Два реальных минуса ЕГЭ. Рассказывает создатель экзамена Виктор Болотов

Конкурс мозгов и конкурс кошельков 

— Много разговоров о том, что ЕГЭ хотят отменить. Это пиар или это вправду возможно?

— Вот смотрите — зачем его стали делать? Почему нас поддержали и руководители регионов, и правительство? На цифрах было показано, что у нас талантливые ребята из глубинки не могут поступить в ведущие вузы России. Не только Москва и Питер — Новосибирск, Томск. Ведь вузы в те годы начали активно проводить политику, создавая так называемые «подготовительные факультеты». Реклама была откровенная: не учишься на наших подготовительных курсах — у тебя очень низкие шансы поступить там в университет.

— А они платные, конечно?

— Конечно! И разгул репетиторов. Причем реклама была такая: готовлю к экзаменам по математике, условная цифра — 100 долларов. Математика в «Плешку» (РЭУ им. Плеханова. — Примеч. ред.) — 200, причем у одного и того же преподавателя. В общем, было «серое» репетиторство, «белое» репетиторство. Хотя репетиторы были и в Древней Греции, и во всех странах мира. 

— Для ЕГЭ тоже есть репетиторы. 

— И будут. Всегда есть семьи, которые хотят, чтобы ребенок набрал более высокие баллы на экзаменах с высокими ставками, от сдачи которых зависит, поступит ли он в университет на бюджет. В некоторых регионах, как мне рассказывали, фишкой стало хвастаться, что, дескать, мой ребенок учится на бюджетном месте. 

Виктор Болотов

— Даже самые состоятельные люди любят этим похвастаться.

— Конечно, очень не бедные. Все любят вспоминать советские времена, но тогда в вузах Москвы и Ленинграда училось 75% ребят с разных концов Советского Союза. И только четверть были ленинградцы и москвичи. А вот к концу 90-х там училось 75% москвичей и ленинградцев-петербуржцев и только 25% ребят из других регионов. Причем эти 25% — из крупных городов. И этот фарш, как говорят студенты, «невозможно провернуть назад».

— Это хорошо или плохо, что в Питере учатся питерцы, что в Москве учатся москвичи? 

— Ну вот я живу в каком-то райцентре и хочу учиться в хорошем университете. У меня районные олимпиады, пятерки. А могу ли я поехать на удачу в Москву или в Питер? Это недешево: дорога, проживание. И сдавать экзамены, зная, что там все места уже распределены?

Выпускные экзамены фактически приравнивались к вступительным, а учили в этих школах университетские преподаватели. Как вы думаете, у кого было больше шансов поступить? В эти договорные школы была жуткая очередь, причем это был конкурс не столько мозгов, сколько кошельков.

— И ЕГЭ, конечно, выравнивает возможности?

— Это то, почему он был придуман. Все равно больше возможностей у тех, у кого родители богаче, но я помню, как на второй-третий год проведения ЕГЭ мне учительница из одной уральской школы написала: «Спасибо вам, я теперь с талантливыми ребятами могу дополнительно готовиться к сдаче ЕГЭ». А раньше — езжай в Свердловск (Екатеринбург), и только там тебя могут подготовить к сдаче экзаменов в Екатеринбурге. Даже в масштабах одного региона возможности поступить на ту же математику в университет у детей из села, райцентра и города были разные. 

Сначала учителя занимались дополнительно. А сейчас посмотрите, сколько есть бесплатных онлайн-курсов, причем хорошего качества. Возможно, на мехмат МГУ с ними не поступишь, но в нормальный, хороший университет на хорошую специальность можно поступить, дополнительно занимаясь в интернете.

«Я, кандидат физматнаук, 100 баллов по ЕГЭ не наберу»

— Тем не менее, к ЕГЭ есть много претензий. Это, прежде всего, экзамен на скорость и внимательность. Но, допустим, приходит математически одаренный, но рассеянный ребенок. Он знает, как решить задачу, но у него трижды шесть получилось тридцать шесть, потому что он переволновался. И шансов нет. Разве это справедливо?

— А вы думаете, что, когда ребята писали экзамен по математике в определенное, фиксированное время, этого не было?

— Но бывали случаи, когда экзаменаторы видели какого-нибудь талантливого человека и прощали ошибку, потому что видели правильный ход мысли. 

— А иногда «правильного» человека оставляли в аудитории, чтобы он переписал работу. Кстати, и с олимпиадой, и с золотыми медалями тоже существовала такая практика. Каждый год были скандалы, причем всесоюзного масштаба. 

Что могу сказать? Во-первых, есть апелляция по поводу сдачи Единого экзамена. Если ребенок все делал правильно, но ошибся в трижды шесть, то он может доказать это апелляционной комиссии. Если глупая ошибка, то ему часто идут навстречу и повышают баллы. 

— Да ладно, это практически невозможно.

— В Москве — да, а по России вполне доступно.

Сегодня их гораздо больше, чем было в Советском Союзе. При всех крупных университетах есть свои олимпиады. И тогда, если ребенок на ЕГЭ набирает определенный балл, ему засчитывают результаты олимпиады, и он совершенно спокойно поступает на ту же математику. 

— Есть мнение, что большую часть олимпиадных задач можно ввести в профильный экзамен ЕГЭ. Тогда, действительно, люди будут думать и соображать, а не натаскиваться на правильные ответы. Или это прям будет очень жестко?

— На правильные ответы натаскать невозможно. Натаскивают на алгоритмы решения задач. 

А вы думаете, в советские времена такого не было? Была куча учебных пособий для поступающих в вузы. Чтобы поступить в хороший университет, надо было решать задачи из этого пособия. Я, будучи аспирантом, сам готовил таких ребят к сдаче экзаменов.

— Можно придумать что-то лучшее, чем тогдашняя советская система, и чем нынешний ЕГЭ? Например, развить задания по математике так, чтобы они требовали больше смекалки, вместо натаскивания на алгоритм.

— Именно в этом направлении и идет совершенствование вступительных экзаменов. Не скрою, в начале были задания в основном на память. Кстати, я решал перед запуском экзаменационных билетов и математику, и физику, а также брал русский язык. По математике я на последней задаче спотыкался очень сильно. Это нетривиальные задачки, знания школьного курса не хватало, чтоб их решить. И я, кандидат физматнаук, 100 баллов по математике не набрал бы.

Выпускник вуза не справляется с ЕГЭ

— Говорят, что абитуриенты, поступающие в педвуз, сдают ЕГЭ лучше, чем они же по окончании педвуза. А ведь это уже готовые учителя по математике. В чем тут фокус?

— В советские времена были известные случаи, когда дипломникам пятилетней давности давали те же задачи на вступительных экзаменах, и выяснялось, что половину они не решали. Многое забыли.

— Школьный курс вытеснили более сложные вещи?

— Тут есть два момента. Первый момент: как вы думаете, сколько людей знают, чему равен косинус двух икс, через косинус икс и синус икс? 

— Я и не знала никогда.

— Неправда, в школе этому учили. И все это сдавали. Но ты не пользуешься этими знаниями — и они вылетают из головы, это естественно. Но вы правы, тривиальные задания по математике, алгебре, геометрии вытесняются более сложными задачами. Поэтому выпускники всегда хуже сдают вступительный экзамен — неважно, в форме ЕГЭ он или в какой-то другой.

Споров было очень много. Там же не просто сидели люди в кабинете и решали: сделаем так или сделаем так. Решения принимают школьные методисты и университетская профессура, которая раньше работала на вступительных экзаменах.

Я просил школьных литераторов и литераторов из ведущих университетов Москвы: «Вы только договоритесь, какие должны быть критерии при оценивании сочинений!» Мне же надо было, чтобы по этим требованиям училась вся Россия, а для этого их необходимо формализовать.

Там чуть до драк не доходило. Мне предлагали запирать их в кабинет, не давать воды и не пускать в туалет. 

«Я добивался, чтобы по русскому были тоже база и профиль»

— Вот пускай посмотрят, каково это, ведь так часто обращаются с детьми, сдающими эти ЕГЭ. 

— Всегда хватает держиморд, которые что-нибудь такое эдакое выкинут. Могу такую историю рассказать. Для экзаменов специально заказываются дешевые одноразовые конверты, которые невозможно вскрыть. Они запечатываются при свидетелях. И вот ребенок положил работу в конверт, как положено, передал учительнице, а у той, когда она запечатывала пакет, случайно к нему приклеился палец скотчем. И что — отрезать палец? На самом деле ответ простой: конверт вскрывается при свидетелях, и тут же работа перекладывается в новый конверт.

— Но может быть, если бы сами экзамены были устроены иначе, было бы меньше простора для держиморд? Например, можно было бы пользоваться калькуляторами. На олимпиадах же можно.

— И на ЕГЭ калькуляторами пользоваться можно. 

— Они обычно в телефонах.

— А вот телефонами нельзя. Была идея ставить глушилки для сотовой связи, но нам запретили. Вдруг несчастный случай — как вызвать скорую? К тому же они накрывали близлежащее пространство, соседние дома тоже остались бы без сети.

Прошел экзамен, собирается большая комиссия в Рособрнадзоре с представителями регионов, где анализируют все проколы, обсуждают, что надо изменить. 

Если сравнивать процедуры проведения ЕГЭ в начале и сегодняшние, то сейчас все на порядок лучше — и по организации, и по содержанию. Возьмем ту же математику: большой шаг вперед был сделан, когда ее развели на базовую и профильную. Гуманитарию не нужно знать тонкости, но базовые умения должны быть у каждого. Я вот добивался, чтобы и по русскому было два экзамена, но сообщество методистов не соглашается.

Простейший пример: я дома говорю на русском языке или на родном?

— И на том, и на другом.

— А если мой домашний, родной язык — другой? Я попадаю в неравную ситуацию по сравнению с теми, кто дома говорит по-русски. Человек хочет стать журналистом, писателем или инженером — почему требования к знанию русского языка должны быть для всех одинаковые?

По непрофильным предметам — не баллы, а зачет

— Вот я как раз в связи с этим хотела спросить: когда ты поступаешь в профильный математический вуз, то твои 80 по математике и 90 по русскому суммируются один к одному. Разве это правильно?

— Абсолютно неправильно. Но всегда есть лобби предметников: «Что, мой предмет не будет учитываться? Будет оцениваться с понижающим коэффициентом? Да вы что! Это диверсия против лучшего в мире советско-российского образования!»

Более того, все время появляются учителя, требующие: «А давайте-ка введем обязательный экзамен еще по какому-нибудь предмету». Вот сейчас говорят про историю. Можно подумать, если введут обязательный экзамен по истории, то все дети будут ее знать. Опыт математики и русского языка показывает, что это не так. Может быть, получше знают, чем если бы этого экзамена вовсе не было. Но чтобы все знали математику и русский язык — такого не было, нет и не будет.

— Логичнее засчитывать баллы по русскому, если они, например, больше 80, не 1:1, а, скажем, 1:0,5. Иначе получается, что ты поступаешь на математику благодаря баллам по русскому.

— Я предлагал еще более радикальную схему, меня не поддержали. Чтобы по непрофильным предметам был «зачет — незачет». Освоил пороговый уровень — получил зачет. 

Но ведь в 90-е годы в Москве были школы, которые разрешали свободное посещение в выпускном классе, еще до всяких ЕГЭ. И дети тратили все время на подготовку по профильным предметам к вступительным экзаменам в Бауманку, в МГУ, а со всеми остальными предметниками «договаривались». И Кезина (Любовь Кезина, с 1996 по 2002 год председатель Московского комитета образования. — Примеч. ред.), светлая ей память, когда разобралась в этой кухне, запретила такую практику. Она сказала: «Что же это получается, они будут знать 2-3 вступительных предмета, а по остальным ­— вообще ничего?» 

Поэтому, когда мне говорят, что у ЕГЭ много проблем, я соглашаюсь. Но давайте их решать. А если вы хотите отменить ЕГЭ, то придумайте механизм, чтобы талантливые и мотивированные дети с Сахалина могли поступать в Москву и Санкт-Петербург. 

— Как вам кажется, в этом отказе от ЕГЭ, если он состоится, есть хоть какой-то образовательный смысл? Или это исключительно «сделаем как раньше» — и все?

— В образовательном сообществе обсуждаются два главных минуса ЕГЭ. Первый: исчезли практикумы, то есть лабораторные работы по химии, физике. Формально они есть, но на них почти не обращают внимания. А раньше это было важно.

Я учился не в самой элитной школе на окраине Красноярска, но у нас была хорошая химическая и хорошая физическая лаборатории. В конце 90-х годов, когда не хватало оборудования и реактивов, школы не давали лабораторных практикумов, обучение по естественным предметам стало только письменным. А тут еще и ЕГЭ появилось, в котором нет требований к лабораторным работам. Но эту проблему в пилотном режиме уже решают с помощью компьютерных симуляторов. Я, кстати, баловался с ними, они вполне качественные.

Но я уверен, что если ЕГЭ отменят, то лабораторки не вернутся.

А вторая трудность ­— отсутствие креативного мышления. 

Федеральный институт педагогических измерений, главный центр, где разрабатывают ЕГЭ, активно работает в этом направлении. Но эта проблема еще не решена. 

А все остальные: камеры в классах, контролирующие поведение и прочее, — не такая уж проблема. Мы специально спрашивали ребят: «Вам видеокамеры мешали?» — «А что, там видеокамеры были?»  

Что касается досмотра. То, что случилось в Воронеже, — полный идиотизм, другого не скажешь. Но мобильники пронести — пытались, пытаются и будут пытаться. Тем более, что уже появляются наушнички, которые очень трудно отловить. Но такое может быть на любом экзамене, не обязательно в форме ЕГЭ.

«Ты ничего не знаешь про ЕГЭ, как ты можешь об этом высказываться?» 

— Можно себе представить устройство экзамена, при котором телефон с доступом в интернет тебе не поможет?

— Не забывайте про искусственный интеллект, который может решить любую задачу, кроме таких совсем сумасшедших. Но надо же, помимо сообразительности, проверять знания и по физике, и по математике. 

В одной бывшей советской республике взяли схему США, где проверяли как раз общие способности типа умения коммуницировать и надергали оттуда. Через два года ректоры говорят: «Абитуриенты прекрасно умеют болтать, но, чтобы поступить на мехмат, надо еще и знать математику». Поэтому всегда надо искать баланс между проверкой способностей и предметной подготовкой.

— Есть ощущение, что у нас в образовании что-то радикально меняют каждые двадцать лет. Так никакую систему построить невозможно.

— Может показаться, что я хвастаюсь, но многие профессионалы говорят, что в образовании единственной реальной реформой, которая изменила жизнь, стал Единый экзамен. И опросы показывают, что старшеклассники и родители изменили отношение к ЕГЭ. Вернее, так: те, кто собираются в топовые вузы, в большинстве поддерживают проведение ЕГЭ. 

Когда настал ковид и думали, отменять или не отменять экзамены, пришло письмо от девочки откуда-то из Сибири: «Не отменяйте, я два года готовилась. Хочу попробовать поступить в Москву, а если не получится, то в свой региональный университет. Если и туда не пройду, то пойду в педагогический. А сейчас, получается, мне надо сразу в педагогический».

Поэтому давайте спрашивать старшеклассников и первокурсников, которые поступили в университет и уже от школы не зависят: отменять ЕГЭ? Без политического ажиотажа, без вот этого «я Шекспира не читал, но присоединяюсь к осуждающим». Ты ничего не знаешь про ЕГЭ, как ты можешь про это высказываться?

— Ты не ставишь все на карту. В ситуации с ЕГЭ можно не бояться попробовать?

— Я могу даже никуда не ехать, а послать документы в разные вузы. Когда не было ограничений, был смешной случай: пятьдесят заявлений с результатами ЕГЭ кто-то разослал. Ну, три, ну пять. Но пятьдесят? Стали разбираться. Выяснилось, что мать этого ребенка сама их все рассылала, чтобы сына в армию не забрали. 

Кстати, последние весенние новеллы — это не желание депутатов отменить ЕГЭ, а проведение по поручению президента эксперимента, который дает возможность пересдать один экзамен на выбор. 

Но ведь есть люди, которым, действительно, стало плохо во время экзамена. Если высокая температура, тебе дают справку, ты можешь пересдать. Но, бывает, поругался с любимым или любимой, и все мысли в ту сторону ускакивают. Поэтому дать хорошему ребенку шанс пересдать — это работа на то, чтобы мотивированные, умные дети имели шанс пройти в хороший университет. 

«Отмените — и что? Вновь коррупционная схема поступления в вузы?»

— Наверное, сама возможность такой пересдачи и то, что президент дал такое поручение, — некоторая гарантия того, что ЕГЭ останется?

— Для меня это — гарантия. Президенту много раз говорили в самых разных ситуациях, в том числе ректорское сообщество: отмени ЕГЭ. Он каждый раз говорил: «У ЕГЭ много недостатков, но и много достоинств. Надо устранять недостатки». 

Действительно, отмените — и что? Опять вернетесь к вступительным экзаменам в вузы, где коррупционная схема проходит?

— Мне кажется, что и технически, и бюрократически, и организационно возврат абсолютно невозможен. Должна быть разработана процедура возвращения, а ее нет. А если начать ее разрабатывать, то начнется какое-то промежуточное состояние.

— Дури у нас хватает, но новая реформа высшего образования — такой революции, надеюсь, не будет. Если ее всерьез проводить, то придется всех преподавателей, всю профессуру переучивать. Учебники менять. Программы менять. Стандарты менять. У нас что, есть деньги на это?

— Зато сколько можно создать под это дело всяких «рабочих групп».

— И создают уже. Но — помните, как в советские времена? Проходит Пленум ЦК КПСС, на заборах новые лозунги пишут. А за забором люди как жили, так и живут. Ну назовите вы это вместо бакалавриата «базовым высшим образованием», переклейте табличку. Ничего не изменится. Только слова произносятся. А по факту добавилось гибкости университетам — это правильный ход.

«Бакалавриат остался, но его зачем-то переназвали»

— Вместо бакалавриата и магистратуры «4+2», всем устроили специалитет, 5 лет. В чем же гибкость?

— Будет базовое высшее образование, читай «бакалавриат», который просто переназвали. Но его можно будет реализовывать и в три года, и в четыре года.

Не случайно многие выпускники колледжей работают на инженерных местах, им хватает подготовки. Поэтому выбирать в зависимости от направления подготовки, три или четыре года продлится твое базовое образование, — это хороший ход. 

— Быть самобытными и не похожими на европейскую систему, чтобы не было слова «бакалавр» — это, конечно, задача странная.

— Тем более, что есть поручения президента, которые говорят про экспорт образовательных услуг. В наших университетах обучается много иностранных студентов — с какими корочками они поедут домой? Что это за «базовое высшее образование»? В другой стране, где есть бакалавры и магистры, это абсолютно непонятно.

Ну, у нас много подобных решений принимается, если уж честно говорить.

— И все же вы все-таки оптимистически смотрите на эту ситуацию? 

— ЕГЭ будут критиковать, улучшать, но он останется. Вот когда кто-то гениальный придумает замену, тогда можно ставить вопрос о его отмене. Но руководство страны понимает, что чем больше одаренных ребятишек получает хорошее образование в хороших университетах, тем лучше. А тут мы отсекаем сразу большой пласт талантливых детей. Зачем это нужно?

Фото: Валентина Половникова