Две смерти в последние дни всколыхнули общество, две смерти бурно обсуждаются в интернете — убийство бывшего полковника Юрия Буданова и самоубийство вятского священника Петра Шака. Обе — трагичны, бесчеловечны, обе требуют оценок и последующих действий, ставят крайне резкие вопросы и выводят нас из канонического (правового) измерения в невесомость беспредела (бесконечное падение) либо молитвы (выше счетов земных).
Отсюда три долженствования: понять, исправить и предотвратить.
Юрий Буданов
Убийство Буданова — демонстрация силы и беззакония. Рассуждения на ту тему, что надо было ему досидеть, а не освобождаться по УДО, а) безнравственны (нельзя оправдывать убийство), б) бессмысленны (как будто бы, досидев, он был гарантированно застрахован от пули из-за угла).
Предотвратить это можно только одним способом — вернув ситуацию в стране в правовое русло. Сейчас имеет место не диктатура закона, провозглашенная В.В. Путиным в прошлогоднем дальневосточье, но диктатура произвола, идущая сверху (дело Магницкого ) и умноженная на криминал и бандподполье снизу (станица Кущевская). Кто бы ни стоял за убийством Буданова, все они должны быть выловлены и осуждены (а не убиты, как почему-то поступили с возможным убийцей о. Даниила Сысоева).
Любые попытки оправдать убийство, особенно, если они осуществляются лицами, облеченными властными полномочиями, должны стоить этим лицам их постов, будь то депутат ГосДумы Адам Делимханов, объявивший убийство Буданова «возмездием», или иные адвокаты дьявола.
Напомню: точно так же пытались оправдать убийство Будановым Эльзы Кунгаевой: дескать, она была снайпером, а с пленёнными снайперами позволительно поступать по законам войны.
И здесь что Буданов, что Делимханов… Эту лавину самочинной мести остановить может только действенный правопорядок.
Если мы не вернем право в Россию, она будет жить по законам гор — шариат, вендетта, атомизация и анклавизация, гражданская война. Хорошо бы донести эту простую истину до лидеров нации, которую разорвет в клочья, если подобных адептов идеи подлого «возмездия» не отрешить от их должностей.
Жизнь вернуть невозможно, но она не обрывается телесной смертью. По грозному слову Апокалипсиса, за чертой воскресения каждого из нас подстерегает «смерть вторая» — разлучение уже не тела и души, но воскрешенного человека и Бога. О том, чтобы нам избежать этой участи, мы ежедневно просим Бога в церковной молитве о безболезненной, непостыдной и мирной кончине и добром ответе на Страшном Суде Христовом.
После смерти человек уже не может ничего о себе изменить, он не может покаяться, он лишен дара творческого пересоздания своей души. Вся надежда умерших — на милость Творца и на молитву живых. Остается одно — молиться об убиенном новопреставленном Георгии, о прощении многих его грехов и его примирении с Богом, равно как и о вразумлении его убийц, какой бы религии и национальности они не принадлежали.
Протоиерей Петр Шак
Спрашивают: как же так получилось, что священник, знающий, что ничего не происходит без воли Творца, смог наложить на себя руки? Как такое возможно в Церкви? Что делать?
Отвечая на первый вопрос, спросим себя: разве нам самим не ведомо, что волос не упадет с нашей головы без воли Творца, но ведь, бывает, и грешим, и унываем, и ропщем. Что судить о ситуации, в которой оказался о. Петр?
О том, что в церковной жизни «всё не так, как надо», знает каждый, причины тоже понятны, известно и лекарство. Другое дело, что этому «не так, как надо» столько же лет, сколько самому христианству. Посмотрите, что пишет апостол Павел первым христианским общинам? На чем он акцентирует внимание, говоря о качествах епископа или священника? И все же хотелось бы, чтобы поменьше был чин «иже от православных умученных». А там и Иоанн Златоуст, и Максим Исповедник, и митр. Филипп (Колычев), и митрополит Арсений (Мациевич), и большая часть новомучеников и исповедников Российских.
Кто толкает нас на непоправимые шаги, мы тоже знаем — дьявол. Нередко он действует через людей. Вспомним осатаневшую толпу у Голгофы. Не без подсказки слева эти люди — подчеркиваю, люди — вершили черное дело. Доведение до самоубийства — дело не менее черное. Чем оно обусловлено — только ли помыслами уныния и отчаяния, которым мог поддаться священник, или еще и действиями епархиальных властей — и в какой мере — это уже вопрос к той комиссии, которая расследует обстоятельства данной истории. Было бы важно также учесть результаты дознания и следствия, если оно проводится вятской полицией.
В любом случае — ушел человек Церкви, ушел в те пределы, о которых нам знать не дано (слишком там нехорошо), но о которых знает Господь, желающий спасения всем. Не стоит забывать о том, что церковная молитва о самоубийцах не совершается (поэтому записки о них мы не подаем), а келейная молитва возможна лишь в особых случаях и только по благословению духовника.
Но помимо молитвы, есть еще дела любви. Нашу память об ушедшем, наше желание ему помочь можно овеществить — здесь и сейчас помогая тем, кто нуждается в помощи, а в какой ливень любви там конвертируется наша малая капля добра здесь, об этом повествует Евангелие (см. Мф 25:31-46). И эта любовь вмещает всех, способных хотя бы отчасти вместить её.
Когда-то этот простой совет мне дал о. Даниил Сысоев — мы говорили с ним о Маяковском и Есенине. Думаю, он более чем уместен и в случае о. Петра.
Тем самым нам никто не препятствует творить милостыню в память и Юрия Буданова, и протоиерея Петра Шака и самим быть христианами, чтобы там, где мы отвечаем за происходящее, ничего подобного случиться не могло.