Весной этого года член Епархиального совета, благочинный Кировского округа протоиерей Вячеслав Харинов был назначен духовником Санкт-Петербургских Духовных школ.
— Каковы основные трудности в воспитании будущих священников?
— Если мы возьмем и, предположим, зададим вопрос ботанику : какие основные трудности в выращивании растений? У ботаника сразу возникнут вопросы : каких растений, в каких условиях, как, что, где? Если мы зададим вопрос зоологу : какие основные трудности при выращивании потомства, то важно — каких животных, когда, где, как? Эти вопросы, разумеется, на несколько порядков проще того вопроса, который задали вы.
Пастырство – это каждый раз индивидуальная задача, каждый раз один на один, каждый раз ты и педагог, и отец, и советчик, и юрист, и администратор, и врач, и учитель, и …все вместе. У каждого свои, наверное, трудности. Каждый приходит со своим. Но самое главное, это, во-первых, вычленить, взрастить собственные персональные качества человека. Невозможно подменить человека ни собой, ни кем-то другим. И любая подмена – она потом будет чувствоваться, это будет фальсификация какая-то. Это первое: взрастить то, что есть уже, то, что Господь насадил. Но взращивать, конечно, возможно на почве активно работающего религиозного сознания. Если религиозное сознание, по каким-то причинам, угасает, если обнаруживается в человеке какая-то теплохладность , привычка, есть некое уставание от церковной жизни, то это — тревожный симптом. Но об этом мы говорили со студентами в Академии, и я говорю всегда на проповеди: по отношению к духовным радостям можно видеть духовное состояние человека.
Пожалуй, главное – избежать теплохладности и угасания религиозного сознания. Встречаются студенты, которые находятся в состоянии привычки к молитве, к службе. По отношению к Священному Писанию, к молитве, к богослужению можно проверять ту или иную поврежденность религиозного сознания. Духовные радости должны для человека присутствовать. Всегда эти радости уничтожает грех в той или иной форме. Так вот, если приходят студенты в состоянии такой усталости, привычки или теплохладности , то приходится их поддерживать, возгревать . К чести наших студентов надо сказать, что, в общем, они с полуискры «зажигаются», это молодые люди с активно работающим религиозным сознанием. Как правило, они имеют духовные идеалы, не распростились с ними и не подменяют их чем-то сомнительным. Но иногда нужно возгревать эту любовь к идеалу, как бы вытаскивать его в сознании. Важно представлять этот идеал, чтобы человек взирая на него, стремился к его реализации.
— Чем, на Ваш взгляд, современная молодежь отличается от молодых людей Вашего поколения?
— На мой взгляд, ничем. Ну, одежда меняется, меняется, может быть, музыка, меняются книги отчасти. Но они ведь меняются все время. Можно спросить тогда, чем отличается молодежь XIX века от молодежи XVII века? Чем-то, наверное, отличается. Наука развивается, меняется социум, — другие вкусы, мода, общественные отношения, но в целом – люди с их нравственными исканиями, проблемами и свершениями – всегда те же.
— Какие проблемы существуют на сегодняшний день в среде молодежи?
— Конечно, это искушение общим секуляризмом нашей жизни. Секуляризм несет многочисленные искушения мирские. И, как следствие, некую ущербность религиозного сознания, некие искажения в плане культуры, непонимание причинно-следственных отношений культа и культуры. Культура, какой бы она развитой не была, является вторичной, производной от культа. Она не должна разрушать религиозное сознание человека, она не должна создавать ложных кумиров для молодых людей.
Наверное, искушение для современного человека это то, что в силу развития информационных технологий, буквально информационного взрыва в современном обществе, есть опасность ухода от действительности. Опасность в этом потоке информации запутаться, утонуть, принять кажущееся за действительное, виртуальное — за существующее. Это большое искушение.
Я бы кратко определил все это как секуляризм . Секуляризм может проникать и в Церковь. Обмирщение и забытие духовных реальностей, подмена причинно-следственных отношений в плане греха и наказания, расплаты за неразумный либерализм. Неважно, что человек слушает, неважно, что он, по большому счету, будет читать, — важно насколько правильно он это оценит. Можно было бы, например, с гневом обрушиваться на то, что продается у нас в книжных магазинах. Но я вспоминаю, например, отца Андрея Чижова. Иногда я обнаруживал у него на письменном столе что-то совершенно жутчайшее, на мой взгляд, дешевейший такой детектив на английском языке. Я спрашивал: «Как это? Зачем это? Для чего эта глупость?» А он отвечал: «А как Вы научитесь говорить современным английским? Как Вы узнаете, на каком языке говорят в современном Нью-Йорке? Это надо читать, чтобы владеть языком».
Необходимо знание современной молодежной культуры, безусловно, нужно знать язык младого, незнакомого племени. Я не говорю о новоязе каком-то, о языке « тусовки » или Эллочки Щукиной в триста слов. Надо знать язык музыки, культуры, язык поведения и Интернета… Надо знать жизнь и особенности неформальных молодежных обьединений . Обрушиваться на них с общей критикой ретрограда бесполезно. Но изучать явления молодежной субкультуры надо, безусловно, не для того, чтобы мимикрировать , а чтобы проще было вести с ними диалог, чтобы быть принятым и услышанным. Чтобы точно также будить религиозное сознание и открывать истинную причинно-следственную связь между культом и культурой, между нравственными понятиями и реализацией себя в этой жизни. Нравственно-этическая система ценностей воздействует на стиль жизни человека, на всю продуктивность его деятельности.
— Какие вопросы Вам чаще всего задают молодые люди?
— Много вопросов студенты задают во время исповеди и поэтому я не вправе выносить их в конкретике. Конечно, волнуют вопросы своего будущего, вопросы, как ни странно, веры, применения своего образования, своих идеалов, своего религиозного сознания на практике. Так что, я думаю, очень важны, в плане духовнической практики, беседы со студентами на самые разные темы. Опыт таких бесед уже появился.
Тема взаимоотношения полов, тема культуры, тема социальной деятельности церковного человека; просветительская, диаконическая деятельность – вопросы, которые волнуют молодого человека. Есть недоумения, связанные со своим будущим и проблемой взаимоотношений со сверстниками и старшими, с проблемой утверждения себя как личности в малом или большом коллективе.
— Отличается служение молодежи от служения уже взрослым людям?
— Молодежь имеет меньший опыт в некоторых сферах общественной деятельности. Безусловно, они дебютанты во многих областях человеческой жизни. Поэтому им нужна поддержка и передача многовекового опыта Церкви и общества. Жизнь все время открывает им какие-то новые области. Есть вещи, которые человек просто не может постичь в молодом возрасте. Нужен опыт зрелого человека, собственная мудрость для открытия многих новых сфер жизни людей и общества, их взаимоотношений.
Конечно, есть особенности служения молодежи. Например, конфликт поколений — это реальность. Надо уметь его сгладить, чтобы конфликта ни одна, ни другая сторона не чувствовали. Но если он ощущается молодыми людьми и они, предположим, требуют какой-то помощи и поддержки, то точно также он ощущается людьми предыдущего поколения. И им тоже нужна поддержка. Но преимущество, на мой взгляд, людей зрелых в том, что они уже в свое время преодолели этот конфликт. К сожалению, очень часто многие не помнят его, не выносят уроки из него. Это мешает установлению взаимодоверительных отношений с молодежью.
— Какую роль играет духовный наставник в формировании личности будущего пастыря?
— Мне трудно судить, — какую роль я мог бы сыграть. Мне кажется, что я хочу быть тем человеком, который поддержит их на пути становления, тем, кто не навредит. Тем кто, с помощью Божией , поможет разрешить какие-то недоумения. Тем, кто, по крайней мере, будет пользоваться доверием молодого человека, благодаря которому возможен будет разговор дружеский, взаимно интересный и взаимно полезный.
— В семинарию приходит семнадцатилетний мальчик. Через несколько лет он станет священнослужителем, отцом для паствы, старше его во много раз. Расскажите об этом пути: о трудностях, чему научиться, где черпать опыт…
— Я не знаю, имею ли я право так судить, но как я вижу, как мы обсуждали это с Владыкой Ректором и со студентами, — необходим какой-то запас, багаж, приобретение пастырских навыков для священнического служения. Необходима какая-то элементарная общественная практика, не богословская подготовка, не пастырское богословие, хотя это тоже важно, но практическое пастырство. В этом отношении, я думаю, пастырская практика или практическое пастырство, — тот предмет, который должен хотя бы факультативно преподаваться. Это изучение неких стереотипных ситуаций в обществе, наработка их разрешений. Наработка, условно говоря, через слушание, через восприятие умозрительное, но это все-таки отложится в сознании будущего пастыря.
Это встречи с другими людьми, прежде всего с другими священниками, которые имели те или иные затруднения в своей пастырской практике. Не связанные с богослужением или уставом, а с конкретной жизненной ситуацией, с конкретной какой-то проблемой людской. Без раскрытия тайны исповеди можно эту проблему определить, размыслить и сделать ее понятной будущему священнику. Это навыки, приобретение пастырского багажа, который собирается размышлениями, рассуждениями, встречами с людьми.
Наивно думать, что благодать священства, которую приобретают в Таинстве молодые люди, немедленно их умудрит, мгновенно сделает их способными толково, грамотно, с достоинством и с пользой для дела говорить с людьми разных возрастов, образовательного, социального, культурного уровней … Д ля этого необходима совершенно особая школа. С отцом Андреем Чижовым мы такой курс д иаконии , социального служения, разрабатывали для наших Духовных школ. И он даже вел этот курс несколько лет, а когда он болел, я его замещал. Те, кто учились в то время, признаются, что это был важнейший курс. Очень многие важные вещи выносились из общения с приглашенными на такой разговор. Анализ социальных, общественных, культурных ситуаций — он очень помог многим потом в дальнейшем служении. Вот это необходимо в Духовных школах. Мне кажется, это очень обогатило бы будущих служителей Церкви знанием не богословским, не книжным, но практическим, связанным с тем, что предлагает, как вызов, жизнь.
— Отец Вячеслав, как Вы восприняли новое назначение? Было ли оно для Вас неожиданностью?
— Конечно, оно стало неожиданностью. Духовник — это, во-первых, очень серьезно, а, во-вторых, очень ответственно. В этом качестве я себя никогда не рассматривал. Я служил честно, старался совершать на приходах всю пастырскую работу так, чтобы приход рос, чтобы люди не уходили. Ставил перед собой даже миссионерские задачи: есть опыт служения и на деревенском приходе, и на городском, но я себя не видел в качестве духовника Духовных школ, назначение явилось в определенном смысле неожиданностью. Мы познакомились с Владыкой Амвросием, общение наше показалось мне очень искренним и серьезным.
— У Вас были встречи со студентами, как они восприняли в новом качестве именно Вас?
— Встречи были и до моего назначения, и по назначению моему Владыка представил меня студентам. Они задали немало вопросов, их интересовали мое образование, мои воззрения и предпочтения. Мне хочется надеяться, что восприняли мое назначение студенты благожелательно. По крайней мере, я пока не могу уловить какого-то негативного отношения, даже кажется, что, неожиданно, очень доброжелательно приняли.
Да и назначение было тоже ведь сделано Владыкой не просто по своему усмотрению. Он провел среди студентов своеобразный мониторинг, выясняя, кого бы они хотели видеть духовником Школ.
Мне же приходилось со студентами общаться. Некоторые проходили у нас в храме послушание певцом, чтецом или алтарником , многие выезжали со мною в Кировское благочиние на захоронение солдат, на встречу с поисковиками и ветеранами войны. С мужским хором Академии у нас давняя дружба.
Студенты делают мне подарок на каждый храмовый праздник – приходят и поют антифонно с нашим приходским хором. Так что, наши отношения уже сложились давно. Не знаю, заслуженно или нет, но ребята относятся ко мне так, что я не ощущаю себя каким-то назначенцем или человеком совершенно им не интересным, лишним.
— Отец Вячеслав, для чего нужен духовник, в чем его основная обязанность духовника?
— Д уховничество – это не совсем обязанности. Скорее, появилась необходимость: быть в Духовных школах, принимать исповеди, беседовать со студентами, обычно по пятницам. В Великую Среду у аналоя пришлось стоять, принимая исповеди, тринадцать часов. Очень важным для меня является возможность быть и адвокатом студентов, «печальником», в случае возникновения проблем с инспекторской службой.
Естественно, задача духовника – помочь человеку исправить свою ошибку, а не оправдать ее. За эти несколько месяцев уже было несколько ситуаций, когда непростые решения пришлось принимать и учащим и учащимся. Духовник, как правило, узнает все первым. А действовать может только опосредованно – через беседы с глазу на глаз с провинившимися . Тайна исповеди не позволяет ничего озвучивать. Складывающееся доверие с учащимися очень радует, это всегда – одна из самых больших радостей пастырского служения. Трогает то доверие, с каким обращаются за советом и с исповедью не только студенты Семинарии и Академии, но и девушки с Регентского отделения. Особая ответственность и привилегия – принимать исповеди священнослужителей.
Необходимой частью пастырского служения в Духовных Школах для меня представляется возможно более частая проповедь. Очень важными я считаю просветительские и культурные мероприятия со студентами. Такие мероприятия – то же самое духовничество , только в другой форме. В Лазареву Субботу мы совершили со студентами паломничество в Константино-Еленинский монастырь. Служили Литургию, многие исповедовались и причастились. Встретились с настоятельницей, посетили подворье в разрушенной Линтуле , нарвали вербы к празднику, устроили импровизированный «пикник у обочины». Для учащихся – масса впечатлений, а прожитое, проговоренное вместе сближает, дает колоссальный опыт общения вне стен Духовных Школ.
Я в прошлом — профессиональный музыкант, это дает мне возможность открывать студентам мир музыки. Мы организовали в Школах концерты, где я вел конферанс. Это тоже учащимся помогает открыть для себя новое, увидеть священника с какого-то другого ракурса. Как священник я могу помочь увидеть в музыке, в ее содержании, в особенностях ее написания, в личности композитора важную духовную составляющую. Как ни покажется странным, но пастырский, духовнический аспект присутствует и в устроении, освещении таких концертов.
— Какими качествами должен обладать духовник православной духовной академии и семинарии? Что наиболее важно в служении духовника молодежи?
— Я думаю, что это очень обширный вопрос. Я не могу с уверенностью сказать, что именно такими качествами он должен обладать. Я знаю, что он должен обладать теми качествами, которые помогут ему вести человека к Богу. Это должны быть качества, которые человек употребляет для того, чтобы другой человек лучше раскрыл свои личностные качества, обнаружил их.
Здесь главное – неравнодушие к тому, что ты делаешь, любовь к пастырству вообще и к учащимся Школ. Без этой искренней любви, посвященности своему служению священник как пастырь несостоятелен. Ну и, конечно, необходимо требовательное отношение к самому себе. Духовничество — это не формальный процесс, это не просто какие-то обязанности. Это возрастание вместе со студентами, умение и доверительные отношения выстроить, и необходимость расти самому.
Духовник должен сам постоянно развиваться. Духовник не может опираться на какой-то духовный багаж, который он приобрел к определенному времени и уже только им пользоваться. Рост требует времени для размышлений, возможности очень много читать, молиться. Если священник не молится, если он мало служит, то он теряет себя. И, конечно, собственная аскеза должна иметь место, должна быть строгость к себе и, прежде всего, к себе. Умение правильно судить о духовных вопросах начинается с предельной строгости к себе, с предельной искренности с самим собой.
— Был ли в Вашей жизни священник, которого Вы считаете для себя примером духовного отцовства?
— Да, был. Я не упомянул его имя на встрече со студентами, подумал, что они не знали его. Это мой старший товарищ и друг, наставник, который меня многому научил и во многом помогает сейчас — протодиакон Андрей Чижов. Он скончался в 1999 году и мне до сих пор его не хватает. Когда у меня случаются какие-то трудности, я иногда мысленно обращаюсь к нему и представляю его в моей ситуации, представляю, как он поступил бы, и мне это всегда помогает.
Мало кто знает, но у него, протодиакона, были свои духовные чада. Он был человек очень мудрый, очень начитанный, человек, который с молоком матери вобрал в себя петербургскую духовность и любовь к служению. Его культура, образованность, начитанность, собственная достаточно тяжелая жизнь (почему он и ушел безвременно), давали ему совершенно особую мудрость и возможность бесстрастного суждения во многих вопросах. Мне он очень дорог, до сих пор я считаю его своим учителем.
Мне повезло, мне довелось общаться и дружить с хорошими священниками. Это протоиереи Василий Стойков , Борис Безменов, Константин Смирнов, Александр Будников , Василий Ермаков. Отец Василий меня заметил, и очень поддерживал в трудные моменты. Он, кажется, ценил то, что я совершаю в отношении осмысления войны, увековечения памяти наших солдат, изучения истории. У него я учился и учусь быть патриотом своей страны. Он, безусловно, оказал на меня большое воздействие. Феномен этой личности понуждал меня неоднократно размышлять о многих вещах, которые никогда бы не разрешились в моей пастырской практике, если бы я не встретился с этим человеком.
Покойный духовник Академии архимандрит Кирилл тоже был глубокой личностью, с которой меня связала возможность неформального общения. Он был членом Псковской Миссии. Я немножко занимался историей Псковской Миссии и пытался « разговорить » отца Кирилла вопросами о войне, о послевоенных репрессиях… Отец Кирилл очень осторожно открывался.
Вопросы общедуховные , способность его привести к ним частную беседу и исповедь — все это тоже произвело на меня большое впечатление. Есть вещи, которые я узнал от людей, приходивших к нему на исповедь, и которые эти люди, может, по неосторожности, а может, и сознательно, передали мне как его видение той или иной духовной проблемы. Это видение было подчас парадоксальным. Оно меня так поражало, что эти вещи я отмечал для себя и сейчас иногда я пользуюсь его советами. Через вторые уста, через вторые лица, вот так, неожиданно.
Из святителей я отметил бы архиепископа Михаила ( Мудьюгина ) и митрополита Никодима ( Ротова ). Последний вообще был «героем» моей юности, идеалом и образцом для подражания. С Владыкой Никодимом я связывал свои надежды на поступление и учебу в Духовных Школах. Он умер в год моего окончания школы, и с ним – мои планы быть пропущенным в Семинарию уполномоченным КГБ Жариновым…Многому меня учит служение под омофором нашего правящего архиерея, Владыки Владимира. Общение с этим святителем каждый раз открывает мне его проницательность, тактичность, обаяние и мудрость. Работа в Епархиальном совете в течение почти 10 лет под руководством этого архипастыря – особое Божие благословение моей жизни.
Конечно, среди моих учителей есть учителя и книжные. И здесь я бы назвал, конечно, владыку Антония Сурожского и таких святителей, прославленных Церковью, как Иннокентий X ерсонский и Филарет Московский – это любимцы. Из святых отцов я очень люблю поэта и богослова Ефрема Сирина…
Существует и очень важный для меня конкретный пастырский опыт XIX века, который приходится изучать, потому что это предреволюционный и предсоборный опыт Церкви … И в нем открываешь такие внешне мало заметные, но чрезвычайно интересные личности как протоиерей Григорий Дьяченко, например. Его проповеднический, писательский и пастырский опыт мне очень дорог, он — предшественник наш по школе. Очень люблю записки священника Александра Ельчанинова, его образ мыслей, самоуглубленность и пастырская зоркость – образцовы.
Беседовала Наталья Штейнер