Архимандрит Савва (Мажуко)
Если попросить рядового прихожанина перечислить известные ему добродетели, вам выдадут список, хорошо известный православному человеку. На первом месте будет, скорее всего, смирение, потом кротость, воздержание, целомудрие, страннолюбие, терпение, милосердие и любовь.
— Могу назвать еще пять!
— Весьма обяжете.
Откуда родом этот реестр? Из монашеской литературы. Это книги, написанные величайшими подвижниками. О высоте и напряженности их духовной жизни мы можем только догадываться. Большинство их наставлений касаются духовных упражнений, многие из которых мы даже не можем воспроизвести, потому что они требуют приобщения к монашеской школе, к традиции, передававшейся от старца к ученику по цепочке длиной в столетия.
Не понимая подлинного смысла монашеских духовных практик, мы наделяем их своим додуманным смыслом, а тут не обойтись без недоразумений.
Ненависть к собственному телу выдают за целомудрие, забитость за смирение, бесхребетность за кротость, депрессивность за страх Божий, а лень за память смертную.
— Что тут скажешь? Бывает!
В церковных списках добродетелей чаще всего не хватает одного слова, которому надо бы стоять в самом начале.
Право на злость
Невероятный Зиновий Гердт! Один из моих любимых советских артистов! Слава и всенародная любовь пришли к нему в весьма зрелые годы. Однако в юности он был еще более невероятным, чем в славном возрасте. Гердт был королем розыгрышей. Как-то раз он решил подшутить над своей соседкой и «вступил в преступный сговор» с товарищами.
Каждый из шутников должен был в течение дня звонить старушке с просьбой позвать Николая Семеновича, и бабушка устала снимать трубку, терпеливо объясняя, что тут такой не живет. В ответ озорники настойчиво требовали передать, чтобы он перезвонил по такому-то номеру. Этот истеричный спектакль великий Карлсон назвал бы «курощание плюшками и низведение блинами». Правда, тут «курощали» телефонами. В довершение всего этого безобразия поздно ночью звонил сам остроумный Зиновий:
— Алло! Это Николай Семенович. Мне никто не звонил?
Какой, вы думаете, была реакция старушки?
— Ой! Слава Богу! Николай Семенович, миленький, сейчас же записывайте номер! Вас тут полгорода ищет!
Зиновий Гердт вспоминал этот случай из далекой молодости как откровение, которое очень крепко врезалось ему в память и во многом определило его характер и отношение к жизни. Вместо того чтобы озлобиться, устроить скандал, соседка всем сердцем порадовалась за мифического гражданина, по милости которого целый день не отходила от аппарата. А ведь она имела полное право на злость и даже ненависть к отчаянным сорванцам.
Это было непростое время: недавно закончилась гражданская война, досыта не ели хлеба, жизнь была неустроенной. Но и среди ожесточившегося мира были люди, никогда не предававшие доброты. Гердт так и воспринял эту историю — как откровение доброты.
Доброта — это и есть та самая «лишняя добродетель», которой мы никак не можем найти места в наших православных реестрах добродетелей.
Не оттого ли духовная жизнь церковного человека полна уродливых изгибов, что не лежит в ее основании простая человеческая доброта?
Что сказал Антоний?
Когда у тебя три брата, это очень весело. Детство превращается в какой-то шумный карнавал с самым непредсказуемым сценарием. Очень хочется верить, что родителям так же весело. Ведь воспитание — это настоящее сражение между детьми и взрослыми. И в этих семейных баталиях я неоднократно слышал от мамы гениальную фразу:
— Просто зла не хватает!
Например, мы с братьями по очереди воруем тесто из тазиков, где подходят пасхальные куличи.
Или притащили раненую галку и пытаемся скрыть ее шумное присутствие.
Или порваны совершенно новые штаны, привезенные с огромным трудом из Армении.
Или каким-то чудом на обоях остались следы варенья, хотя все согласны, что это удачно оживило интерьер.
— Просто зла не хватает!
Мне страшно нравится это восклицание! Ведь это так хорошо, когда у человека не хватает зла. Значит, его переполняет доброта.
— Почему у нас в церкви так мало говорят о доброте?
— Потому что мы говорим по-славянски.
Русское слово «доброта» есть перевод славянского «благость». Добрый — благой. В молитве, с которой начинается наш день, мы говорим, что Дух Святой есть сокровище добрых людей — именно так можно перевести «сокровище благих». Хотя чаще переводят «сокровище всякого добра». Первая версия мне ближе. Может быть, потому, что апостол Любви говорит:
Кто делает добро, тот от Бога (3 Ин. 11).
— Выходит, добренькие безбожники тоже от Бога?
— Все вопросы к апостолу.
Мне потребовались годы церковной жизни, чтобы понять: если не положишь в основание своей духовной жизни доброту, все аскетические опыты и эксперименты пойдут только во вред, но доброта сама по себе приближает к Богу.
Не верите мне, послушайте самого первого монаха:
Единственный способ познания Бога есть доброта (Прп. Антоний Великий. Наставления 2, 29).
Удивительно! Сколько раз приходилось читать эти строки, и почему-то не обращал внимания на такую простую и гениальную мысль! Если цель христианской жизни состоит в богопознании, то, выходит, человеку достаточно заботы о поддержании доброты, чтобы расти в ведении Бога. Это та добродетель, которая не требует долгого обучения у опытного старца. Не обязательно прятаться за древние стены монастыря. Просто — будь добр!
Фото: Yurko Dyachyshyn / dyachyshyn.com
Добро и доброта
Интересно, что святой Антоний понимал доброту не как природное свойство, а как некий навык, сознательно сформированный подвижником, то есть доброте надо учиться, это не врожденная особенность характера, а искусственно выработанный рефлекс.
Пианист работает над моторикой пальцев, подчиняя себе свое тело, постоянно борясь с инерцией ленивой и косной материи. Так и доброта требует ежедневных усилий и подтверждений, она требует духовного упражнения, оставив которое можно легко вернуться к простоте и предсказуемости реакций озлобленного зверька.
Кто незлобив, тот совершен и богоподобен. Он исполнен радования и есть покоище Духа Божия. Как огонь сожигает большие леса, когда понебрежешь о нем; так злоба, если допустишь ее в сердце, погубит душу твою, и тело твое осквернит, и много принесет тебе неправых помышлений; возбудит брани, раздоры, молвы, зависть, ненависть и подобные злые страсти, отягчающие самоё тело и причиняющие ему болезни. Поспешите стяжать незлобие и простодушие святых, чтоб Господь наш Иисус Христос принял вас к Себе, и каждый из вас мог с радостью сказать: «мене же за незлобие приял, и утвердил мя еси пред Тобою во век (Пс. 40:13) (Прп. Антоний Великий. Наставления 1, 71).
Товарищи, изучавшие философию, всегда рады посмеяться над фразой «Человек по природе добр». А я не стану. Потому что христиане, действительно, верят, что человек добр по своей природе. Доброта — это наше естественное состояние. Но кроме доброты в нас еще и проросло «семя тли», «цветы зла», и, как ни странно, чтобы оставаться естественным, теперь требуются культурные усилия. Ведь само слово cultura подразумевает заботу о поле, труд агронома, борющегося с сорняками. Доброту надо «культивировать». Злоба — наши «сорные травы». У каждого на поле свои. Не станешь бороться — зарастет, задушит все хорошее. А потому до последнего издыхания — сражение за доброту. Помирать помираешь, а пшеничку сей.
Зерна злобы такие коварные, что поражают даже добро. Собственно, зло и есть порченое добро. Поэтому нам приходится различать добро и доброту. Это не одно и то же.
Добро — это идея.
Доброта — это событие.
В романе Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» один из героев, по фамилии Иконников, находясь в концлагере, произносит удивительно мудрые слова:
— Там, где есть насилие, — объяснял Иконников Мостовому, — царит горе и льется кровь. Я видел великие страдания крестьянства, а коллективизация шла во имя добра. Я не верю в добро, я верю в доброту.
Просто подумайте над этими словами:
Я не верю в добро, я верю в доброту.
Человек изловчился так убедительно врать самому себе, что даже идея Добра, возведенная на пьедестал, может неожиданно потребовать кровавых жертвоприношений. И самое грустное, она их всегда дождется.
Гитлер с легкостью отдавал приказы убивать миллионы, будучи бескорыстным служителем идеи Добра для немецкой нации.
Сесиль Родс и его «рыцари Круглого стола» из любви к Англии развязывали войны и с готовностью убивали десятки тысяч, стоявших на пути процветания империи.
Голод в Бенгалии, химическое оружие во Вьетнаме, атомная бомба в Японии и множество других зверств — всё ради торжества Добра и Справедливости.
Как же крепко надо держаться доброты в мире, где даже Добро требует крови!