Духовные стихи как проповедь в музыке
Когда человек умирал, хозяйка выходила и начинала петь
Мы сидим в маленькой учительской, пьем чай и вспоминаем прошедший концерт. Еще двадцать минут назад зал дома творчества на Стопани, замерев, слушал «Плач Адама», «Крест тяжелый», «Иону», «Ой благослови Пресвятая Мати» и притчи о луковке, монашестве, святом Николе в исполнении детей. Кто-то слушал, кто-то подпевал, а кто-то просто волновался за своих маленьких артистов.
Фото: ВЕРЕТЕНЦЕ / VK
— Нет, не сразу, но уже через пару часов, как человек умер, выносили на улицу стол. Хозяйка, или кто-то из женщин — жена, мать, сестра умершего — выходила, садилась на крыльцо и начинала в голос плакать, петь. Особенно это распространено было на западе и в северных регионах России. Никто никого не приглашал, люди сами узнавали, что в доме покойник. Такие вести по деревне быстро разносились, – рассказывает Валерия Петрушина, руководитель фольклорного ансамбля “Веретенце”.
Приходили мытехи – те, кто моет покойника, для женщин – женщины, для мужчин – мужчины, потому что родственникам ничем таким заниматься не позволялось. Их отстраняли сознательно. А еще приходили читалки, или монашки, в разных регионах по разному таких женщин называют. Одна, две, три. Садились у покойника и перемежали чтение Псалтыри духовными стихами на помин души.
Валерия Петрушина
Вообще, читалок в деревне могло быть несколько, ну одна, как минимум, которая знала все песни. В пору моды на собирание фольклора (1980-е-90-е годы) мы познакомились с бабушкой, которая даже в народном ансамбле пела, гастролировала, но когда в родной деревне поумирали все читалки, а ими были, как правило, женщины пожилые, иногда даже незамужние, она оставила концертную деятельность и стала деревенской читалкой.
Бабушка рассказывала нам, как маме своей умереть не давала. Мама отходила уже. А она – совсем еще девочка – все поняла, бросилась с причитаниями, мол, мама-мамочка, не умирай. И та еще сутки билась в агонии. Когда мы записывали духовные стихи, а эта бабушка знала их множество, она нет, да и всплакнет, вспомнит мать и твердит, как простить себе не может, что не дала ей спокойно уйти. Если человек умирал дома, то люди знали, тревожить его нельзя. Нужно в тишине пребывать, а тревожить – значит продлевать мучения.
Впервые концерт духовных стихов в Великий пост ансамбль «Веретенце» провел в 1998 году. Тогда в ДК имени Третьего Интернационала на сцену вышли девочки-подростки вместе со своим преподавателем Еленой Алексеевной Краснопевцевой. Они исполнили песни, которые их руководитель сама, а потом и вместе с детьми, собирала в экспедициях по Курской области с 1981 года.
Материала было много. Записанные тексты сложились в полноценный и законченный свод духовных песнопений. Позже многие взрослые говорили, что в храм пришли именно благодаря «Веретенцу», вслед за детьми, которые дома пели духовные стихи.
Не частушки же Великим постом петь!
«Веретенце» в полном смысле слова фольклорный коллектив, который довольно серьезно изучает этнографию курского региона. Поэтому на сцену дети выходят в оригинальных традиционных костюмах Курской губернии.
— Это вам не клюква какая-то, – с некоторым пафосом заявляет десятилетняя девочка, вплетая очередную ленту в косу, чтобы коса была длиннее и в ней не оставалось свободного хвостика, как носили сироты. В костюмах она явно разбирается, знает, что «клюквой» профессионалы пренебрежительно называют атласные сарафаны и кокошники, которые любят псевдофольклорные коллективы.
Фото: ВЕРЕТЕНЦЕ / VK
Черный домотканый сарафан с густой плиссировкой, белая льняная рубаха с расшитыми рукавами и завеска – пестрый, замысловато украшенный фартук. На голове – барановский платок, венок, огромный бант с крупной, усыпанной камнями, брошью. На шее – «лапУшка» или «подлапУшка»(кусочек ткани, закрывающий яремную ямку), ряды разноцветных бус. Так обычно обряжаются на концерт девушки постарше, но сегодня все они в белых платках и белых завесках. Этот подчеркнуто строгий вид задает тон постовому концерту и наполняет его какой-то дополнительной энергией.
— Духовные стихи, их еще псальмы или стишки называли – очень древние тексты. «Плач Адама», например, бытовал с 12 века, как и «Потоп».
Плакася Адаме
Пред раем сидя.
Раю мой раю
Прекрасный мой раю.
Мене бо ради
Раю сотворен бысть.
Раю мой раю
Прекрасный мой раю…
Вообще, духовные стихи – это переосмысленные народными певцами сюжеты церковных проповедей, ветхозаветных и евангельских текстов, – подхватывает разговор педагог ансамбля Анастасия Лайкова. – И конечно поминальные стихи в общем объеме – это огромнейшей пласт.
С духовными стихами по деревням и селам странники ходили, такие бродячие, часто слепые, музыканты. Садились на паперти или возле церковных оград, на площадях у храмов и пели, сопровождая свое исполнение гусельным перебором или переливами колесной лиры. Вроде просто попели, а вроде и денежку на хлеб собрали. С текстами люди тогда довольно вольно обращались.
Нам бабушка в одной деревне рассказывала, она ещё маленькой девочкой была, подошёл как-то к их крыльцу нищий. Песенку поёт, она слушает. Понятное дело, записать ничего не может, только запоминает. Хлебушка ему дала – странник дальше пошел, а текст у нее в голове остался. И она его с тех пор поет. Что забыла, своими словами украшает. Кто-то в гости зашёл, песню ее услышал, тоже запомнил, или, скажет, мол, и я такую историю знаю. Вот уже и вдвоём поют.
Да чего уж там, всегда пели духовные стихи, иногда даже вместо колыбельных. Бабушки нам рассказывали, что бывало поют деткам, колыбельных уже не осталось, само собой заводишь духовный стих.
На сцене стоит странная конструкция: большой деревянный каркас. В три ряда на нем висят металлические пластины от маленькой, с листок бумаги, до огромной – размером с целый чемодан. Не сразу понимаешь, что мягкий гул, который как туман расползается по залу после исполнения каждой песни – это звучание била. И в этот льющийся звон вплетается тут же новая песня:
Что ты спишь, душа моя,
непробудным крепким сном?
А проспишь, душа моя,
царствие небесное…
Братья сёстры в Рай пошли,
и тебе должно идти.
И тебе должно идти —
праву сторону найти…
А у правой стороны
сам Господь и Бог живёт.
Сам Господь и Бог живёт —
Он и нас к себе зовёт…
— Духовный стих – это же проповедь в музыке, – вступает в беседу педагог, музыкант и певец Игорь Лайков. – Их любили петь в благочестивых семьях. Представьте, в семье, сидят, занимаются каким-то общим делом, ну не частушки же Великим постом петь. Разговор на духовную тему зайдет, поговорят, а потом кто-то песню затянул и вот уже все вместе поют. Бывало, что бабушки специально собирались, чтобы попеть духовные стихи.
Фото: ВЕРЕТЕНЦЕ / VK
Репертуар этих текстов действительно очень разнообразен: поминальные, покаянные, немало Богородичных стихов или посвященных крупным церковным праздникам. Но это не значит, что ту или иную песню можно петь строго в указанное календарное время. Как раз, в отличие от церковных песнопений, такой принципиальной привязки нет. Но сюжеты песен, безусловно, соответствовали конкретным церковным событиям или песнопениям, будь то «На мрачной горе у подножья креста Пречистая матерь стояла», которая пелась в Страстную пятницу, или «Наместник цесарский»:
Наместник цесарский сидел
Пилат на царском ложе.
Вокруг него толпы людей,
Пред ним стоит Сын Божий.
И обвинения вокруг
На Сына Божьего льются.
Не слышен звук Его речей,
И все над ним смеются…
Духовные стихи — продолжение жизни в храме
На сцену выходит Леша, один из шести детей семьи Владимирских. Он опытный артист, поэтому ему доверяют рассказывать притчу «Доля» о старичке, который под деревом лычко вяжет, связывая между собой плохих людей с хорошими. Казак – герой притчи – спешащий с докладом к царю, останавливается у ног старика передохнуть. И спрашивает его: мол, а чего ты и зачем связываешь. В ответ слышит объяснение: «если соединю худых с худыми, всякая жизнь пропадёт…».
Леша вдруг замирает! Он выглядит растерянным. Повторяет несколько раз одну и ту же фразу…
В зале полная тишина, все замерли в недоумении. И тут из хора певцов, стоящих в глубине сцены, выступает еще один паренек. Он кладёт Леше руку на плечо и продолжает притчу, будто превратившись в этого самого старика:
— Понимаешь, если хороших с хорошими связывать, то люди Бога забудут.
— А кто же ты есть, дедушка?
— Я-то? Никола…
У зрителей создаётся впечатление, будто эта пауза, которая показалась сначала странной, на самом деле сценическое решение, задумка преподавателей.
— Видели бы вы этих пацанов! Они же ля-ля-ля, бу-бу-бу там, за кулисами, болтают, спорят, – с веселой усмешкой говорит о своих подопечных Валерия Петрушина. – Когда Ваня вышел и руку Леше на плечо положил, я была потрясена. Это не было ни задумкой, ни планом, это было спонтанное самостоятельное решение в ответ на волнение друга. Дети же очень волнуются, когда выступают. Но в этом Ванькином жесте, в этой руке на плече, было столько жизни, столько теплоты. Я не думала, что они так внимательно следят за тем, что на сцене происходит.
— Вообще задумка нашего концерта состоит в попытке приобщить детей к тому, что еще столетие назад было естественно и органично для людей, – говорит Анастасия Лайкова.
– Духовные стихи — это же первая ступень к размышлению о вере, о любви в ее христианском измерении, о вечных ценностях. Эти тексты лишний раз позволяют задуматься: а ты сам-то как живешь? что делаешь? Как, из чего твоя жизнь строится?
Фольклорный ансамбль «Веретёнце» / Facebook
— На самом деле, – подхватывает ее слова Игорь Лайков, – духовные стихи – это продолжение жизни в храме. Многие слышали от священников упреки, мол, вы выходите из храма и все становитесь мирскими. Но тут не так, потому что ты продолжаешь жить в этом русле, пусть и делая мирские дела. Посуду ли моешь, кушать ли готовишь, но держишь голову, пребываешь в этом состоянии, а душа в это время поет. Дома мы не станем петь ни «Иже херувимы», ни «Милость мира». Это и неуместно, и не к чему. Духовный стих – совсем другое дело. Сам запел, кто-то из домашних подхватил – так и живешь от службы к службе, дышишь этим.
Пока дети пели, священник смахивал слезы
Несколько лет назад «Веретенце» приезжало в чувашское село Иваньково. Экспедиция была короткой и насыщенной: копали с археологами древнее кладбище, украшали старинный источник, служили молебны и службы с местными старушками, записывали их песни и устраивали гулянье по деревне со слепым дедом-гармонистом.
Когда пришло время уезжать, все пришли прощаться с настоятелем храма Троицы Живоночальной. Пожилой священник, облокотившись на церковную ограду, подперев рукой голову, наблюдал за детьми, которые спешно забивали автобусы спальниками и рюкзаками. А потом неожиданно, немного смущаясь попросил: «Спойте, пожалуйста, еще раз «Грешный человече».
Как ходил же грешный человече,
А он по белому свету.
Приступили к грешну человеку
К ему добраи люди.
Что тебе надо грешный человече,
Ти злата, ти серебра?
Ти злата, ти серебра,
Ти золотого одеяния?
Ничего на свете мне не надо.
Мне ни злата, ни серебра.
Ни злата, ни серебра,
Ни золотого одеяния.
Только надо грешну человеку
Один сажень земельки.
Тебе тело, тело моё бело
У земле лежати…
Старик смахивал непослушные слезы, которые катились у него из под очков и шмыгал носом. А совершенно ошарашенные такой реакцией дети пели проникновенно и ладно. И в этой прощальной сцене было столько духа, правды, любви и совместной радости, которая не бывает без слез.