Через два года счастливого брака Елена в растерянности смотрела на врачей и задавала один-единственный вопрос: «Почему?..» Никаких проблем со здоровьем, операций никогда не было. Познакомилась с мужем, когда ей исполнилось 30 лет. Чуть ли не на втором свидании он намекнул, что хочет стать папой. Молодые люди поженились, но детей так и не появилось…
— Когда не получается месяц — ладно, когда два, три, четыре — ты по-прежнему надеешься, но уже сталкиваешься с огромным стрессом, которому способствуют и длительные обследования: постоянно сдаешь кровь, каждому специалисту заново все рассказываешь, каждый делает свои выводы. Сколько уходит денег — я вообще молчу.
Елена
К тому времени по всем фронтам своей жизни я уже чего-то добилась, и только детей родить не успела. Бывало, смотришь на некоторых знакомых и думаешь: вот у нее и карьеры нет, и училась она посредственно, а тем не менее уже мама и не один раз. Почему? Это очень сильный удар по самооценке, ты чувствуешь себя недоженщиной. Мой муж сам из многодетной семьи, для него дети — это норма. А я — что, из другого мира, я какая-то не такая? Я недостойна? Я не похожа на них?
Из блога Елены Ступивцевой:
«Сейчас мне сложно вспоминать то время. Я плохо помню все подробности, но никогда не забуду это чувство ожидания, наполненное таким количеством веры в успех и вместе с тем сильнейшим страхом неудачи. Ощущение своей неполноценности, загнанности, много боли, разочарования, слез, отчаяния. И все это я тщательно маскировала от друзей и знакомых».
— Постепенно возникало такое впечатление, словно я пыталась купить гарантии. Но если ты обращаешься, например, к дантисту, твой зуб с высокой долей вероятности вылечат. А здесь совсем не так: у тебя ничего не ноет и в целом картина здоровья хорошая. Ты приходишь за «лечением», но при этом ничем не болеешь. И ты, с одной стороны, приобретаешь гарантии, но, с другой, их никто не дает, и это еще сильнее вгоняет в депрессию.
Родители Елены никогда не говорили ей прямо о том, что ждут внуков. Но в копилку напряжения падали многие факторы.
— Мама родила меня в 40 лет, родителям уже за 80, папа ни разу не был дедушкой: его дочь от первого брака потеряла двухмесячного малыша, а потом сама умерла от онкологии. Я чувствовала эту боль. Иногда я смотрела папе в глаза и читала немой вопрос: «Ну когда же?» И рождение нашего будущего ребенка наделялось таким смыслом…
Потом были две искусственные инсеминации, безрезультатные попытки ЭКО. В бесконечном «марафоне» после восьмого переноса я сломалась. Мысль о том, что я пойду еще раз к врачам, вызывала сильнейший внутренний протест. Я знала, что у девчонок бывает много попыток, но легче от этого не становилось, уровень стресса нарастал. Мы даже толком поехать куда-то не могли — не имели такого количества денег. Сейчас очередной попытке ЭКО я предпочла бы путешествие на Мальдивы. И если бы я выбрала его тогда, все бы получилось само собой.
Из блога Елены Ступивцевой:
«Я не могла поделиться подобными переживаниями ни с кем. Какой человек в адекватном состоянии сможет понять меня?! О какой потере ты говоришь?! Ведь эмбрион даже не смог прикрепиться! Никто бы этого не понял. Но для меня этот эмбрион был моим будущим ребенком! И я его потеряла. Эта мысль была невыносима.⠀
Это сложно назвать плачем. Мне было так больно, как никогда в жизни! Я остановилась, и эта боль догнала меня и накрыла бетонной плитой из тех чувств, от которых я бежала в течении двух лет. Сил не осталось, тело обмякло, получалось издавать только звук. Я оплакивала прощание со своими иллюзиями о материнстве. Я не знала, как буду жить дальше, но так как было — стало невыносимым. Я не знала как во мне помещалось столько слез…»
«Я стала мамой буквально за месяц»
— После стольких неудач и депрессии вы по-прежнему не оставляли мысль о материнстве?
— После неудачного ЭКО в августе я плакала месяц, где-то в середине сентября пришло осознание: «Сейчас, должно быть, какой-то ребенок остался без мамы, а я сижу дома и ничего не делаю». Я вспомнила слова моего психолога и наконец-то поняла их смысл: «Если ты не можешь забеременеть, то это не значит, что ты не можешь быть мамой».
В тему суррогатного материнства я не углублялась — с трудом представляла, как моего ребенка будет вынашивать чужая женщина. Боялась, что у малыша появится психологическая травма, когда она от него «откажется». «А ведь есть дети, от которых уже отказались, — подумала я тогда. — Почему бы такого не взять? Не самой провоцировать отказ, а пойти и усыновить ребенка, чтобы я как мама помогла ему прожить этот опыт». Муж однозначно меня поддержал.
Я встала, оделась и пошла в опеку. Специалист приняла меня, выслушала и вздохнула: «Путь обычно непростой… нужно подтвердить вашу состоятельность, собрать документы». Мы все подготовили за месяц, в том числе прошли школу приемных родителей. Я хотела малыша до пяти лет, но таких маленьких не оказалось. Тогда написали заявление в другие опеки, обратились в федеральный банк детей, там чудом появилось свободное окошко для приема (очереди на месяц вперед!).
Мы были готовы рассматривать любую группу здоровья, нас не пугали никакие диагнозы, кроме нарушений психики — ведь я психолог, а не психиатр. Но снова никого не было… Предложили подождать. Сколько? Год? Два? Сотрудница прониклась к нам, повторно задала параметры поиска, начала смотреть грудничков. Вдруг увидела в базе ребенка, на которого еще никому не выдали направления. Мальчик родился неделю назад, на него написан отказ, причем написан грамотно. Его до сих пор не забрали, потому что опека не успела что-то оформить.
— У малыша не было проблем со здоровьем?
— Писали, что у него подозрение на фетальный алкогольный синдром: если мама во время беременности пила, ребенок рождается с такой патологией. Мы все равно поехали в инфекционную больницу, где малыша обследовали после роддома. Я взяла на руки этот крошечный кулечек, а у меня слезы покатились.
Медсестра спрашивает: «Почему вы плачете?» А потому что это мой сын…
Уже через пять дней мы забрали его домой. Оказался здоровый мальчик, это наш Максим, в конце октября ему будет 5 лет. Я стала мамой буквально за месяц с того момента, как взяла себя в руки. Получается, не зря торопилась, он только родился — как будто именно для нас.
Я даже ни у кого не спрашивала, что делать с малышом, все получалось как-то само… Не знаю, как это назвать. Ты просто любишь ребенка очень сильно, без оглядки на то, что не ты его родила. Он был очень понятный, что ли. И с ним вообще проблем не возникало. Вечером с работы приезжал муж, а я в это время проводила консультации.
Из блога Елены Ступивцевой:
«Сейчас я могу много понять про себя в прошлом. Мне казалась невозможными остановка и прекращение бега за желанной беременностью. Часики тикают, мне скоро 35. Врачи в поликлинике такой возраст называют поздним, а это риски, осложнения и прочие страшилки. Поэтому чего ты сидишь?! Беги дальше! На самом деле этот спринт уже превратился в марафон. Он давал ИЛЛЮЗИЮ гарантий: раз я что-то ДЕЛАЮ, значит получится. И я продолжала. Тело было истощено препаратами, капельницами, обследованиями, гистероскопиями, гормонами, иммуноглобулинами и прочими манипуляциями и просто молило меня: — «Лена, остановись!». Но для меня остановиться, было равнозначно “проиграть”».
«Забеременела, когда смирилась с бесплодием»
Прошло немного времени. Елена работала, занималась ребенком. Рассказывает, что в какой-то момент она просто переключилась:
— Мне от моего тела больше ничего не надо, я уже мама и наслаждаюсь этим. И вот в один прекрасный день я сказала мужу: «Купи соленой рыбы». Вечером поели, оказалось вкусно. Говорю: «Еще хочу». Он снова сходил в магазин, купил еще несколько пачек и тесты на беременность. Прошло ровно три месяца с того момента, как мы забрали Макса, и я забеременела Денисом — на тот момент мне исполнилось 35 лет.
Я перестала зацикливаться, и мое тело быстро восстановилось. Я была в нереальном шоке. Когда ты, в принципе, уже смирилась с тем, что иметь своих детей тебе не дано судьбой… Появился Макс, и я стала жить сегодняшним днем, погрузилась в бытовые мамины волнения: что купить? что ему больше понравится? какую смесь подобрать?
Ближе к родам Елена боялась, что не сможет полюбить родного сына, потому что уже очень сильно любила Максима. По дороге в роддом она рыдала: беспокоилась, что очень надолго оставляет своего мальчика без материнского присмотра.
— Естественно, все это оказалось полной ерундой. Любви хватает на всех. Ты открываешь в себе новые грани, новые чувства, о которых даже не догадывалась раньше. Денис очень сильно ко мне привязан. Макс все-таки осторожный, и я понимаю, почему. Так у него сложилась жизнь, отказ мамы не мог не травмировать. И как бы я ни хотела это исправить и компенсировать, к сожалению, реальность такова, что этого не получится. Он людям не доверяет. Например, чтобы сделать прививку сделать, ему важно, чтобы я держала его на руках, с ним разговаривала.
Елена с Денисом
Несмотря на то, что Максима забрали спустя две недели после рождения, на подсознательном уровне у него остались воспоминания о том дне, когда от него отказалась мама.
— Это неудивительно. Ребенок что-то запоминает, даже находясь в утробе матери. Когда человечек зарождается и у него только-только появляется мозг, — а происходит это на шестой неделе эмбрионального развития, — у него уже есть нейроны, которые работают как единицы нашей памяти. Нейронных связей пока очень-очень мало, но с их помощью уже записывается поступающая информация.
В семье не скрывают от Максима, что его усыновили, просто объясняют это понятным ему языком. Елена уверена: когда не делаешь тайну, это не вызывает напряжения. Часто родители не рассказывают об усыновлении, чтобы не травмировать ребенка, и понятно, почему они выбирают такой путь. Но они просто не знают, насколько это важно для малыша. Он имеет право на свою историю, как бы мы ни хотели ее переписать.
— Я не осуждаю биологическую маму Максима. У таких женщин непростая судьба. Люди есть сильные и слабые. Есть те, которые могут быть мамами, а есть те, которые не могут. Она сделала все, что в ее силах, родила его здоровым, юридически грамотно оформила бумаги, не стала убегать или прятать паспорт — иначе бы процесс затянулся на долгое время, ведь мы очень быстро его взяли, он пробыл в роддоме и больнице всего около двух недель — этот срок для психики легко компенсировать. А потом чем дольше дети проводят в доме малютки, тем сложнее им восстанавливаться… Нам повезло.
Знаете, это удивительно, но Максим очень похож на моего мужа, они просто как две капли воды… Дети не только копируют мимику взрослых. Это происходит на очень глубоком уровне. Есть относительно новая наука — эпигенетика: она изучает белки, которые кодируют гены. И вот эти белки способны переключить ген так, чтобы подстроить его под окружающую среду. Можно пересчитать по пальцам, кто из друзей знает историю усыновления Макса. Остальные думают, что он наш сын: голубоглазый, и волосы у них с папой одинакового цвета, и вьются одинаково…
Максим
После рождения Дениса Елена вскоре забеременела снова. Она узнала эту новость, когда среднему сыну было 11 месяцев.
— Появился Рома… С Денисом в декрете я уже не работала, с Ромой тоже. Все–таки три малыша в доме! Слава богу, все здоровые, все любимые, нет никаких очевидных сложностей, кроме эмоциональных — порой не справляешься, тысячу раз в течение дня слышишь «мам-мам-мам» (смеется).
А сейчас мне 40 лет, и я жду четвертого. Возраст — условная вещь. Это удивительно, потому что недавно я перенесла операцию и очень сильно похудела. Не могла подумать, что мое тело после такого стресса, при весе сорок килограммов способно забеременеть! Но тем не менее, где-то там наверху Всевышнему оказалось виднее…
Елена с Ромой
«Каждый месяц я начинала паниковать»
— Значит, виной бесплодию — стресс?
— Тело очень тесно связано с подсознанием. Иногда сознанию достаточно задремать — и все случается само собой. Я очень сильно зацикливалась и не чувствовала напряжения, которое создавала внутри. Мой психолог не зря говорила: «В этом состоянии ты физически не сможешь выносить ребенка». Тогда я не понимала ее слов и понимать не хотела, у меня была идея фикс.
Стресс-система и репродуктивная система подключены к гипоталамусу, поэтому работает либо первая, либо вторая. Действовать одновременно они не могут. Каждый месяц я начинала паниковать, искала признаки, прислушивалась к своим ощущениям — и в результате на фоне включалась система стресс-реагирования, а репродуктивная засыпала.
Судя по моей практике, зацикленность находится первом месте среди психологических проблем, по которым женщины не могут забеременеть: особенно если поджимает возраст и вы боитесь, что вскоре своих качественных яйцеклеток уже не останется. Вторая по распространенности проблема — травматичный опыт: либо потерянные беременности на разных сроках, либо аборты. Допустим, девушка очень рано сделала аборт, и врачи сказали, что больше детей не будет. У нее в голове сразу появляется установка, к которой прибавьте тотальное чувство вины и условное самонаказание.
Есть еще одна немаловажная деталь. У каждой девочки опыт беременности ее мамы записывается на подсознательный уровень. Иногда случается, что беременность разрушает отношения, в этом случае записывается программа: «Если я забеременею, то от меня уйдет муж». То есть установка работает как блок: «Опасно! Опасно! Мне ребенок дастся ценой собственного благополучия». Кто туда захочет, в это несчастное материнство? Никто. Если у мамы были потери до появления клиентки, опять же нужно смотреть реакцию: напряжение, вероятнее всего, могло сказаться на девочке в утробе.
— Как избавиться от фонового напряжения, если все вокруг возлагают на тебя надежды?
— Попробуйте целенаправленно переключиться и сказать себе: «То, что я делаю сейчас, не принесет результата, как не приносило все эти годы. Попробую по-другому, перестану планировать беременность». Посвятите несколько месяцев себе, найдите релаксирующее занятие, используйте дыхательные техники, запишитесь на прием к психологу. Честно скажу, у меня не получалось отвлечься, очень хотелось быть мамой…
Очень сложно в одиночку, без поддержки, найти в себе силы жить дальше, когда ничего не получается.
Потери надо прогоревать, иначе дальше психика вас может не пустить, как не пускала меня в свое время. Женщинам в такие непростые минуты важно быть рядом с человеком, который поймет и не обесценит их чувства, сказав, что все нормально.
«Родишь ты еще ребенка, здоровая баба, и не такое случается», — слышишь ты и от врачей, и от родственников. Это самое болезненное, потому что твое горе никто горем не считает.
Когда женщина оказывается в подобном состоянии, ее психика может «обрушиться» на детский уровень, где напрочь отсутствует критическое мышление. Женщина представляет, что кому-то сейчас действительно хуже, стыдится своих слез, и эта боль, казалось бы, исчезает, но на самом деле она никуда не уходит. И чтобы страдание не прорывалось наружу, психике нужно очень много сил.
Почему-то распространено мнение, что мужа нельзя грузить, что он не поймет. Основная задача здесь — не замыкаться. У некоторых внутреннего ресурса хватает на то, чтобы обратиться к психологу или поплакать, проваливаясь в эту яму на какое-то время, а затем оттолкнуться и всплыть самостоятельно. Часто люди приходят в храм — то самое место, которое дает и безопасность, и надежду.
Елена
— Иногда идут к экстрасенсам и гадалкам…
— Это вообще отдельная тема для разговора. Ребенок, он как реагирует? Верит всему. Так и женщина в состоянии апатии. Когда мы не мыслим критически, мы ищем гарантии, которые готовы купить за любые деньги. У психологов это называется термином «вера в спасителя»: за ней стоит глубинное неприятие новой картины мира, с которой человек столкнулся. Женщина будет ходить по экстрасенсам и торговаться с реальностью, думая примерно так: «Я заплачу деньги и куплю спасение». Вернее, она пребывает в иллюзии, что его купит. Подобный торг — тоже этап проживания.
Нет ни единого человека, который знает наперед, как у вас сложится судьба. Если это принять, жизнь становится одновременно и сложнее, и проще. Я очень люблю такую фразу: «Если знаешь зачем, выдержишь любое как». Думайте не о том сложном пути, который предстоит пройти, а о конечной цели. Ребенок правда стоит всех этих трудностей.