Архимандрит Савва (Мажуко)
Закройте глаза и внятно произнесите: «добродетель», «добродетельный», «добродетельная».
Что вы увидели?
Какие образы, жесты, фразы, лица пришли на ум?
С кем и с чем они связались?
Что разбудили в памяти?
Современный человек, скорее всего, автоматически, бессознательно помещает эти слова в иронический контекст. Это образцы устаревшей лексики, выдохшиеся термины, увядшие понятия.
Илья Стогов – католик. Будь он в нашей Церкви, его книги читали бы охотнее православные товарищи. Своему обращению он посвятил небольшую книжку «Тринадцать месяцев». Питерский журналист с бурным прошлым принимает христианство и отправляется в свой первый крестный ход, многодневный и многотрудный. Они идут по Беларуси к Будславской иконе Божией Матери, идут долго и тяжело, так что к вечеру просто валятся без сил на землю.
В одной из белорусских деревушек вокруг их стихийного лагеря начинает кружить любопытная местная детвора. Илья, распростершись на травке, замечает русую голову, которая, мелькая тут и там, очевидно приближается к нему по затейливой концентрической орбите.
– Дядь, а вы кто?
– Мы – христиане.
– А кто такие христиане?
– Христиане – это красивые, но верные женщины и сильные, но добрые мужчины.
Гениальный ответ, не так ли? Лучше и не скажешь. Но малыш продолжает:
– Дядь! А зачем быть добрым, если ты сильный?
Вот вам – краткий очерк этических взглядов маленького язычника. И не только его. Это исповедание морали целого поколения: крепкая убежденность в том, что быть добрым значит показывать слабость, записать себя в компанию лузеров.
– Добро – удел слабаков и трусов. Добродетель – ширма для мелких душонок, которые боятся жить и прикрывают громкими лозунгами свою нравственную тщедушность и бессилие. Страх Божий – это просто удачно названная трусость. Вы боитесь грешить не потому, что это нарушает заповеди, а потому, что силенок маловато, и вы свою малокровную мораль навязываете здоровому и сильному большинству, попутно запрещая и завидуя тем, кто жить умеет и делает это со вкусом. Вся христианская нравственность, все так называемые добродетели вырастают из чувства, которое французы называют ressentiment – поищите в словаре значение. Ты праведный, потому что грешить уже не в состоянии, но другим завидуешь, вот и запрещаешь, душишь живое!
Фото: Aernout Overbeeke
Узнали «пророка»? Приблизительно так христианскую мораль оценивал Ницше, пожалуй, самый издаваемый сегодня философ. Это блестящий стилист и остроумный мыслитель, и его критику христианину читать непросто, но временами полезно. Сегодня его назвали бы «опытным троллем». Однако кое в чем он, действительно, прав.
Христиане проглядели тот момент, когда добро и добродетель перестали считаться силой и были отданы в полное владение кислым старухам и завистливым неудачникам.
Мы не заметили, как стали отождествлять добродетель с запретом на грех, будто нам подарили не поместье, а всего лишь забор, убивающий движение в любую сторону.
Однако добродетель – это сила и энергия. Быть добрым и быть сильным – одно и то же. Подлинная христианская этика – это кодекс рыцаря, это символ веры доблести и отваги, решительности и риска, азарт состязания и веселое бесстрашие.
Всю христианскую мораль можно уместить в один абзац честертоновского эссе «Кусочек мела»:
Добродетель – не отсутствие порока и не бегство от нравственных опасностей; она жива и неповторима, как боль или сильный запах. Милость – не в том, чтобы не мстить или не наказывать, она конкретна и ярка, словно солнце; вы либо знаете ее, либо нет. Целомудрие – не воздержание от распутства; оно пламенеет, как Жанна д’Арк. Бог рисует разными красками, но рисунок Его особенно ярок (я чуть не сказал – особенно дерзок), когда Он рисует белым.
Virtus – латинское слово, которое мы переводим как «добродетель». Вы заметили корень vir? Это важно, потому что vir на латыни значит «мужчина». Добродетель – это не «бабье», не затхлое и слезливое. Добродетель – это отвага и мужество, в том числе и мужество женщины, и мужество ребенка. Довольно часто этот латинский термин переводят как «доблесть» и «достоинство», потому что в настоящей добродетели есть и доблесть и достоинство, а там, где их нет, не давайте себя провести. Целлофановые добродетели – на свалку!
Греческий эквивалент virtus – αρετη, и вы не ошибетесь, если предположите связь этого слова со знакомым термином «аристократия» – «власть лучших». Добродетель – это наилучшее, отборное, предельно живое, не объедки жизни, а самое сердце ее горения. В древности αρετη означало «добротность», «высшее качество». Это был жест восхищения. Мы бы воскликнули: какая вещь! первый сорт! супер! А древний грек брал в руки хорошо сделанный нож, вещь добротную и надежную, и ставил оценку: αρετη! Если бы мы помнили это значение, то безошибочно определяли бы добродетельного человека как человека с большой буквы. А если не с большой – то и о добродетели говорить нечего!
Апостол Павел пишет к Тимофею:
Ибо дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви и целомудрия (2 Тим. 1:7).
Целомудрие и кротость – не боязнь и трусость, а доблесть, заработанная трудом, сокровище, добытое у врага боем. Быть добродетельным – огромный риск. Это итог большого труда, это мужество, выкованное перед лицом опасности.
Добродетель не дар природы, не врожденное свойство. Добро – результат тяжелого, кропотливого многолетнего труда. Не случайно в нашем русском слове два корня: «добро» и «делать».
Добродетель есть навык отвечать на вызовы судьбы делом, деланием добра.
В библейской книге Судей собраны истории из жизни евреев в один из самых смутных периодов их истории, когда они находились под властью жестоких и циничных захватчиков, так что у некоторых людей даже появилась обида на Творца:
– Куда смотрит Бог? Как Он попускает такие страдания своему народу?
Подобные мысли кипели в голове юноши по имени Гедеон, когда он торопливо готовился к бегству, потому что орда мадианитян была на подступах к его деревне. И ему явился ангел в виде странника с обычным приветствием:
– Господь с тобой, муж сильный!
– Господь с нами? Тогда откуда все эти беды? Старики говорят, что Бог вывел нас из Египта. Что-то не заметно, чтобы Он спешил к нам на помощь в этот раз!
– Так ведь ты – мужчина! Иди и спаси Израиль!
Ангел дал ему ответ, гениальный в своей очевидности: доблестный муж отвечает на вызовы жизни делом и поступком, и доблесть только крепнет, становится еще сильнее от брошенного ей вызова. Добродетельный – не трус и не паникер, но человек, всегда готовый к сражению.
Внимательно перечитайте библейские истории о призвании святых на подвиг. Призвание – это не только благословение Бога, но еще и ответ человека, готовность идти на дело Божие, отвага и презрение к боли.
Художник Павел Рыженко. «Поле Куликово»
И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? И кто пойдет для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня (Ис. 6:8).
На призыв Бога Исаия ответил готовностью к делу, не уточняя, что нужно делать, какие гарантии и шансы на победу.
Вот я, пошли меня!
Это слова мужчины!
Добродетель – это навык отвечать делом добра на атаки судьбы. Навык надо воспитывать, ставить, формировать, и это не вопрос одного дня.
– Каким образом?
– Учитесь у сильнейших.
Люди добра и добродетели окружают нас повсюду. Не стесняйтесь брать уроки даже у людей светских и неверующих. Среди них немало доблестных мужей и благородных жен. Только не надо забывать, что первый шаг к доблести – готовность переносить боль и неудачи.
Путь добра труден. Но в конце его вы увидите нечто совершенно прекрасное: красивых, но верных женщин и сильных, но добрых мужчин.