Екатерина Шеко: Иконы новомучеников надо «рождать»

За ликами святых, которые смотрят на нас с икон в храмах и наших домах, незримо стоит не только   тот, к кому обращена молитва, но и человек, создавший образ. Иконописцы сегодня востребованы только успевай писать для восстанавливаемых и новых храмов, да и в иконных лавках образа не задерживаются. Многие художники, оставив привычную живопись пробуют себя на поприще иконописи. Но соприкосновение с сакральным миром требует от человека не только умения рисовать, особой жизни и подготовки. Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет первым стал готовить профессиональных иконописцев.

О воспитании иконописцев и современной иконописи рассказывает заведующий кафедрой иконописи факультета церковных художеств, доцент, заведующий научным отделом базы данных по иконографии и восточно-христианского искусства Екатерина Дмитриевна Шеко.

Екатерина Дмитриевна, чем для вас притягателен мир икон?

Моя жизнь на протяжении последних двадцати пяти лет неразрывно связана с иконописью. Для меня это настолько органично, совершенно естественно, и вне этого я себя не представляю. Я даже не задавалась вопросом, почему именно это мое.

Как давно Вы преподаете в Свято-Тихоновском университете? Зачем Вы сюда пришли?

Я здесь с самого начала. Я поступила учиться в мастерскую Ирины Васильевны Ватагиной с первым набором в 1992 году. Окончила полный курс, включающий и богословские дисциплины, и технику иконописи. Преподаю на кафедре с 1998 года. Наш факультет был первым высшим учебным заведением в области иконописи и церковных художеств. Вуз, дающий не только художественную подготовку, но и богословские знания.

Писать иконы — это ремесло или дар Божий?

Это не ремесло в любом случае. А в какой степени это является даром Божиим, зависит от конкретного человека.

Но зачем тогда иконописцу высшее образование? Найди себе учителя, обучись премудростям и пиши, развивай дар?

Сегодня сложилась такая ситуация, что учителя иконописи, которые существуют вне ВУЗов — это, как правило, «иконописцы-любители». Для того, чтобы учить человека иконописи, надо хорошо представлять, что такое методика преподавания этого предмета, как найти кратчайший путь к освоению техники, какие есть методы создания композиции, художественного образа. Вот педагогика — это точно дар Божий, а не ремесло. Сегодня, к сожалению, многие люди, которые сами едва-едва научились рисовать и пишут что-то такое, что похоже на иконы, еще берутся учить других, потому что им кажется, что это легко дается. В Москве есть и годичные, и 2-х месячные, и даже недельные экспресс-курсы «иконописи». Иконы сегодня вообще пытается писать всякий мало-мальски рисующий человек. Причем сразу тащит этот «товар» в лавку и требует денег.

Как вы отбираете поступающих учиться на ваш факультет?

У нас очень строгий отбор, потому что к нам идут, и идут достаточно уже обученные люди: после художественных училищ, и даже ВУЗов. То есть это профессионально рисующие люди, и многие из них уже состоялись как художники, как академические рисовальщики. Мы отбираем их очень тщательно, потому что они кроме наличия мастерства должны быть верующими людьми. Это обязательный критерий.

Мы не берем просто по результатам ЕГЭ. Не берем, потому что не знаем, кто к нам приходит. А когда человек сдает четыре экзамена (просмотр домашних работ, живопись, рисунок, копирование), мы с ним достаточно хорошо знакомимся. В качестве домашнего задания абитуриент не обязательно представляет иконы — это могут быть рисунки, пейзажи, портреты и т.д. В этом плане для поступающих будет худшим вариантом показывать свои иконы, потому что тогда у него меньше шансов поступить, поскольку сразу становится понятным его уровень. Хотя некоторых мы берем. Вот, например, у нас учились два человека из Иерусалима, прошедшие обучение иконописи в греческих монастырях.

Сейчас для людей становится важным не только наличие документа об образовании, но и системность знаний, обучение в проверенной школе, результаты. У нас уникальный, сложившийся за пятнадцать лет коллектив и отсутствие текучки кадров. Несмотря на невысокие зарплаты, никто из наших педагогов не уходит. Все, кто у нас работает, живут иконописью.

В каком состоянии находится наша русская школа иконописи?

Мне кажется, у нас нет сегодня школы, есть отдельные люди. Есть художники, которые обратились к церковной тематике и начали писать иконы. Но школы как таковой нет, потому что нет концепции. Никто не знает, как и куда идти, к чему стремиться, что нужно развивать сейчас? За две тысячи лет иконопись прошла через множество разных стилей, различных вариантов воплощения Образа: от самых скупых и аскетичных графических схем, до узорочья и украшательства, которые характерны для 17-го века. Был и период «живописной иконы». Сейчас у Церкви нет концепции в этой области. Мне кажется, что было бы хорошо, если бы священноначалие определилось с направлением хотя бы в общих чертах.

Разве священноначалие может сказать художнику, как ему творить, ведь это идет изнутри человека?

По крайней мере, священноначалие могло бы это обсудить. Сегодня ведь уже полный произвол в области создания икон. Раньше у иконописцев не было телевизора, ни гламурных журналов, ни такого обилия визуальной информации – рекламных картинок на улице, как мы имеем сейчас. Поэтому те люди, которые писали иконы в первые века христианства, и в Средневековье, во времена Рублева, не имели такого зрительного «мусора» в голове. У наших современников все по-другому, и мы от этого никуда не уйдем. Даже, если человек заявляет, что не смотрит телевизор, но какая-то визуальная информация все равно окружает его повсюду, причем не природная. Не то, что художник видит окружающий мир и пытается его изобразить. Но он теперь знает, как это делали тысячи людей до него, при этом не всегда благочестивых и не всегда с хорошими целями. То есть существуют уже сформированные визуальные образы, какие-то мультперсонажи, афишные стереотипы, которые засоряют голову художника. Вот в чем проблема.

Роль иконы за две тысячи лет изменилась?

По большому счету — нет. Изменился человек, причем особенно в двадцатом веке. Изменилось восприятие образа и восприятие любой картинки. Сейчас икона — это лейбл, логотип. В машине висит, значит все нормально. А какая это икона, и молится ли человек, когда она у него перед глазами, это уже второй вопрос.

Сейчас икона часто воспринимается как элемент церковного антуража. Раньше икона несла в себе познавательный момент: для человека не знакомого с грамотой иконостас раскрывал Евангелие.

Вы думаете, много народу сейчас читают Евангелие? Но если нецерковному человеку попадается сюжет в росписи или на иконе, то он может заинтересовать или зацепить. Иногда сам факт изображения сюжета вызывает вопросы: а почему так? И это является толчком к тому, что человек либо сам пытается узнать о сюжете, либо спрашивает. Сегодня мало кто способен увидеть сюжет. Большинство видит некое плоское изображение, не может обратить внимания на детали, в которых скрыт смысл.

Вот это еще один негативный момент, связанный с изобилием картинок. Но мы работаем для тех, кому это нужно. Чтобы человек мог помолиться перед образом и получить ответ. Я сама слышала, как простой рабочий говорил про лик Спасителя, увиденный им в куполе Исаакиевского собора, что Христос наблюдал за ним, в какой бы точке собора он не находился. Это сказал человек, который не то что духовной литературы не читает, а вообще не церковный. Вот это его зацепило. Вот это образ.

Как получилось, что сегодня для многих икона является не ликом святости, а художественной ценностью, причем не культурной, а материальной?

К сожалению, это есть. Причем среди многих людей, ходящих в церковь. Именно «гламур», жажда получить дорогое, богатое, ценное привели к этому. Если в первые годы после безбожного периода, когда церкви только открылись (это середина и конец восьмидесятых годов ХХ века), был особенно востребован Дионисий. Потому что он очень простой, аскетичный. А сейчас даже священники говорят иконописцу: — «нам не надо вашего Дионисия, у иконы должен быть «имперский стиль»!

Когда восстанавливался храм Христа Спасителя, было много обсуждений, в которых я участвовала как архитектор по проекту реконструкции росписи его интерьера. Все эксперты сначала склонялись к тому, чтобы сделать роспись в стиле Рублева, или мозаику по византийским аналогам. А потом пришел один художник и сказал: «Да что Рублев, можно же лучше сделать!» И тогда всем стало ясно, что «лучше Рублева» не надо, безопаснее делать так, как было, чтобы была хоть какая-то точка отсчета. Потом, сделав такую академическую роспись один раз, художники запустили это в тираж.

К счастью, немного художников владеет высоким искусством академического рисования, только поэтому такая живопись массово пока не заполонила храмы. Если бы художников такого уровня было много, как в девятнадцатом веке, и их работа не была бы такой дорогой, то сейчас все храмы наполнились бы этой живописью.

Считается, что много золота — это престижно, это колоритно, говорит о состоявшейся церковной миссии…

… но при этом сильно отвлекает от молитвы.

Кого-то отвлекает, кого-то привлекает. Это уже вопрос философский. Я считаю, что это должно обсуждаться. Но поскольку ни Церковь, ни священноначалие официально не высказывается, то процесс развивается хаотично.

То есть вы считаете, что необходимо собраться и решить, что иконы будем писать так, а храмы расписывать вот так?

На мой взгляд, это было бы полезно. Я не берусь утверждать, какой стиль надо выбрать, и должен ли быть один стиль для всех, но важен общий принцип. Для себя я этот вопрос решила, у меня достаточно заказов и я могу позволить себе выбирать. Другие тоже поступают, так как хотят. Но если бы со стороны священноначалия было бы некое определение, относительно того, как лучше, то это было бы, на мой взгляд, полезно.

У многих людей понятие «иконопись» ассоциируется только с иконами, и на второе место уходит роспись храмов. Почему так происходит?

Трудно сказать. Думаю, что это одно целое. Практически все, кто занимается иконописью, занимается и стенной росписью, и наоборот. Эти вещи не разделяются. Различие здесь только в том, что роспись более трудоемкий процесс. Специфика только в этом. Есть технологические особенности, но они решаемы. Но росписью стен физически тяжело заниматься, бывает трудно куда-то ехать, работать вне мастерской, долго жить в полевых условиях.

Какой сегодня путь у иконы из мастерской в храм и иконную лавку?

На счет лавки не знаю, мои иконы в лавку не ходят. А в храм путь прямой. Настоятель храма приходит, говорит художнику, что нужно, и заказывает необходимые иконы.

Можно говорить о том, что в России сложился рынок икон?

Рынок есть. Он как губка впитывает любые работы художников. Все мои ученики обеспечены заказами, с этим проблем нет. Выгодно ли и престижно быть сегодня иконописцем — вопрос относительный. Да, это стопроцентный кусок хлеба с маслом, но не более. Дворец на деньги от этого тяжелого физического труда не построишь.

Какие иконы сегодня наиболее популярны и востребованы?

Иконы новомучеников. Сейчас их постоянно заказывают, поскольку их в лавке не купишь.

Сколько образов новомучеников вы создавали с нуля?

Порядка тридцати. Я пишу в основном по просьбе настоятелей для тех храмов, где служили новомученики.

В чем специфика написания икон новомучеников, в отличие от икон известных святых?

Иконы известных святых писать проще: можно взять известный образец и скопировать. А новомучеников надо «рождать», и это трудно. Вот сейчас я писала икону новомучеников с расстрельных фотографий — это страшно. Они на тюремных фотографиях все обритые, после пытки и перед неминуемым расстрелом. И по лицам видно, что вместе с фотоаппаратом на них направлен пистолет. А надо создать образ святого, уже вне этой реальности.

Когда нет фотографии, даже легче, потому что есть какое-то описание, хоть возраст известен. Тогда берешь аналог и пишешь. Многих святых так и писали.

По каким канонам пишут новомучеников?

Все зависит от его статуса: был ли новомученик монахом, священником, архиереем или мирянином. У клириков с облачением все просто. А мирян отдельно, слава Богу, у нас не заказывают. Обычно они пишутся в составе группы новомучеников, потому что проходили по расстрельным делам вместе с епископом или священниками. Их вообще мало отдельно прославленных.

Это те, кто прославился до гибели какими-то чудесами или молитвенными подвигами, как, например, блаженная Матрона или еще несколько стариц того времени, но таких не много.

Как в иконографии приблизить образ святых-мирян к уже доступным и понятным образам святых?

Это проблема. Я когда пишу такие иконы, то стараюсь выразить это в лике: умиротворением, доброжелательностью взгляда и т.д. Для молитвы лик Божией Матери, например, должен быть приятным, милостивым. А кому-то хочется, чтобы на иконе Спаситель, например, был грозным.

Это зависит от внутреннего состояния человека. Я пытаюсь писать каждую икону как для себя. Естественно, когда пишу, то молюсь по силе возможностей. Не хочу сказать, что я какая-то особая молитвенница, ничего необычайного. Но своих студентов тоже этому учу, чтобы образ был доброжелательным и как бы отвечающим на вопрос, с которым к нему обращаются в молитве. Главное, чтобы был ответ, когда молишься перед иконой.

Образ выдает состояние иконописца. Как вы учите студентов настраиваться писать иконы?

Писать иконы и при этом писать что-то еще — это нереально. Если заниматься иконописью серьезно и искренне, то уже не так интересно писать пейзажи, портреты и другие вещи.

Наши студенты работают каждый день с девяти утра до девяти вечера. Они практически не смотрят телевизор. Вместо этого мы смотрим много изображений икон, и музейные вещи, обсуждаем создание каждого образа, разбираем каждую их работу. Ездим на практики в древнерусские города Новгород, Ростов, Суздаль, где есть отличные музейные коллекции старинных икон.

И несмотря на такой сложный и насыщенный учебный процесс, у нас все студенты доучиваются до диплома.

Как святые помогают писать их иконы?

Трудно сказать, как это происходит напрямую, но очевидно, что помогают.

У вас в университете есть база по иконографии восточно-христианского искусства, что это такое?

Эта база (http://lib.pstgu.ru/icons/ ) была создана по инициативе ректора, отца Владимира Воробьева. В ней собраны изображения православных икон с VI по ХХ век. Их в нашей базе сейчас более трех тысяч. База создается по художественному принципу. В нее отбираются наиболее качественные изображения древнерусских, византийских, балканских и других православных икон. Очень сильно руинированные иконы или с отсутствующими ликами мы в базе не размещаем.

Эта база создавалась в первую очередь как вспомогательный материал для учебного процесса, чтобы каждый студент мог найти себе необходимый материал для работы.

Сейчас многие в силу отсутствия необходимых знаний и вкуса не могут правильно устроить иконостас, зачастую красный угол не самым лучшим филиалом иконной лавки? Что можно посоветовать людям, устраивающим свой домашний иконостас?

Больше всего мне не нравится современная мода на написание мерных икон. Зачастую так бывает, что человек не имея в доме хороших писанных икон Спасителя и Божией Матери, а только маленькие бумажные изображения, вдруг, после рождения ребенка — безусловно, важного события в жизни семьи, — заказывает большую «мерную икону» и платит за это деньги. Вот это полный абсурд!

В старину такие мерные иконы, обычно, заказывались царскими семьями, и писались для специальных молелен, или домовых храмов, где уже был иконостас с большими иконами Спасителя, Божией Матери, и чтимых святых. А сейчас иметь такую длинную и узкую икону, для которой еще надо найти специальное место в квартире – это вдруг стало всеобщим увлечением.

На мой взгляд, лучше заказать икону Богоматери или Спасителя с предстоящими святыми — покровителями всей семьи.

Беседовал Николай Пятницкий

Читайте также: