Моя семья – многонациональная, в ней практически нет русских, потому что папа моего мужа – кореец, который был усыновлен русскими гражданами. У нас пятеро детей, и последний ребенок – нерусская девочка, которую мы удочерили. Хотя официально мы все граждане России по документам. Тогда где та грань, которая делит на своих и чужих?
Для меня вообще не имеет значения, какой национальности люди. Например, у меня муж совсем нерусского типа, а вторая дочка такая светленькая, с ярко-зелеными глазами. И вот он идет по Малаховке, несет на плечах дочку, к нему подходит пьяный русский и говорит заплетающимся языком: «И откуда у вас, у чурок, наши русские дети?»
Или вот еще пример. Рядом живет такой настоящий русский мужик, дом запустил, пьет целыми днями. Ничего не делает. А у нас подрабатывал из солнечного Узбекистана прекрасный молодой человек, который на свою зарплату кормил своих пятерых детей, причем один ребенок был серьезно болен, и все деньги он отправлял на лечение. И вот приходит этот русский человек к нам и говорит моему мужу: «Дай мне своего чурку, поработать.» Муж спрашивает: «А самому лопату взять никак?» Он: «Буду я, русский, копать тут еще!»
Поэтому мне даже трудно что-то говорить о тех, кто идет на русский марш, кто только за русских или за что они там выступают. Поделить на русских и нерусских – что это? Я – директор благотворительного фонда «Созидание», и мы не делим детей на национальности, даже не делим подопечных на детей и взрослых. К нам обращаются грузины, армяне, таджики, узбеки, молдаване, украинцы. Мы не смотрим, из какой страны тот, кому нужна помощь, просто помогаем.
Мы не говорим: «А что это, в вашей стране не оплачивают лечение?». Мы просто собираем на ребенка, который приехал из Узбекистана с детским церебральным параличом, у него же там нет шансов. Как можно рассуждать, нравится тебе тот или иной народ, если ребенок лежит в больнице и завтра необходима операция. Когда человек тонет, мы же не спрашиваем, ты кто? Русский или нерусский? Мы просто бежим спасать. Мне все равно, какой национальности ребенок, если он не ходит в школу, потому что у него нет обуви или теплой куртки. Если я могу помочь, я помогу.
Да, мы постоянно говорим дарителям, что у доброты национальности нет. Но до сих пор гораздо легче собрать на светленького условного Ваню Иванова, которому три годика. На нерусских детей деньги собирать гораздо тяжелее. Многие люди принципиально не хотят помогать представителям другой национальности. Они считают, что и у нас достаточно детей и взрослых, которым нужна помощь. Наши подопечные из бывших стран СНГ дольше висят на сайте, они не такие фотогеничные, но для нас не менее любимые. Да, когда нам звонят их родители, мы ни слова не понимаем, только по возгласам мамы угадываем, что все прошло хорошо и радуемся вместе с ней. Они более благодарные: всегда приедут, расскажут, как дела, а дети нарисуют красивый рисунок в нашу коллекцию.
Фото: Наталия Прошина
В попечительский совет нашего фонда входят люди разных национальностей. Кроме того, помогают, чем могут и люди из Таджикистана, Узбекистана, Туркменистана. Они привозят нам какие-то уникальные банки варенья, чтобы мы могли продать на наших мероприятиях, к нам приезжают с Украины с настоящим киевским тортом, который мы отвозим в дом престарелых. Мы знаем, что каждая помощь от сердца, души и нет разницы, где ты родился и какая у тебя национальность в паспорте.
Из последних удивительных историй: это «каблучок», который приехал из Армении. Мы оплатили ребенку операцию и жители села, в котором он живет, наварили огромное количество варенья из белой черешни и привезли целую машину с трогательными записками и благодарностями.
Самое большое недовольство сейчас вызывает у людей публикация просьб с казалось бы нашей братской страны Украины. Зачем вы помогаете врагам, они сами все затеяли, пусть расхлебывают, идите тогда сами к ним и так далее. А между прочим, когда происходят войны или какие-то несчастья, то люди, которые спасают жизнь другим, не делят никого по национальностям. Вспомните, как мы помогали немцам во время Великой отечественной, наши доктора делали уникальные операции, спасая их жизни.
Политика политикой, но давайте будем оставаться нормальными добрыми людьми, которые всегда протянут руку помощи. Вне зависимости от того, кто упал на ваших глазах в эпилептическом приступе: русский или туркмен. Я, кстати, недавно видела в метро упавшего в таком приступе человека. Первые люди, которые поспешили к нему на помощь, были нерусской национальности. От них, явно приехавших в Москву на заработки, никто ничего не ждал. А эти мужчины побросали свои ужасные клетчатые огромные сумки, возились с человеком, вызвали «Скорую помощь», передали с рук на руки докторам.
Мы забываем о том, что говорить плохо про другие национальности – это вообще-то моветон. Есть огромное количество людей доброжелательных, искренних, которые приезжают сюда не для того, чтобы навредить нам, а чтобы заработать деньги для своих детей. И они не отнимают эти деньги у наших, а берутся за любую работу.
Фото: Ольга Павлова
Возвращаясь к моей семье – у нас работает няня-таджичка. Приехала сюда, когда ей было 17 лет. Марджона пришивала пуговицы на заводе, ее обманули, не заплатили деньги, мы временно взяли ее присмотреть за детьми. Она не знала русского языка, и я думала, это такой промежуточный этап, пока я ищу другого человека. И однажды ночью я шла мимо ее комнаты и увидела, что горит свет. Я постучалась, она спрятала под подушку книжку. Спросила: что читаешь? Оказалось, она по русским детским сказкам ночами учила русский язык. С тех пор прошло 8 лет и наша Марджона до сих пор с нами. Прекрасно говорит по-русски и занимается с детьми как логопед. Я вообще ее не ассоциирую с гражданином другой страны или каким-то врагом, это очень хороший человек, который сделал все, чтобы быть моим детям второй мамой.
Вообще, когда мы раздеваемся, ничто нас не отличает. Мы все одинаковы. Мы все люди. И не вижу смысла делиться на каких-то своих и чужих, это уже было и не хочется к этому возвращаться! Сильный должен быть добрым, и если мы считаем себя сильной нацией, то должны быть добрее. Вот и вся дилемма.