Елизавета Глинка: Для предотвращения суицида онкобольному мало наркотиков — нужно человеческое участие

— Это не весеннее обострение. У нас очень плохо поставлено обслуживание таких больных, включая работу психоонкологов. Хосписов мало, в них очереди. В пятницу я должна забрать умирающую больную, потому что она «отлежала» 21 койко-день. Москве нужно как минимум еще столько же хосписов.

Люди иногда сводят счеты с жизнью, «чтобы не мучить своих родственников».

— Чтобы снять этот мотив, должно быть место, где за ними будут временно ухаживать и дадут отдохнуть семье. Есть такое основание госпитализации в хоспис: чтобы родственники перевели дух, — говорит Елизавета Глинка. — Во-вторых, должна быть патронажная служба. Все семьи с онкобольными должны на регулярной основе посещать патронажные сестры и онкологи. Тогда изменения в психическом или физическом статусе пациента могут заметить и принять меры. Это могут быть беседы — причем со всей семьей, а могут быть и антидепрессанты (у нас они чаще всего в таких случаях не назначаются). А в реальности эти онкобольные — брошенные люди, предоставленные самим себе. Они получали помощь по схеме, но ими мало кто занимался: даже их тела находили, только придя с работы, то есть у родных не было возможности постоянно быть рядом. Паллиативное звено здесь, к сожалению, отсутствовало. Если бы у нас были хосписы, патронаж, бесплатные стационары дневного пребывания для тех онкобольных, кто может передвигаться, — я глубоко убеждена, что такое количество людей не убивало бы себя. Ведь больным нужны не только наркотики, но и человеческое участие, общение, даже звонки в духе «как вы себя чувствуете, как прошел день, кто будет с вами завтра». А болеющие раком люди часто этого лишены.

Вице-мэр Москвы по социальным вопросам Леонид Печатников обратил внимание на то, что «ни в одном из этих случаев претензий к медицинским организациям не предъявлялось» (в отличие от самоубийства вице-адмирала Апанасенко в феврале — тот попросил никого не винить, кроме Минздрава и Правительства). Леонид Печатников считает, что у онкологических больных весной и осенью обостряются психические нарушения: «То, что всплеск самоубийств происходит именно сейчас, на фоне ранней бурной весны, неудивительно, — заявил он «Интерфаксу». — Люди не хотят мучить себя и окружающих. Это их вариант эвтаназии».

Впрочем, Леонид Печатников не сделал вывода ни о том, что московским больным необходимо больше онкопсихологов, ни о том, что им не хватает хосписов.

Доктор Лиза Глинка не стала комментировать позицию Леонида Печатникова:

— Сейчас Великий пост, и я отказываюсь комментировать такое. Но это не весеннее обострение, а обострение системы здравоохранения, которую мы должны были строить, а получилось, как всегда, наоборот. Вполне возможно, что таким страшным образом уходят из жизни каждые две недели столько же человек, но они не попадают в новости. Патронажные службы и паллиативная помощь, общение с больными помогут предотвратить не только самоубийства, но и такие бездушные комментарии.

По мнению Елизаветы Глинки, тот факт, что онкобольные покончили с собой, никак не связан с их пожилым возрастом. Такой исход может подстерегать любого человека — просто молодые в такой ситуации реже остаются одни. Хоть бабушку, хоть соседку попросят посидеть с ними. А пожилые остаются одни, потому что всем приходится работать, в том числе чтобы продолжать лечение.

Начиная с 12 марта, в разных районах Москвы покончили с собой восемь больных, страдающих раком в различных стадиях. Некоторые оставили записки о том, что устали бороться с болезнью. Ранее — 6 февраля — стрелял в себя из наградного оружия и скончался в больнице 10 февраля вице-адмирал Вячеслав Апанасенко, страдавший раком поджелудочной железы. Его родные не смогли получить прописанный ему морфин, и он решил избавить их и себя от дальнейших мучений.

Подготовила Александра Сопова.