Экуменизм и глобализация (Часть 2)
Еще одна актуальная тема — экуменизм и глобализация. Нам сегодня говорят: нужно стереть границы стран и континентов, нужно объединить мир — через единую валюту, прозрачную экономику, нужно жить единым человечеством. Зачем иметь разделения в идеологии, во взглядах на общемировые проблемы? И в данном случае экуменизм становится одним из элементов всеобщей глобализации.
— Мало того, он оказывается достаточно мощным оружием «нового мирового порядка». Сейчас это словосочетание используется очень широко. Людям старшего поколения памятно, что «новый мировой порядок» — это то, что несла народам фашистская Германия. И я беру на себя смелость утверждать, что между тем «порядком» и этим, грядущим, существует прямое родство. Экуменизм является одним из мощных идеологических средств установления глобального «мирового порядка». Стирание любых границ и граней — религиозных, национальных, идеологических — приводит к утрате самобытности, чувства национального достоинства, ощущения истории родной страны. Замечу, что уничтожение идеи национальной истории — одно из мощных и важнейших средств глобализации. И экуменизм здесь играет далеко не последнюю роль. Очень тонко подмечено, что если народ в целом лишить веры, оторвать от его корней (а ведь наши предки были православными, и коль скоро мы от этого отрекаемся — значит, перечеркиваем всю нашу славную историю), то народ погибает. Еще Пушкин говорил: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не ува- жать оной есть постыдное малодушие, есть первый признак дикости и безнравственности». Так вот, и экуменизм, и глобализация есть насильственное направление народа именно к такому болоту дикости и безнравственности. Русская Православная Церковь, являясь хранительницей нравственности, чистоты веры, бережно относится к истории своего народа. Поэтому она никак не может смириться с попытками втянуть ее в этот процесс обезличивания страны, ведущий к полной деградации и личности, и общества в целом. Вообще говоря, идея глобализации возникла отнюдь не из-за угрозы нехватки на Земле продуктов питания (чем нас некогда пугал печально известный Мальтус), а потому, что высшей ценностью для человечества сегодня поставлено удовлетворение его по сути «периферийных» физиологических потребностей. И своего предельного развития это достигло в США и Западной Европе. Для того чтобы поддерживать комфорт на уровне, существующем в этих странах, необходимо затрачивать очень большое количество энергоресурсов. Известно, что США потребляют сорок процентов мировых ресурсов и выбрасывают в экологическую среду более половины мировых отходов. Между тем жители США составляют всего четыре процента от общего населения Земли. Представьте себе, что каждый житель Земли захочет жить на том же высоком уровне комфорта, что и американцы. Тогда попросту произойдет экологическая катастрофа. Земля не выдержит такого техногенного натиска. Ограничивать собственные потребности — что было бы необходимо осуществлять централизованно, проводя определенную государственную политику, — западный человек не может и не хочет. А теперь представьте себе, что кандидат в президенты США включил бы в свою программу пункт об ограничении потребностей своих избирателей… Он бы с треском провалился на выборах. Просто немыслимо, чтобы западный мир пошел по пути ограничения своих чудовищных запросов. Следовательно, чтобы не произошло экологической катастрофы, Запад должен ограничивать численность населения и уровень материального развития стран «третьего мира» — что мы с вами сегодня и наблюдаем.
Здесь все средства давления «хороши» — религиозные, идеологические, финансовые, экономические, политические, социальные. И все они используются для того, чтобы уничтожить в людях чувство собственного достоинства, ощущение национального сознания. Западу необходимо раздавить в человеке его собственное «я». Он должен стать маленьким винтиком в огромной мировой машине — как в известном романе Оруэлла «1984 год»: «Большой Брат смотрит на тебя». Чтобы человек знал: за тебя подумали — значит, все в порядке. И если ему говорят: «веруй так» — он будет веровать именно так. Он будет поступать, как ему скажут. Будет выбирать, кого ему укажут. Это и сегодня уже так… И при этом человека все время убеждают в том, что он живет в самом свободном и демократическом обществе, какого никогда еще прежде в истории не было. Такое служение злу не может оставаться безнаказанным для его инициатора. Интересный факт: мы знаем, что многие наши талантливые соотечественники, специалисты в разных областях научного знания, к сожалению, уезжают за рубеж, чтобы получать нормальную заработную плату — раз там такой высокий уровень жизни. А теперь зададимся вопросом, почему в США требуются специалисты из России и других стран? Что, в Америке своих нет? Ведь у них не было ни войн, ни революций… И действительно, там очень мало своих специалистов. Оказывается, они не могут готовить таких ученых, каких готовит наша нищая Россия. Казалось бы, наоборот, их специалисты должны разъезжаться по всему миру. Кстати говоря, это был бы мощный фактор дальнейшего развития глобализации как процесса объединения всех народов, что принесло бы Америке моральную и материальную выгоду. Но все происходит с точностью до наоборот. Даже в Англии не любят американцев. В одной британской газете в статье о последних боевых действиях в Афганистане говорилось примерно так: «Американцы рассчитывают на свою электронику и на свои бомбы, а мы твердо стоим на земле, опираясь на своих людей и на свой интеллект». Англичанам вообще свойственно чувство национального превосходства над американцами. А та же американская электроника создается руками специалистов, приехавших в США из других стран. Американцы даже и учиться не очень-то хотят. Они ощущают себя примерно так же, как римляне в Римской Империи. Там все основные работы возлагались на интеллект и энергию рабов, что в итоге и стало одной из причин крушения самой Империи. Процесс глобализации для западного мира есть одновременно и процесс его самоуничтожения. Стремясь к мировому господству и установлению «нового мирового порядка», желая управлять всем человечеством, Запад в то же время собственноручно уничтожает свой духовный, культурный, интеллектуальный и иной потенциал. Хочет кто-то того или нет, но это — одна из универсальных духовных закономерностей: зло в итоге всегда разрушает своего носителя.
До сих пор речь шла об экуменизме в его крайне широком — межконфессиональном — понимании. А вот если говорить о так называемом экуменизме «внутрихристианском», то есть об отношениях с католиками, протестантами… Ведь они, как будто, тоже христиане… Апостол Павел пишет: «никто не может называть Иисуса Господом, только как Духом Святым» (1-е Послание к Коринфянам 12: 3) — то есть богопочитание Иисуса Христа возможно для человека только при помощи благодати Святого Духа. Но ведь и протестант называет Христа Богом, исповедует Его Сыном Божиим, одним из Лиц Пресвятой Троицы. Значит, он делает это «Духом Святым»?
Этот вопрос очень трудно осветить в двух словах. Я попробую ответить так. Широко известны слова Достоевского о том, что красота спасет мир. И если вникнуть в православное вероучение, которое представляет собой огромный пласт человеческого знания и опыта, глубоких религиозных и философских исканий, то все это как раз и можно объединить в одном понятии — красота. Православное вероучение обладает очень глубокой внутренней красотой, и эта красота, как мы твердо верим, лишний раз свидетельствует об его истинности. Даже современное естествознание пришло к мысли, что любая новая научная теория, пытающаяся объяснить некие природные явления, должна обладать некоторыми определенными качествами — в том числе и интеллектуальной (порой математической) красотой. Это — одно из требований к теории. Если она не обладает этим трудноопределимым свойством, которое могут ощутить лишь специалисты, то значит, она неудачна и является лишь кратковременной гипотезой. Православное вероучение обладает этой потрясающей внутренне самосогласованной красотой. Здесь куда ни посмотришь — везде необыкновенная гармония. Католичество же и тем более протестантизм резко нарушили эту красоту и гармонию. В этих вероучениях мы находим множество нестыковок — грубых или малозаметных. В них присутствует тонкая ложь и некоторая редукция (снижение идеала), всегда есть приспособление к текущим нуждам живущего в конкретную историческую эпоху человека, который не понимает (или не хочет понимать) подлинного вечного христианского идеала.
Так действует Дух Святой у протестантов или не действует?
«Где Дух Господень, там свобода» (2-е Послание к Коринфянам 3: 17). И Он «дышит, где хочет» (Евангелие от Иоанна 3: 8) — как об этом говорит в Евангелии Господь. Не нам ограничивать свободу Божию. Но очевидно, что для каждого, кто исповедует Православие (в одном песнопении так и говорится: «Русь Святая, храни Веру Православную, в ней же тебе утверждение» ), имеется твердое основание не погибнуть. Что же касается того, спасет ли Бог католика, явится ли благодать Божия протестанту, который своей доброй жизнью и делами стремится угождать Господу, то нам это неведомо. Милосердие Божие ничем не ограничено. Но мы твердо знаем, что нам, православным, дан бесценный дар — наша вера, которую мы должны беречь, хранить и защищать даже ценой собственной жизни.
То есть мы можем сказать, что православные спасаются благодаря тому, что они православные, а протестанты, может быть, и будут спасены — но вопреки тому, что они протестанты.
Да, можно сказать и так.
А почему же недопустима молитва с представителями других исповеданий или предоставление своих храмов верующим в иных богов? Это сегодня очень популярное, модное занятие — особенно на экуменических форумах Всемирного Совета Церквей и других подобных организаций: вроде того известного случая, когда статуя Будды была установлена для молитвы на престоле католического храма в городе Ассизи. Впрочем, общие экуменические моления порой совершаются, так сказать, и «частным» порядком. Известен печальный пример замечательного современного иконописца архимандрита Зинона (Теодора), который решил на личном уровне преодолеть разделение Востока и Запада и причастился во время католической мессы. В результате он был запрещен в служении правящим местным архиереем и до сих пор пребывает, увы, в неопределенном состоянии.
Это трагедия. Поступать так, как это сделал отец Зинон, категорически нельзя. Причастие — момент мистический, момент предельного единства человека с конфессией, признание истинности и верности той Церкви, в которой он причащается. Если кто-то причащается у католиков, то тем самым он считает, что католическое вероучение истинно. Выше мы говорили о том, что католики во многом утратили чистоту и красоту христианского вероучения. Он же, причащаясь у них, по существу отвергает чистоту и красоту Православия, поскольку признает тот искаженный религиозный опыт, что есть у католиков. Тем самым человек отрекается от Православия, и это является для него катастрофой. Существует такое важное ограничивающее утверждение: послушание выше поста и молитвы. Если Церковь считает, что для сохранения ее чистоты и святости нельзя вступать в столь глубокое общение с инославными, то мы не можем нарушать церковную дисциплину. И если мы ее все же нарушаем, то значит, отрекаемся от единства со своей Матерью-Церковью. Поэтому и становится возможной личная катастрофа, как в случае с отцом Зиноном. Как известно, благими намерениями устлана дорога в ад. Вот и этот самочинник — архимандрит почему-то считал, что своим актом он сделает лучше для всех, преодолеет существующее разделение. Конечно, разделение это плохо. Но таким способом оно преодолеваться не может. И этот человек, который, образно говоря, был листочком на древе своей Церкви, от него оторвался и теперь лежит на земле, пожухлый и желтый. Он страдает сам и заставляет страдать окружающих. Конечно, можно контактировать и с инославными — не входя в области таинственные. Но только — если ты не рискуешь погрешить против чистоты вероучения своей Матери-Церкви.
Наверное, делать это можно лишь в одном смысле: не стремясь к каким-либо компромиссам, а просто пытаясь показать красоту и абсолютную истинность своей веры представителю другой религии.
Я могу поделиться здесь своим опытом. Недавно по благословению Святейшего Патриарха Алексия мне довелось в группе других православных священников побывать в Англии, где государственной религией является англиканство. Должен подчеркнуть, что англикане относятся к православным с огромным уважением. Они чувствуют, что Православие хранит то, чего у них нет. Известно, что сегодня в России ежедневно открывается три новых храма. Идет духовное возрождение, народ постепенно возвращается к Церкви. А в Англии напротив — пустые храмы. Хотя церковь там от государства не отделена, а священники получают государственное содержание, люди не хотят идти в храмы. Известный богослов, живущий в Англии, православный митрополит Сурожский Антоний служит в здании бывшей протестантской церкви. Она прекратила существование как англиканский храм, и здание решили продать. Владыка Антоний нашел деньги и приобрел его для православного прихода в Лондоне.
Согласитесь, насколько яркий контраст: у нас народ стойко хранит православную веру, а англикане утратили полноту жизни во Христе, впали в ересь. И нас при этом призывают с ними объединиться? Это просто смешно!
Если бы нас с вами послушал какой-нибудь представитель западных исповеданий, он, вероятно, сказал бы, что православные крайне нетерпимы, что называть своих протестантских «братьев» еретиками неприлично, ибо это слово ругательное. Так ли это? Может быть, мы действительно выражаемся излишне резко, называя католиков или протестантов еретиками?
Мы, и правда, в определенном смысле нетерпимы: потому что не можем поступаться чистотой своей веры. Вера — это сокровище, которое ценой огромных мученических страданий, молитвенных воздыханий, постнических подвигов передано нам от наших предков. Это дар, который мы должны хранить и которым не имеем права распоряжаться по своему усмотрению, ибо все это принадлежит не только нам одним и заслужено не нами. И потому, когда посягают на нашу веру, мы должны быть нетерпимы. Мы не можем от нее отречься, ибо это окажется изменой и Богу, и Церкви, и нашим далеким и недавним предкам, и нашим потомкам. Что касается того, бываем ли мы грубы, употребляя слово «еретик» по отношению к тому или иному исповеданию, то здесь следует сказать вот что. «Еретик» происходит от слова «ересь», означающего в переводе на русский язык «выбор». Значит, эти люди в свое время сделали свой выбор. Пусть и не они сами, пусть даже их давние предки, но выбор сделан — и выбор неправильный. У них нет полноты истины, они выбирают лишь какой-то ее кусочек, то, что им удобно, — все тот же поиск комфорта. Назвать их еретиками — значит просто констатировать факт. Это вовсе не попытка их обидеть: вы выбрали то, что мы, православные, по совести выбрать не можем, и мы это констатируем.
Часто говорят: жизнь идет вперед, и Церковь тоже должна развиваться. Меняются же общественные традиции, обычаи. Почему же вместе с общественным прогрессом нам немного не подправить, «развить» и церковные догматы? На Западе даже существует богословская теория, согласно которой Бог на протяжении веков открывает Церкви все новые и новые догматы, отчего она все более и более совершенствуется, достигает все большего знания о Боге. Православие же это учение отрицает…
Я бы ответил так: если считать, что Бог последовательно открывает нам все больше и больше религиозных истин, то, следовательно, наши предки были неполноценны. Значит, преподобный Сергий Радонежский, вероятно, должен был знать меньше о Боге, чем знаю, например, я. Я оказываюсь прогрессивнее, «круче» преподобного Сергия. С духовной точки зрения это попросту смешно — сравнивать мой уровень и уровень преподобного Сергия.
Мы свято верим, что Господь уже открыл полноту истины в Священном Писании и Священном Предании — явившись на землю и Сам живя с людьми. Своим крестным страданием, смертью, Воскресением, Вознесением Господь открыл людям эту полноту истины. Церковь и хранит эту полноту. Догматы, как и христианский нравственный закон, открыты Церкви раз и навсегда. Конечно, нельзя сказать, что богословская наука должна стоять на месте. Богословие учитывает изменения в мире, обществе и вносит некие изменения свои методы. Но это не означает, что меняются сами догматы и само вероучение.