“Эффект близости” в истории и повседневности

Иногда возникает вопрос: почему отношения между самыми близкими людьми оставляют желать лучшего? Различные, порой даже беспричинные ссоры отравляют жизнь близких людей. Кроме того, бывают такие внутренние состояния, когда один человек целыми днями мысленно спорит со своим близким человеком, или вчерашний близкий друг неожиданно сегодня даже не желает разговаривать и отворачивается при встрече. Наглядный пример этому можно найти в Киево-Печерском Патерике, где говорится о Тите и Евагрии¹.

Сложность взаимоотношений с ближними показана и в Евангелии. Когда Христос Спаситель однажды пришел во отечествие Свое (Мф 13:54), то соотечественники, знавшие Его родственников, блажняхуся о Нем. Иисус же рече им: Несть пророк без чести, токмо во отечествии своем и в дому своем (Мф 13:57). В другой раз Христос на пути в Иерусалим вошел в некую весь на границе между Самариею и Галилеею, где Его встретило десять прокаженных мужей. Видя их моление, Господь исцелил их. Един же от них, видев, яко изцеле, возвратися, со гласом велиим славя Бога, и паде ниц при ногу Его, хвалу Ему воздая: и той бе самарянин. Отвещав же Иисус рече: Не десять ли очистишася; да девять где? (Лк 17:15–17). Таким образом, только “инопле­мен­ник” пришел выразить Христу Спасителю благодарность. Интересно отметить, что первыми в Вифлеем Иудейский к родившемуся Богомладенцу Христу пришли волхвы с востока (Мф 2:1), то есть иноземные мудрецы. Христа Спасителя руками римлян отправили на крестную смерть Его соплеменники, хотя в предшествующее время они хотели придти, нечаянно взять Его и сделать царем (Ин 6:15). Интересен и такой Евангельский пример. На вопрос некоего законника, кто есть ближний (Лк 10:29), Христос рассказал ему притчу о милосердном самарянине, с которым иудеи не сообщаются (Ин 4:9). Именно он, в отличие от священника и левита, проявил милость и сострадание к впадшему в разбойники (см. Лк 10:30).

Данная проблема встречается и в личной жизни, и в общественных отношениях, прослеживается она также и в истории. Можно привести интересный исторический пример. После Куликовской битвы в 1382 году последовало нашествие на Русь хана Тохтамыша, который разорил Москву. В летописях сохранилась повесть с описанием бедствия, постигшего стольный град². Если ранее на Куликовом поле Димитрий Донской противостоял нечингизиду, узурпировавшему власть в Золотой Орде, то в 1382 году на Русь пришел “законный” властитель. Аналогию русским событиям исследователь Н. Борисов усматривает в книге пророка Иеремии. “Сюжетная линия книги такова. Иерусалимский правитель Седекия, посаженный на престол Иудеи вавилонским царем Навуходоносором, отказался повиноваться своему прежнему покровителю. Разгневанный царь двинул войско на Иерусалим”³. Покорность Тохтамышу проявили князья Димитрий Суздальский, Олег Рязанский. Князь Димитрий Донской не выступил против хана, но и «не вышел ему навстречу с дарами, а бежал в недосягаемые для татар заволжские края. Автор повести не объясняет причины такого поведения князя. Но в книге Иеремии легко найти ответ: Седекия не отдает себя на милость Навуходоносора, опасаясь своих соотечественников, которые уже перешли на службу к халдеям. Седекия более всего боится не чужих, а своих: …да не предадут мя (халдее) в руце их, и поругаются ми (Иер 38:19). Ненависти “своих” опасался и Дмитрий Донской летом 1382 г. Сыновья Дмитрия Константиновича Суздальского, старинного недруга и соперника Москвы, по приказу отца присоединились к войску Тохтамыша и ждали своего часа»⁴.

Можно привести исторический пример, относящийся к XVII веку и свидетельствующий о плачевном завершении отношений некогда близких людей. Душевное общение царя Алексия Михайловича и его “собинного” друга, Патриарха Никона, первоначально может быть охарактеризовано как идеал личных отношений, а также единения и взаимодействия государственной и церковной властей. Но в отличие от предшествующего времени, когда на Первосвятительском престоле был Патриарх Филарет, а на царском — его сын Михаил, ситуация при его сыне, Алексии Михайловиче, не будучи скрепленной родственными узами, завершилась трагично в отечественной истории: по царской инициативе некогда желанный Глава Церкви был осужден соборне и сослан в заточение.

Переходя к окружающей действительности, можно сказать, что всякая наша неприятность имеет первопричину в темной силе, а совершитель недостойного деяния — просто несчастный человек, находящийся под властью диавола, следовательно, он нуждается в усиленной молитве. Видя какие-то козни от своих ближних, мы начинаем им платить тем же и т. д. В результате — лукавый доволен. Когда же силой молитвы человек освободится от действа лукавого, то он станет ближе к Богу, а, следовательно, и к своему ближнему. В таком случае нестроения с ближними сами собой будут отходить. “Таким образом, если бы мы больше молились, то меньше бы было зла вокруг нас”⁵. Говоря о духовной природе данной проблемы, вспоминаешь мысль Ф. До­сто­ев­ского, что душа человека — это поле, где диавол борется с Богом за обладание душой и властвование над ней. Человеческие нестроения навеяны отнюдь не Ангелом-хранителем, а злою силой, которая заинтересована в погублении человека. А это удобно делать через ссоры именно с близким человеком, так как с дальними мы редко встречаемся и большой выгоды диаволу от распрей с ними очень мало. Более того, напрашивается вывод, что вопреки бытующему мнению в спорах истина и взаимопонимание не рождаются.

“Обостренное” чувство “справедливости” толкает нас на действия, не имеющие ничего общего с христианской любовью и потому не приносящие успеха и пользы. Это вполне понятно, так как в силу своей греховности мы хорошо видим в глазу ближнего даже сучок (Мф 7:3). Народная мудрость гласит: видел не видал, слышал не слыхал. Ее смысл: увидел, но не осудил. Но есть еще более высшая мудрость: увидел неладное — помолился.

Говоря же об истории, необходимо отметить также следующее наблюдение. Должную оценку тем или иным событиям историки дают спустя определенное время, делая ее беспристрастно. Это понятно, так как хорошее лучше видится издалека. Поэтому в истории нужно, чтобы прошло время, необходимое для верного понимания и осмысления событий, чтобы перестал работать эффект близости.