Судебная экспертиза, изучавшая печатную продукцию националистов, нашла признаки экстремизма во вполне обычных для любого православного лозунгах. Националисты тут же заявили, что страдают за веру. Когда история получила огласку, православная общественность взволновалась не на шутку. Ведь если такой же экспертизе подвергнуть деятельность всей нашей Церкви, то христиан можно будет отправлять на скамью подсудимых целыми приходами.
Националисты тут же заявили, что страдают за веру
Белые и пушистые
«Пропаганду православия приравняли к экстремизму!» — статьи с такими заголовками стали выходить в свет из-под пера соратников одной из крупнейших в России националистических организаций «Русский общенациональный союз» (РОНС) после того, как в марте прокуратура Владимира завела уголовное дело на его руководителя, Игоря Артемова, а часть материалов этой организации была включена в список экстремистских. РОНС широко известен своей агрессивной националистической риторикой, поощрением разнообразных силовых акций, последовательной поддержкой бывшего епископа Диомида, запрещенного в служении Архиерейским собором РПЦ.
И вот теперь оказывается, что РОНС преследуют за исповедание Христа Спасителем? За 2010 год владимирский суд уже четырежды признавал экстремистскими материалы, издаваемые этой общественно-политической организацией. Но прежде чем принять такое решение, судья отправила материалы на лингвистическую экспертизу.
Эксперты-лингвисты рассмотрели, в частности, такие цитаты из материалов РОНС: «…страдания, светлый подвиг мученичества… укрепил верных на единственном правильном пути спасения души — жизни во Христе и за Христа». Вывод: «Информация о том, что единственный путь спасения души — “жизнь во Христе и за Христа”, квалифицируется как пропаганда превосходства христианства, что является одним из признаков возбуждения религиозной ненависти и вражды». «Наша родная, истинно русская, хотя и вселенская Вера — Православие… Наша Вера — истинная! А кто от нее отступил, “страха ради иудейска”! — ему же хуже. Русские, будьте православными!» Вывод эксперта: «Пропаганда исключительности Православия содержится в словосочетаниях “Истинная вера” и “вселенская вера”».
Собственно, эти и другие выдержки из заключения владимирской экспертизы как раз и послужили поводом для раскручивания истории в блогосфере. РОНС даже обратился к Патриарху. «Мы считаем, что если процитированные нами мысли будут запрещены как экстремистские, то это станет прецедентом, опираясь на который в России можно будет запретить едва ли не всю православную литературу», — пишет один из руководителей союза Александр Люлько в открытом письме Святейшему. Неужели и правда Православие в опасности?
Экспертиза — дело тонкое
Давайте разберемся, что такое экспертиза и что она может.
Признание каких-либо материалов экстремистскими в принципе лежит вне компетенции экспертов. Это происходит только по решению суда, а одним из важнейших принципов судебного процесса является состязательность сторон. В соответствии с этим каждая сторона имеет право доказывать свою правоту. Это значит, что выводы каких-то отдельно взятых экспертов в каком-то смысле не имеют юридической силы. Прежде всего потому, что экспертов, как и мнений, — много. И другие эксперты могут по-иному истолковать спорные материалы.
Для того чтобы убедиться в существовании иной трактовки, мы обратились к специалисту в области судебной лингвистической экспертизы, кандидату филологических наук, старшему научному сотруднику института русского языка РАН Ирине ЛЕВОНТИНОЙ. По ее мнению, фраза «наша вера — истинная» никакого экстремизма не содержит. «Когда делается экспертиза или дается лингвистическое заключение, эксперты ищут в тексте хотя бы один из трех совершенно конкретных признаков экстремизма: 1) утверждения о превосходстве одной национальной или религиозной группы над другой; 2) утверждения о том, что какой-то человек в силу принадлежности к той или иной национальной или религиозной группе является каким-то неполноценным, плохим; 3) призывы к агрессивным действиям против граждан по национальному или религиозному признаку. Распространение религиозных убеждений, в которых нет идей превосходства или неполноценности, нет призыва к агрессивным действиям и дискриминации, никак не может быть признано экстремизмом. В частности, утверждение о том, что Православие — истинная вера, не содержит в себе никакого экстремизма. Каждая вера считает себя истинной. Верить как раз и значит считать истинным», — поясняет эксперт.
Похожим образом рассуждает и Елена КАРА-МУРЗА, доцент факультета журналистики МГУ, кандидат филологических наук, действительный член Гильдии лингвистов-экспертов по информационным и документационным спорам. «Обвинить в экстремизме или другом “речевом преступлении” невозможно исходя из одной фразы, тем более вырванной из контекста, — объясняет она. — Эксперты рассматривают текст во всей его полноте. Это обязательное требование. Они устанавливают конкретное значение слов исходя из их контекста, принимая во внимание и жанр, и коммуникативную ситуацию, в рамках которой написан текст. Трактовать конкретное предложение как намек, как иронию или как угрозу мы можем только исходя из всего текста, из общей картины. Ирония или метафора — это лишь средства коммуникации. И опираясь на формальную процедуру лингвистического анализа, в каждом конкретном случае мы можем дать конкретную, объективную оценку». Утверждение «Православие — истинная религия» в разных контекстах может иметь различное значение. В катехизисе или церковной проповеди — употребление подобных слов нормально: любая религиозная система претендует на истинность своих догматических положений. В публицистическом тексте, оказываясь в исключительно политическом контексте, те же слова могут приобрести и совсем другое значение, квалифицируемое уже как разжигание межрелигиозной или межнациональной розни. Так, выражение «Православие — русская религия» еще не несет отрицательного значения, но, попадая в контекст призыва «изгонять иноземцев», оно превращается в ксенофобский призыв.
«Не давать повод ищущим повод»
Значит ли это, что владимирские эксперты ошиблись? Не совсем. «В исследуемых текстах встречаются такие слова, как «чучмек», «чурка», «азер» — это уничижительное обозначение национальности. То есть гражданин характеризуется негативно на основании своей принадлежности к определенной национальной группе. Как раз то, что подразумевается во втором из перечисленных нами признаков экстремизма. Этих слов вполне достаточно, чтобы признать текст экстремистским, — говорит Ирина Левонтина. — Мне кажется, что в данном случае эксперты просто несколько перестарались. Они проанализировали высказывания, которые действительно являются экстремистскими, но «до кучи» добавили высказывания, с юридической точки зрения совершенно невинные. Видимо, они воспринимали процитированные высказывания в контексте всех прочих.
Статья за экстремизм или разжигание межнациональной розни подразумевает уголовное преступление. Это не какой-то гражданский иск, не моральный ущерб. Здесь призывы и негативные характеристики должны быть выражены очень четко, ведь предполагается, что на их основании человека можно сажать в тюрьму. В своей работе мы не можем руководствоваться расплывчатыми критериями, они должны быть одинаково применимыми ко всем разбираемым случаям. Поэтому, даже когда говорится гадость, но гадость эта не отлита в четкие формулировки, обвинять людей в совершении уголовного преступления нельзя. Пусть лучше виновный уйдет от ответственности, и мы все будем знать, что он подлец, и не подадим ему руки, чем невиновный человек попадет в тюрьму».
282-я статья («Возбуждение ненависти либо вражды») появилась в Уголовном кодексе относительно недавно — в 2003 году, — поэтому, считает Ирина Левонтина, лингвистическое сообщество еще не вполне научилось работать с этой категорией дел. «Десять лет назад в делах об оскорблении чести и достоинства была похожая ситуация, и специалисты порой шли “кто в лес, кто по дрова”. Но за прошедшее время успело сложиться более-менее единое представление о том, что считать оскорблением. Было постановление пленума Верховного суда РФ, выходили разные научные статьи, вопрос обсуждался на конференциях. И сейчас критерии экспертизы будут приблизительно одинаковыми и в Кемерове, и в том же Владимире.
Что же касается дел о межнациональной розни и экстремизме, то здесь практика не такая большая и методические рекомендации только-только разрабатываются. Это проблема не только отдельных экспертов. Это проблема, во-первых, всего экспертного сообщества, и во-вторых, юристов, которые и сами еще не очень понимают, что можно считать экстремизмом, а что нет. Как мы видим, когда эксперты перебарщивают, это тоже вредно. Они дают аргумент в руки тем людям, которые затем потрясают своими вполне невинными фразами и делают вид, что их преследуют именно за высказывание православных идей. Что в данном случае является демагогией и провокацией.
Случай с РОНС явно не последний. Восьмого июля в Люблинском районном суде прошли предварительные слушания по делу о признании экстремистским изображения майки с лозунгом «Православие или смерть!» и тремя черепами, сжимающими в зубах кинжалы. Аргументация «защитников майки» все та же: «Если следовать логике прокуратуры, то необходимо будет запретить изображение головы Адама в виде черепа, в результате чего мы вернемся в 1930-е годы, когда взрывали купола храмов и сбивали с них кресты». Православие в опасности?
Кирилл МИЛОВИДОВ