Почему вокруг Церкви сложилась сложная информационная ситуация? Кто и как работает в епархиальных пресс-службах? Информационная война против Церкви — реальность или миф, созданный ленивыми и непрофессиональными церковными медийщиками? На эти и другие вопросы отвечает советник председателя Синодального информационного отдела, заведующая кафедрой журналистики и PR Российского православного университета Елена Жосул.
Елена Жосул
— Елена, в чем Вы видите главную причину той сложной информационной ситуации, которая сложилась сегодня вокруг Церкви?
— Одной, пусть даже главной, причиной здесь не обойдешься. Их целый комплекс, этих причин. Церковь в информационном пространстве – это одновременно и объект, и субъект. В обстоятельствах жизни российского общества Она – естественный объект различного рода деятельности: и проявлений повышенного внимания и интереса аудитории, и, конечно, нападок, и чужих манипуляций, а как же без этого?
Это нам с Вами хорошо сидеть и разговаривать, при этом отдавая себе отчет в том, что мы своей деятельностью пытаемся сделать голос Церкви громче, заметнее, понятнее для большинства. Но у этой идеи есть и, скажем так, оппоненты, которым стремление Церкви вести себя активно на общественном поле нравится не очень, которые видят в церковном институте еще и «точку сборки» внимания огромного количества людей, а значит – возможный материал для политтехнологических экзерсисов.
Но дерзну отметить: неверным было бы говорить о том, что это ситуация односторонняя – мол, на нас напали враги и сделать с ними мы ничего не можем просто потому, что враги много сильнее и ресурснее нас. На самом деле в нашей церковной медийной сфере есть свои издержки. Не признавать их невозможно, и чем более ты «внутри» ситуации, тем они для тебя очевиднее и тем естественнее и проще о них говорить.
Здесь нет смысла искать виновных, эти издержки по большей части объективны, они – неизбежное следствие того, каким образом церковная организация развивалась в последние годы. Но чтобы эти издержки преодолеть – их необходимо в первую очередь осознать и поименовать.
И главное здесь – несоответствие имеющихся у Церкви в области информационной работы ресурсов с ожиданиями и вызовами активно наблюдающего за Ней мира, который становится информационным во всё большей степени. Здесь есть несколько аспектов, и прежде прочих на ум приходит тяжелая ситуация с церковными кадрами.
Мне кажется, до сих пор из тех, кто приходит работать в Церковь, весьма значительная часть, едва ли не треть — это полубезумные ультравоцерковленные фанатики, а 50%, если не больше, — это люди, нигде себя больше не нашедшие, то есть в известном смысле социальные аутсайдеры. И сегодня у нас в сфере церковных коммуникаций практически нет специалистов.
— И Вы это знаете не понаслышке, ведь Синодальный информационный отдел уже много месяцев проводит выездные курсы для сотрудников информационных отделов епархий… Что труднее всего объяснить в пресс-службах?
— Нередко в епархиях работой со СМИ занимаются совершенно случайные люди – ничему, даже самым азам, не обученные. В некоторых группах мы сталкивались со стойким убеждением, что Церкви вообще не нужен пиар, потому что пиар – это ведь что-то недостойное. Есть «пиар» у сникерсов, есть «пиар» у Ксении Собчак и у Жириновского – так как же мы будем делать этот «пиар» нашей Церкви?
«Это же неприлично, как можно себя рекламировать? Чем тише и незаметнее мы будем, тем лучше», – вот такое встречается мнение. Иногда – основанное на ложных страхах и незнании, а чаще – и на личной лени и равнодушии к внешнему миру.
Занятия на наших курсах мы начинали с вопроса: «Кто считает, что пиар – это плохо?». Если кто-то поднимал руку, мы задавали какие-то простые наводящие вопросы, и выяснялось, что люди находятся во власти каких-то собственных стереотипов, обрывочных впечатлений и чужих мнений, которые никакого отношения к профессии, к современной работе в области медиа, в сущности, не имеют.
Вот коллегам и приходилось объяснять в ходе курсов азбучные истины – то, что давно не вызывает вопросов у профессионалов этой сферы. Мы не просто делились знаниями, но и пытались перебороть таких вот «монстров» церковного сознания, как «черный» цвет пиара как единственно возможный.
— Совсем грустная картина выходит?
— Нет, отчего же. Есть совершенно замечательные, профессиональные, активные пресс-службы, которых и учить-то ничему не надо. Напротив, есть возможность у них поучиться. Мы постоянно просили коллег в рамках курсов по максимуму делиться своим индивидуальным опытом, приводить примеры из личной практики. И накопленный массив таких примеров, кейсов – это очень хороший материал для обучающих программ и учебных пособий, которые мы сейчас планируем разрабатывать в помощь епархиальным информационным подразделениям.
Вообще же надо признать, что многие церковные пресс-секретари, с которыми мы познакомились и которые скоро съедутся на фестиваль «Вера и слово», – люди мужественные и даже в чем-то героические. Причем чем отдаленнее регион и чем беднее епархия, тем большим героизмом отличается пресс-секретарь (на этом месте некоторые мои коллеги, знающие епархиальную ситуацию много лучше меня, могли бы этот тезис оспорить, но у меня сложилось именно такое впечатление).
Типичная картина: молодой священник, неся пять послушаний, тянет на своих плечах еще и информационную работу целой епархии за надбавку в несколько тысяч рублей. О каком профессионализме, профессиональном росте здесь можно говорить? Такой многофункционал, конечно, — дело во многом очень жертвенное и мужественное. Но эти реалии нашей медийной жизни — проблемные, неправильные реалии.
— А в чем Вы видите главную проблему такой трудной жизни пресс-служб? Нет специалистов? Денег? Руководства?
— В первую очередь, ни одна жизнеспособная система не может функционировать без грамотного руководства и без осознания руководством всех наличных проблем. Не отворачивания от проблем, а их признания. Однако на данный момент в нашей Церкви изрядное число архиереев довольно-таки равнодушны к информационной политике и к работе в сфере медиа вообще.
Для них медийная работа епархии – это не просто не приоритет, а баловство, придаток. Из всего сонма архиереев Русской Церкви сегодня можно выделить – ну, человек 15-20, которые до конца понимают смысл и важность грамотной и оперативной работы епархии в информпространстве.
Вспоминается пример: один маститый владыка не так давно был переведен из южной епархии в северную. Первое, что он сделал на новом месте, — набрал себе пресс-службу из четырех человек, выделил им помещение, купил аппаратуру и положил как минимум пристойную зарплату. То есть в первую очередь – позаботился о такой подушке информационной безопасности для своей епархии, можно сказать, обеспечил себе хороший тыл.
Но такие примеры скорее – редкость. А равнодушное отношение руководства часто порождает и равнодушных исполнителей. В епархиальные пресс-службы приходят случайные люди с таким подходом: мы сейчас напишем про владыку, а потом напишем про праздник – и всё. Рабочий день окончен.
— Какие Вы видите пути решения проблемы?
— В системе церковного управления первостепенную роль, конечно, играет заявляемая сверху официальная установка, директива. Сейчас, мне кажется, обсуждаемую проблему можно было решить определенными, заданными извне и общими для всех установками, подробными документами, где был бы расписан необходимый функционал сотрудников пресс-службы, перечень обязательных функций.
Два года назад в этом направлении был сделан первый существенный шаг – изданы «Методические указания по организации работы епархиальной пресс-службы» авторства специалиста Управделами Московской Патриархии Евгении Жуковской. Но необходимы и документы, которые носили бы не столько экспертно-рекомендательный, образовательный, сколько обязательный характер.
Должен быть также прописан список навыков и компетенций, минимальный набор знаний, которыми должен обладать епархиальный пресс-секретарь. Необходим некий образовательный или профессиональный ценз для всех, кто приходит работать в епархиальные пресс-службы.
Сюда должны попадать не люди с улицы, а специалисты, имеющие, к примеру, журналистский опыт или филологическое образование. Бывают, конечно, случаи, когда химик или математик, инженер оказывается блестящим гуманитарием и талантливым редактором, журналистом, с лету налаживает коммуникацию со СМИ. Но это – редкие случаи.
В очень большом количестве епархий батюшка-пресс-секретарь в единственном лице – одновременно и фотограф, и спичрайтер архиерея, и редактор сайта, куратор епархиальных блогов в соцсетях. Но такая нагрузка на одного человека – ступор эффективной работы пресс-службы. Вовлеченность Церкви в информационный поток будет только расти, в том числе в регионах, и одному человеку со всем массивом работы не справиться. Нужно как минимум двое.
Финансовый фактор и проблема дополнительных ставок – да, да, да, никто ее не отменял. Конечно, здесь в большинстве случаев все зависит от объективных обстоятельств – ну не позволяет епархиальный бюджет взять на работу дополнительных людей, как его ни перекраивай.
Но бывает и так, что руководство епархии не до конца понимает важность специального поиска материальных средств на пресс-службу. Однако если нет хороших окладов, то нет и хороших специалистов, вследствие чего информационная работа епархии будет сильно «хромать». Значит, нужно ставить задачу находить спонсорские средства не только на ремонт собора или комплекса епархиального управления, но и на зарплатный фонд для своих сотрудников.
Во-вторых, почти никто не прибегает к помощи добровольцев, волонтеров. В беседах с представителями пресс-служб мы спрашивали, помогают ли им молодые прихожане, студенты местных журфаков – вести блоги, делать фотоленты для сайта. Практически всегда – отрицательный ответ. Наши пресс-службы, да и многие церковные организации в целом, пока не умеют думать в этих категориях – привлечения добровольцев. А это закрыло бы целый ряд брешей в работе.
Хотя, конечно, надеяться на то, что люди у тебя всё время будут работать «во славу Божию». Этот подход должен быть дополнением, но не главным принципом, который положен в основу рабочего процесса. Хорошая, по крайней мере – приличная зарплата для костяка твоего коллектива – это гарантия стабильности, качества работы.
Вообще же практически идеальной может считаться ситуация, когда пресс-службой начинает руководить светский журналист, который ранее работал в местных СМИ и сохранил массу контактов и связей в региональной журналистской «тусовке» — но при этом разбирается в православной тематике и сам воцерковлен.
Хотя бывает и так, что такой журналист может делать самые первые шаги в сторону личного воцерковления, ему всё только открывается в церковной среде, но он находится на той стадии искренней влюбленности и преданности Церкви, что готов весь массив своих навыков перенести сюда. Отдать все свои умения и таланты тому прекрасному миру Православия, с которым ему посчастливилось встретиться.
— Но, наверное, против светских журналистов существует некое предубеждение в церковной среде – мол, что хорошего от них может быть?
— К счастью, далеко не всегда. Напротив, есть случаи, когда некоторые проницательные владыки каким-то чудесным образом «переманивали» на работу в епархию светских журналистов, которые ранее в местных СМИ были главными воинствующими атеистами и антицерковными провокаторами.
Эти журналисты какое-то время славились своими «наездами» на епархию – а потом случалось чудо, они как-то по-другому вдруг встречались с Церковью, с архиереем и из врагов Церкви превращались в ее главных защитников. Вот это — очень удачные, выигрышные для Церкви ситуации, это действительно приобретения. Хотя это, конечно, — очевидные исключения.
Грамотно относиться к деньгам
— Вы недавно начали учить православные организации привлекать средства – в РПУ прошли очень серьезные курсы обучения фандрайзингу. Мне удалось побывать только на нескольких занятиях, но было сразу понятно – подход совершенно серьезный и взрослый.
— Мы в Российском православном университете совместно с коллегами из Фонда просвещения «МЕТА» и компании «Evolution&Philanthropy» организовали специальные курсы фандрайзинга для религиозных организаций именно потому, что столкнулись с еще одной зыбкой зоной нашей церковной среды – безответственным отношением к деньгам и отсутствием опыта работы с благотворителями. Мало кто из церковных организаций умеет грамотно находить деньги и тем более грамотно отчитываться за них.
В разговорах с некоторыми православными руководителями, которые имеют хороший опыт по части привлечения спонсоров на некоммерческие, социальные проекты, я постоянно слышу, как многие нынешние грантодатели устали от общения с «церковниками». Потому что у многих благотворителей возникает ощущение, что их деньги уходят в песок, тратятся на непонятные нужды, для них неочевидны результаты.
Нет цивилизованных, грамотных форм отчетности. В результате многие благотворители разочаровываются и часто, проспонсировав один церковный проект, не соглашаются дальше сотрудничать.
И курсы по фандрайзингу в РПУ как раз и преследовали цель показать, насколько важно любой некоммерческой организации в вопросе привлечения средств вести себя, во-первых, открыто и прозрачно, во-вторых, активно.
— А помимо спонсоров возможны другие способы привлечения средств?
— Конечно, это гранты. Но пока что культура грантодарения особо не коррелирует с нашим внутрицерковным мировосприятием. Как правило, у нас человек единожды отправил заявку на грант, ничего не получил, разочаровался и махнул рукой. А для западных вузов и других некоммерческих организаций совершенно естественно веером рассылать свои заявки в самые разные фонды – до 200 заявок в год.
И когда на 200 заявок получаешь 20-30 одобрений – это весьма неплохо для обеспечения бюджета. Для западных коллег это естественный, постоянный механизм, норма выживания. Как правило, в любой крупной некоммерческой организации есть специальный менеджер по фандрайзингу, который занимается только общением с потенциальными грантодателями. А нам до этого еще надо дорасти.
О качестве информационного реагирования в Церкви
— Кадровый кризис остро чувствуется именно в информационной сфере…
— У этого кризиса в нашей среде есть еще одна важная составляющая. У нас практически не работает схема «консультант-заказчик». Как бы странно и экзотично это ни звучало, но любой церковный руководитель, жаждущий хорошего медиаосвещения своей работы, — это еще и, выражаясь подчеркнуто светским языком, «заказчик» качественно выполненной услуги конкретному специалисту.
И этот специалист – не механический исполнитель спускаемых сверху задач, а человек творческий, по идее, чувствующий пространство медиа тоньше начальника. Начальник, приглашая к себе консультанта по информационной политике, должен признавать, что во многих вопросах его подчиненный грамотнее его, поскольку держит руку на пульсе, будучи в курсе всех тенденций, рисков.
— А как должны строиться отношения епископа и информационного консультанта?
— Руководитель, в данном случае – епископ, должен верить своему консультанту. Но это ситуация для наших епархий часто – идеальная. Зачастую наши владыки – те, кто в принципе интересуется вопросами СМИ — уверены, что они всё знают сами. Хотя специфика правильного медиареагирования профессиональному журналисту понятна намного лучше. И в результате… проблемы затаптываются.
Зачем встревать в спор с архиереем? Если можно отмолчаться, скрыть какие-то реалии, которые происходят «за околицей», чтобы не стать в итоге визитером, «повешенным» за дурные вести. Можно положить епископу на стол мониторинг с критическими статьями про него и епархию и предложить способы реагирования – а можно это как-то замять в надежде, что владыка ничего не узнает. Но ведь в результате «доброжелатели» все равно донесут, и шишки посыплются на голову пресс-секретаря.
Думаю, в результате все равно выигрывает тот, кто находит убедительные слова для архиерея: «Ваше Преосвященство, реальная картина сегодня такова, поэтому если мы будем реагировать так-то и так-то, то результаты будут такими-то». Такие примеры есть, но очень мало где.
— Как подружиться с журналистами?
— Если речь о епархии, то хороший неформальный инструмент для налаживания дружбы с местными СМИ – это организация совместных чаепитий, пресс-завтраков с архиереем и тому подобных вещей. Кое-где это практикуется, но, опять же, единично. А так – у многих слушателей наших курсов вытягивались лица, когда мы рассказывали про эти вещи.
Некоторые даже вообразить себе не могли такую картину – посадить своего архиерея за один стол с журналистами. Пресс-конференцию организовать еще можно, но чай пить? Начинались вопросы: «а как мы ему объясним, зачем это нужно?!». Приходилось проговаривать какие-то прописные истины про важность неформальной атмосферы для обеспечения лояльного отношения прессы, укрепления контактов и тому подобного.
Хотя некоторые относительно новые епархии сейчас возглавили молодые епископы, активные интернет- и social media- пользователи. С ними, конечно, гораздо проще – они и сами рады и готовы учиться!
Информационная война или непрофессионализм?
— Елена, по результатам последнего полугодия – что происходит в области взаимоотношений Церкви и СМИ? Информационная война? Или это справедливая критика ошибок?
— Это к вопросу о наших издержках и собственных ошибках. Отрицать наличие информационных кампаний против Церкви и православной тематики в СМИ – нелепо. Но считать, что эти кампании идут таким прямым, нескончаемым потоком, – тоже достаточно абсурдно.
Неправильно списывать на обстоятельства информационной войны любую нашу неудачу, любой ляп в медийном пространстве, например, какой-то небрежный, резкий комментарий, когда представитель Церкви, особенно – в священном сане, увлекся и наговорил лишнего. Каждый раз списывать ироничную или недоуменную реакцию медиааудитории на то, что «все кругом враги», неправильно. Нужно уметь признавать собственные ошибки, нужно уметь на этих ошибках учиться.
Ну и, наконец, война войной, но, скажем честно, пьяный священник на автомобиле класса люкс, сбивающий пешеходов, — это наша внутренняя проблема, которую не переложишь на «врага». А если рассматривать все в военных категориях, то это какое-то дезертирство.
Как общаться с журналистами
— Чтобы не попасть в воронку информационной войны, что надо обязательно помнить священнику?
— Наверное, можно сформулировать несколько общих советов всем представителям духовенства, к которым журналисты обращаются, например, за комментариями. Во-первых, четко определить для себя, готовы ли вы отвечать на тот или иной вопрос или нет. Официальный отказ от комментария лучше, чем вязкий неуверенный ответ, который потом может быть истолкован двояко.
Во-вторых, всегда надо помнить – если Вы в сане, если на экране Вы появитесь в подряснике или облачении, если обращаться к Вам будут «отец» или «владыка», медийная аудитория Вас в любом случае воспримет как представителя Церкви. Даже если Вы не работаете в синодальном учреждении или пресс-службе. Народу все равно, спикер Вы или не спикер, чиновник или нет. Ваше опрометчивое или резкое высказывание все равно могут начать цитировать с присказкой «а вот в Церкви считают, что…!!».
Поэтому на всяком духовном лице, выступающем в СМИ, лежит очень большая доля ответственности. Священники, высказываясь публично, должны всегда помнить о том, что любое их слово может быть обращено не только против них, но и против Церкви.
Ну и технические советы – касательно элементарного этикета в общении с журналистами: четко, внятно оговаривать, что именно Вы произносите для выдачи в эфир, а что, как говорится, «off the record», для объяснения контекста и собственного понимания журналистом ситуации. Хотя с малознакомыми журналистами лучше вообще ничего не произносить «не для печати».
Если Вы чувствуете необходимость в корректировке своего комментария, твердо настаивайте на согласовании текста. Если это новостной сайт, информагентство или ежедневная газета, согласовывать придется быстро, в течение часа-двух. И свое требование согласовать текст озвучивайте прямо, а не полунамеком, во избежание недоумений. Некоторым священникам, к которым часто обращаются за комментариями, может быть, даже имеет смысл делать параллельно собственную диктофонную аудиозапись.
Конечно, лучше с самого начала не говорить лишнего. По правилам, которые у нас, впрочем, почти не соблюдаются, человек, давший «добро» на интервью, после общения с журналистом уже не вправе корректировать свои слова. Раз уж согласился на общение со СМИ, продумывай каждое слово и мысль заранее.
Не могу в этой связи не сказать еще об одном аспекте общения с журналистами, важность которого мы всегда стремимся подчеркнуть на наших епархиальных курсах, — журналистов надо в первую очередь любить, какими бы глупыми, непросвещенными, агрессивными они Вам ни казались. Если Вы пресс-секретарь, то это вообще Ваша святая обязанность. Журналистов нужно опекать, заботиться о них и стремиться им помогать во всех их нуждах. Видеть в них врагов – неправильно. Такая ложная установка часто многих подводит.
Да, многие журналисты изначально настроены по отношению к Церкви, скажем так, сложно. Но этот их настрой часто происходит из-за пленения собственными искаженными антицерковными стереотипами. Или – из-за подспудной боязни всего, что «пахнет ладаном». В отсутствие личного положительного опыта общения с Церковью, с верующими людьми возникает чисто психологический дискомфорт, недоверие. И люди начинают вместо нормальной информации питаться какими-то глупыми мифологемами.
Приведу пример. Председатель Синодального информационного отдела Владимир Легойда периодически проводит встречи с журналистами федеральных СМИ – как раз, кстати, в формате дружеских чаепитий. На одну из таких встреч впервые был приглашен журналист одного популярного электронного СМИ, настроенного в отношении Церкви, мягко говоря, весьма скептично.
Поначалу он сидел, насупившись, потом стал задавать вопросы – всё больше, всё активнее. Было видно, что по ходу общего разговора человек словно освобождался от какой-то наносной антицерковной чуши и шелухи. А к концу встречи он уже как-то расположился, взгляд его потеплел. Он стал обмениваться контактами, приглашать на эфиры. Это к тому, как важно самостоятельно делать шаги навстречу прессе, даже недружественной. За исключением, конечно, совсем уж клинических случаев.
Необходимы четкие документы по церковным коммуникациям
— А есть ли системное решение тех проблем, которые мы обсудили с Вами сегодня?
— Надо признать, что система информационной политики в Русской православной церкви в настоящий момент не просто молода – она находится на совсем ранней стадии становления. Опять же отмечу – это объективные обстоятельства. Самостоятельные синодальные учреждения, посвященные работе с медиа, появились в Церкви ну вот совсем-совсем недавно. За последние 20 лет церковного возрождения силы направлялись в первую очередь на другое – построить, восстановить, наладить отношения с теми и с этими.
Отладка информационной работы в общецерковном масштабе неизбежно предполагает какую-то теоретическую рефлексию. Католики за последние 30 лет разработали немало документов по проблемам информационного общества, где внятно прописали разные параметры, возможности присутствия Церкви в медийной среде. А нам еще предстоит определенный путь – хотя бы до момента, когда будет разработан проект какой-нибудь Информационной концепции Русской православной церкви.
Осмысление и выработка таких документов уже давно назрели. Но почему эта работа не делается быстро?.. Вовсе не потому, что она не востребована. Просто у нас очень узка прослойка интеллектуально-экспертного класса — именно с точки зрения церковных медиа и коммуникаций. Людей, которые одновременно разбирались бы и в медиа, и в основах православного богословия, очень и очень мало.
Как церковные СМИ должны реагировать на «злобу дня»
— Если возникают острые инфоповоды в светских СМИ, как реагировать на это церковным СМИ? Игнорировать, чтобы «не мараться», или искать ответы на задаваемые вопросы?
— Да, есть два противоположных мнения на этот счет. Сторонники первого «лагеря» считают, что правильнее игнорировать острые, проблемные для Церкви информационные поводы и ограничивать круг тем «разумным, добрым, вечным». Сторонники второго считают, что церковные СМИ должны включаться и давать свою версию происходящего. Я сторонница второго пути – но вот с какой оговоркой.
Каждый раз при возникновении такого спорного информповода надо чутко оценивать, во-первых, степень его резонансности на данный момент, диапазон «кругов», уже разошедшихся по поверхности медиаполя. Если информационная волна поднялась уже достаточно высоко, ею охвачено большое число СМИ, сам по себе случай – вызов и для Церкви, и для общества, замалчивать который недопустимо для профессионального издания, — о нем надо говорить. Давать ему правильную оценку, интерпретацию. Находить грамотных церковных спикеров, озвучивать мнение Церкви на этот счет.
Конечно, православному СМИ, претендующему на хотя бы минимальную конкурентоспособность, просто немыслимо пропускать какие-то вызывающие для Церкви вещи, резонансные в общественной среде. Когда на твою Церковь хамски нападают, угрожают, нельзя делать вид, будто ничего не происходит, нельзя зарывать голову в песок.
Такая позиция – это, простите, обеспечение личного комфорта, а не выполнение профессионального долга, если мы все-таки решаемся еще говорить о профессии в таких категориях. Хотите реагировать в евангельском духе любви, как вы его понимаете, а не в духе информационной войны и скандала, — реагируйте в евангельском духе. Но реагируйте.
Но в то же время всегда важно отдавать себе отчет в том, не будет ли ваш материал содействовать ненужному раздуванию темы? Не окажется ли так, что какой-то нелицеприятный сюжет, связанный с церковной жизнью, выплывет на поверхность благодаря вашему СМИ – а без вас никто о нем особо и не узнал бы? Скажем, какие-то темы, связанные с ошибками и слабостями духовенства? Тут всегда важно чувствовать тонкую грань между «нужно реагировать» и «лучше не реагировать», развивать в себе соответствующее чутье.
Агентство добрых новостей
— И в итоге будем только и писать о негативе…
— На самом деле церковная жизнь – это кладезь положительных сюжетов, лиц и образов, которые нужно научиться грамотно, профессионально и интересно преподносить современной светской публике. Публика эта на самом-то деле очень нуждается в историях про добро, про норму, заповеди, про какие-то незыблемые нравственные устои, которые у большинства ассоциируются именно с Церковью.
Сейчас у нас в обществе наблюдается острый дефицит доброй информации, позитивных новостей. И во многом такие новости должна аккумулировать в себе и поставлять во внешнюю среду церковная медийная прослойка. Только вот как научиться это всё интересно, профессионально, остро предлагать аудитории? У нас есть примеры журналистов, способных писать, например, про детей-инвалидов пронзительно, но без истеричного надрыва. К такому уровню надо стремиться.
Курсы повышения квалификации для сотрудников епархиальных пресс-служб в Ростове
О курсах повышения квалификации
— По итогам многочисленных поездок и знакомств с пресс-службами – что радует? Что дарит надежду?
— Во время этих епархиальных курсов повышения квалификации меня лично радовало очень многое. Радовало, что у нас на местах так много неравнодушных, искренних и жертвенных людей, которые, несмотря на тяжелые жизненные, материальные и прочие условия, готовы служить, отстаивать и защищать лицо Церкви на своем, доступном им уровне.
Все, кто собирался к нам на эти курсы, – это по большей части отважные энтузиасты. Но самое главное, что людей неравнодушных, готовых активно защищать Церковь, больше, чем кажется. На курсах у нас был удивительный разброс по регионам. По моим наблюдениям, чем дальше мы углублялись в страну, тем искреннее, сердечнее нам встречался народ. Екатеринбург, Урал, Сибирь, Дальний Восток – там в епархиях работает очень много азартных, любящих свое дело, несмотря на все сложности, людей.
О статье «Доверительная иерархия»
— Последний вопрос – два года назад Ваша статья «Доверительная иерархия» в «Ведомостях» – попытка говорить о Церкви языком, понятным бизнес-сообществу, – вызвала широкую полемику. Как сейчас Вы оцениваете тот опыт?
— Эта статья была в первую очередь попыткой стилистической импровизации, даже игры. С понятиями и терминами, которые для людей внешних с Церковью ассоциировать немыслимо и странно: «менеджмент», «эффективность» и тому подобное. Мнения действительно разошлись: многие раздражились, кто-то увидел в этом просто стеб, кто-то недоуменно пожимал плечами. Но многие коллеги потом говорили: почему бы и нет?
В самом деле, нашу церковную действительность можно и нужно рассматривать анализировать и через эту призму – качества и результативности организации, управления, налаженности обратной связи, мониторинга. Просто этими вопросами не озабочен практически никто, кроме узкой группы лиц, вовлеченных в эти процессы с головой, — специалистов Управления делами Московской Патриархии и пары синодальных отделов.
У нас нет экспертных, консультационных центров, которые специально наблюдали бы за, простите за выражение, функционированием церковной системы с точки зрения управления, наличия необходимых ресурсов для решения нужных задач. Главной из которых, безусловно, остается проповедь Евангелия и помощь каждому, желающему спастись. Но когда над этой задачей трудятся – трудятся молитвенно, через служение, но все же трудятся – десятки тысяч человек, и все они объединены в одну организацию, неизбежно встают все эти вышеперечисленные вопросы.
Во всем необходима золотая середина и баланс. Слова «менеджмент», «пиар» и «фандрайзинг» — это не тотемы, а удобные подручные инструменты, в том числе и в церковной работе. От их обилия действительно становится душно – но никто же не призывает ими злоупотреблять.
Основной прицел, главная мысль статьи в «Ведомостях» была именно в том, что в церковной административной жизни нужно уметь заимствовать и адаптировать под себя технологии работы современного общества. Памятуя о том, что все нам позволено, но не все полезно.
Беседовала Анна Данилова
Читайте также:
Православные СМИ — не только московские