зримое видение? Кое настоящее упокоение?
Днесь содержит гроб Содержащаго дланию тварь, покрывает камень Покрывшаго добродетелию небеса: спит Живот, и ад трепещет»
Благовестник, родившийся от Горы Несекомой, не человеческим образом, без помощи человеческого умения, без хитрости и мастерства, не избегнул гибели от хитрости и лжи этого мира — Он и не стремился избегать ее, ибо драгоценный камень невозможно замаскировать под гальку, он всегда будет сиять своими нерукотворенными гранями. И так, отказавшись от умения устроиться на земле, стремящийся сотворить дело Божие, дело соединения «расстоящихся естеств», Он словно презрел всю премудрость человеческую, накопленную до Него с таким трудом. Он не желал обтесывать камень, чтобы убивать врага своего, чтобы воцариться. Он перевернул все вверх дном.
«Как прекрасны на горах ноги Благовестника, говорящего — воцарился Бог твой!» (Ис. 57:7)
«Аще и яко камень краесекомый, Спасе, Ты приял еси сечение, но источил еси живую струю, яко Источник сый жизни».
…До сих пор каждый иерей на каждой Литургии приготовляет Агнца — ту часть просфоры, которая займет центральное место в священнодействии. Но человеческие орудия — и копие, и сами руки иерея — ничего не добавляют к жертве Сына, Жертвы и Жреца, Который без помощи рук человеческих пришел на Свою Святою Гору, в Церковь Свою, Который снова и снова сияет как драгоценный кристалл, как камень нерукосечный, полный воды живой.
Он — так не похож на Церковь, сияние Его риз, образующих складками образ кристалла или образ вынимаемой частицы из просфоры, резко контрастирует с темным мафорием Богоматери. Но — Он плоть от плоти Ее, Он — Сын Мариин, Он — не небесный метеорит, а камень от земной своей горы святой. Только отделен Он от Святой Своей Горы без помощи человеческих рук — как восхотел и соделал Сам Бог.