«Две башни горели, а потом остался только дым». Рассказ свидетельницы теракта в Нью-Йорке

«Близился мой день рождения, меня отправляли в Америку»

— Я родилась и почти всю жизнь прожила в Новосибирске. У меня врожденная глаукома. Было много операций, левым глазом я не вижу вообще, у меня пластиковый протез. Правым еле-еле просматриваю первую строчку, и то потому, что знаю: там написаны «Ш» и «Б». Вдаль вижу довольно четко, но для меня все очень маленькое. Так же, как сейчас, я видела и в день теракта. Носила очки с небольшими диоптриями, они немного увеличивали. 

В 1995-м родители повезли меня на лечение в Нью-Йорк, где мы прожили год, там мне ставили искусственный хрусталик. Незадолго до этого в Америку переехала моя бабушка, она решила остаться там насовсем. Моя бабушка — учитель рисования, она работала в школе, до самого отъезда у нее был свой класс. Я не знаю, почему она решила уехать, она не рассказывала мне. Но я думаю, ей просто нравилась эта страна. Бабушка вообще активный человек и всегда была за любое движение.

Софья Запромётова

О том путешествии я мало что помню. Мы вернулись в Новосибирск, я пошла в детский сад, потом в школу для слабовидящих и слепых. Однажды в 2001 году мама неожиданно спросила: «Хочешь поехать в Москву?» А я давно мечтала там побывать! И мы поехали. А уже в Москве мама рассказала, зачем мы здесь — близился мой день рождения, меня снова отправляли в Америку: в гости к бабушке и заодно на консультацию к врачу. Бабушка в то время уже успела поработать на швейной фабрике, а теперь давала частные уроки.

«На этом месте были высокие здания, а теперь — как будто вырваны зубы» 

За месяц мы оформили визу. Мама осталась в России, а я полетела в США. Мне было 10 лет. Английского я не знала.

Помню эту поездку гораздо лучше, но все равно это было очень давно и воспоминания довольно стертые. Мы постоянно куда-то ездили, бабушка водила меня по всяким культурным местам — надо же внучке все показать! Мы были в музеях, в парках, в Ботаническом саду, на пляже, ездили к ее друзьям и даже полечили мне зубы. 

11 сентября, в мой день рождения, мы с бабушкой ехали в сторону Манхэттена. Я точно не помню, зачем. Наверное, собирались прогуляться по магазинам. У нас было два варианта: поехать под землей, а второй — с пересадкой по мосту. Мы выбрали второй.

Это горела башня Всемирного торгового центра. Никто в вагоне еще ничего толком не понимал. 

Сейчас, когда что-то происходит, многие люди начинают снимать. Тогда таким человеком была моя бабушка, ей нужно было снимать все, она всегда носила с собой большую, тяжелую видеокамеру — чтобы запечатлевать моменты для себя. Она пошла снимать к дверям, а я осталась на сидении у окна. Эту кассету потом привезли в Новосибирск, но она куда-то пропала.

Казалось, что время тянется очень долго. И пока мы ехали, произошел второй взрыв. Это была яркая, очень четкая оранжевая вспышка. Нам не было страшно, но люди в поезде удивлялись, кричали: «Что происходит?» Все вышли на ближайшей станции метро. Это довольно далеко, и вокруг много небоскребов, но поскольку горели самые высокие здания, их было очень хорошо видно. Мы подходили ближе и ближе, мне как ребенку казалось, что пожар совсем рядом.

Две башни горели, вторая — быстрее. Потом они начали уменьшаться… Потом остался только дым. Паники не было, но я помню, что в какой-то момент выросли очень длинные очереди к телефонным автоматам. Люди покупали одноразовые телефоны — черные или желтые. Кто-то звонил по мобильным. Они пытались сказать родным, что с ними все в порядке.

Фото: Chao Soi Cheong / AP

И здесь, как на мосту, казалось, что время тянется, а на самом деле все развивалось быстро, в течение часа-двух. И вместо того, чтобы уйти отсюда, мы пошли ближе, к самым металлическим ограждениям. Кому-то уже оказывали первую помощь. 

Бабушка сказала, что метро закрыли. Под зданиями проходило много линий, и станция обрушилась. Потом открыли боковую ветку. И вот так с пересадками мы доехали до дома. Помню, что с родителями мы связались вечером — у них уже была ночь. Они были в курсе, видели это по телевизору. Они знали, что мы ехали в ту сторону. Конечно, они волновались.

Как-то через месяц мы ехали по тому же Манхэттенскому мосту. Уже темнело, и было очень странное ощущение. Ты помнишь, что на этом месте были высокие здания, а теперь здесь как будто вырваны зубы. На этом месте осталась только дымка пыли.

Я должна была вернуться домой вскоре после своего дня рождения, но, как мама говорила, ввели запрет на перелеты детей. Я улетела только 17 октября.

«Тебе террористы на день рождения подарочек устроили» 

Поначалу я спокойно рассказывала знакомым о том, что произошло. Казалось, что это событие не оставило во мне никакого следа. Но как-то в 2009 году по телевизору показывали художественный фильм «Потерянный рейс» — о последнем из четырех самолетов, которые угнали террористы 11 сентября. Этот самолет упал в Пенсильвании. Помню, я смотрела фильм глубоким вечером и вдруг расплакалась. Только в тот момент я как будто осознала, что на самом деле случилось 11 сентября и что при этих жутких обстоятельствах погибло много людей: те, кто был в самолетах, кто был на верхних этажах башен-близнецов — у них не было шансов спастись, они летели из окон…

Тогда у меня произошла переоценка. Я стала аккуратнее говорить об этом другим. Теперь мне была болезненна их странная реакция: «Ха-ха-ха, тебе на день рождения террористы подарочек устроили!» Людей это забавляло, причем не только сверстников — они были разного возраста. Не знаю, почему так.

В какой бы «легкой» версии ты ни видел трагедию, она все равно остается с тобой. Ты начинаешь пропускать через себя то, что произошло. И поговорить об этом не с кем. Объективно люди не были в этой ситуации, они не могут прочувствовать это так, как я. 

Бабушка сейчас очень пожилая, приставать к ней с расспросами я не могу. Да и не виделись мы давно. С тех пор я больше не была в Америке. Такие события накладывают отпечаток, родители больше стали волноваться. И к тому же у нас небогатая семья. Лететь из Новосибирска в США дорого, во всяком случае для обычных людей. Тогда мы могли себе это позволить, сейчас — нет. 

В этом году мне захотелось поделиться своими воспоминаниями. Я окончила музыкальную школу по классу академического пения, ушла в педколледж после 9-го класса, не доучилась там, потом окончила вечернюю школу, сдала ЕГЭ, поступила в медицинский колледж, отучилась на медсестру. Три года я работала в детской больнице, а потом уволилась и стала заниматься инклюзивным театром.

Это мой монолог, в сценарии четыре главы. В первой главе я рассказываю о себе, о том, что я была в Нью-Йорке в 95–96-м годах, и о том, как мы проводили время с бабушкой в 2001 году. Во второй — об утре 11 сентября до того, как мы вышли из метро, а в третьей — о происходящем на Манхэттене. В последней я говорю о том, как у меня переменилось отношение к этому дню.

Спектакль создавался специально для фестиваля «Город. Разговоры. Новосибирск», мне помогала куратор — студентка педагогического колледжа Снежана Лукашенко. Пока я над ним работала, все было хорошо, но на сцене оказалось, что перед зрителями говорить тяжелее.

Отзывы были хорошие, но мне понадобилось время, чтобы переварить это событие. Определенно я чувствую небольшое облегчение от того, что смогла высказать, что во мне жило, в доброжелательной обстановке.