Епархии и епископы Российской Церкви в 1927 году, или Почему митрополит Сергий (Страгородский) стал перемещать епархиальных преосвященных?

Среди причин церковных разделений второй половины 1920 х гг. как правило указывают прежде всего на Декларацию 1927 г. о лояльности советской власти. Между тем непосредственная реакция духовенства и верующих на этот документ была далеко не столь отрицательной, как обычно считается¹. Исследователи уже отмечали, что гораздо более значимыми с точки зрения причин последующих разделений были церковно-адми­ни­стративные действия митрополита Сергия (Страго­род­­ско­го) 1927 г., прежде всего — предпринятые им перемещения правящих архиереев. Именно это стало поводом для возникновения таких серьёзных разделений как “иосифлян­ская” или вятская (“викторовская”) оппозиции². В этой работе мы хотим ответить на вопрос: насколько эти перемещения были обоснованы с точки зрения Церкви? Действительно ли они были только уступкой властям, излишним и недопустимым компромиссом, или же они были предприняты, исходя из церковной пользы? Для полного ответа на этот вопрос рассмотрим эти действия митрополита Сергия в контексте того положения, в каком находилась Российская Православная Церковь к 1927 г., а также в контексте других мероприятий её священноначалия в 1927 г.

Православная Российская Церковь к 1927 году

29 июля 1927 г. исполняющий обязанности Местоблюстителя патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) и епископы образованного им Синода обратились к пастве Российской Православной Церкви с посланием, которое стало позднее известно как Декларация о лояльности советской власти. Издание Декларации о лояльности было итогом десятилетнего пути, пройденного Российской Церковью³. Напомним, что к 1927 году Православная Российская Церковь находилась в ситуации, которую можно описать как ситуацию двух кризисов — кризиса легальности и кризиса легитимности церковного управления. Оба они, в конечном счете, были следствием политики советской власти в отношении Православной Церкви.

Кризис легитимности церковного управления поразил Российскую Церковь почти сразу после окончания работы Поместного собора 1917–1918 гг. Уже в начале 1919 г. в работе органов Высшего церковного управления (Священного Синода и Высшего церковного совета) принимали участие менее половины их членов, избранных Поместным собором. В 1921 г. трехлетний срок их работы истек, и для избрания новых членов должен был собраться новый Поместный собор, который однако в условиях острого противостояния с властью созвать не было никакой возможности⁴. Ещё более отчетливым кризис легитимности церковного управления стал после кончины в 1925 г. Патриарха Тихона. Патриарх был последним церковно-должностным лицом, избранным Собором 1917–1918 гг. С его смертью необходимость созыва нового собора и урегулирование положения центрального церковного управления стала очевидна не только представителям высшего духовенства, но и широким слоям клира и мирян. Однако советская власть последовательно увязывала своё разрешение на созыв собора с “легализацией” Патриаршей Церкви, то есть с законной регистрацией её центрального и епархиального управления.

Такая регистрация отсутствовала у церковных органов с начала советской власти, но кризисной эта ситуация стала в 1922 г., когда власть осознала, что незаконность органов церковного управления может быть инструментом давления на иерархию. 8 мая 1922 г. московский трибунал в ходе процесса над группой духовенства, обвинявшейся в сопротивлении Декрету об изъятии церковных ценностей, провозгласил, что он “уста­нав­ливает незаконность существования организации, называемой православной иерархией”⁵. В советской риторике определение “незаконный” тесно смыкалось с эпитетом “контррево­люционный” и само по себе было основанием для репрессий в отношении “незаконных” организаций. В случае с Патриаршей Церковью ситуация усугублялась тем, что права “законной” Православной Церкви власти предоставили обновленцам, зарегистрировав их органы церковного управления. Перед лицом репрессий и угрозы превращения Поместной Российской Церкви в обновленческое еретическое сообщество священноначалие Патриаршей Церкви стало рассматривать легализацию церковного управления не только как условие выживания, но и как необходимое условие нормализации церковной жизни через проведение нового Поместного собора⁶.

Стремлением преодолеть взаимосвязанные “кризисы двух л” во многом была продиктована политика предстоятелей Патриаршей Церкви в 1922–1927 гг. Мы не будем здесь останавливаться на деталях этой политики. Напомним лишь, что 1927 год начинался для Церкви трагически. В конце 1926 г., после неудачной попытки провести так называемые “тайные выборы Патриарха”⁷ были проведены аресты самого заместителя Патриаршего местоблюстителя и ряда епархиальных преосвященных. Центральное управление Патриаршей Церкви, как и в 1922 — начале 1923 гг., было фактически парализовано⁸. Острота ситуации заставляла церковноначалие искать пути к неотложному компромиссу с властью. Можно предполагать, что когда митрополит Сергий был в тюрьме, между ним и представителями советской власти были достигнуты договорённости, предполагавшие взаимные уступки⁹.

Деятельность священноначалия Патриаршей Церкви в 1927 году

7 апреля 1927 г. митрополит Сергий (Страгородский) снова принял на себя обязанности заместителя Патриаршего местоблюстителя. 18 мая им был образован Временный Патриарший Священный Синод и подано заявление о регистрации центрального церковного управления Патриаршей Церкви. 20 мая Наркомат внутренних дел уведомил митрополита Сергия о регистрации Синода, пока что временной. 25 мая заместитель Местоблюстителя направил епархиальным преосвященным предписание подать заявления о регистрации епархиальных советов¹⁰. Однако их местные органы НКВД регистрировать не спешили: ждали дополнительных указаний из Москвы¹¹. Наступила двухмесячная пауза, в течение которой, очевидно, шла работа над окончательной редакцией обращения к пастве. В ходе этой работы, как видно из текста послания, представители власти оказывали серьёзное давление на митрополита Сергия. 29 июля 1927 г. послание появилось на свет, было разослано по приходам и 19 августа напечатано в “Известиях”¹².

В сентябре центральное церковное управление Патриаршей Церкви наконец получило постоянную регистрацию в органах государственной власти¹³. Кризис легальности, в котором Церковь находилась в течение пяти лет, был преодолён, тем самым был сделан важнейший шаг на пути к новому Поместному собору.

21 октября митрополит Сергий издал указ о поминовении при богослужении предержащей власти, подтвердив аналогичный указ Патриарха Тихона 1923 г., поскольку тот, по признанию самого заместителя Местоблюстителя, практически игнорировался на местах¹⁴. Тем же указом от 21 октября митрополит Сергий отменял поминовение за богослужением в качестве правящих тех епископов, которые долгое время не находились в своих епархиях, фактически были в заключении и ссылке. Это означало их увольнение с занимаемых ранее кафедр. Практика священноначалия Российской Церкви не увольнять от должности насильно удалённых с кафедр архиереев восходила ещё к первым годам гражданской войны. В ней, безусловно, выражался протест против политики власти, что не могло власть не раздражать¹⁵. Вместе с тем такая практика привела и к сложной для Церкви ситуации, когда большая часть епархий к 1927 г. не имела правильного возглавления (подробнее об этом мы скажем ниже). Нужно отметить, что митрополит Сергий, прежде чем издать этот указ, попытался добиться от властей освобождения репрессированных епископов. Ещё 7 октября он подал в ОГПУ заявление с просьбой об их амнистии¹⁶.

Между тем перемещения архиереев начались уже с весны 1927 г. и стали особенно активны в конце лета и в начале осени. Это касалось прежде всего епископов, которые из-за противодействия власти не могли находиться в своих епархиях. Они получали назначение туда, где власть готова была смириться с их присутствием. Именно в этот период (17 сентября) состоялся перевод митрополита Иосифа (Петровых) с Ленинградской на Одес­скую кафедру, получивший вскоре после этого печальный резонанс и давший повод для возникновения так называемой “иосифлян­ской оппозиции” митрополиту Сергию¹⁷. Посмотрим, насколько оправданы были эти перемещения и увольнения епископов.

Перемещение епархиальных преосвященных
в контексте деятельности
заместителя Патриаршего местоблюстителя в 1927 году

Не вызывает сомнений, что именно проведение Поместного собора митрополит Сергий имел в виду, начиная обозначенную нами выше многоходовую комбинацию 1927 г. по урегулированию отношений с советской властью. Об этом, в частности, недвусмысленно говорится в завершающей части его Декларации:

«Не менее важной своей задачей мы считаем и приготовление к созыву и самый созыв нашего Второго Поместного Собора, который изберёт нам уже не временное, а постоянное центральное церковное управление, а также вынесет решение и о всех “похитителях власти” церковной, раздирающих хитон Христов. Порядок и время созыва, предметы занятий Собора и пр<очие> подробности будут выработаны потом. Теперь же мы выразим лишь наше твёрдое убеждение, что наш будущий Собор, разрешив многие наболевшие вопросы нашей внутренней церковной жизни, в то же время своим соборным разумом и голосом даст окончательное одобрение и предпринятому нами делу установления правильных отношений нашей Церкви к Советскому Правительству»¹⁸.

Взяв курс на нормализацию отношений с советской властью, митрополит Сергий тем самым наметил подготовку ко второму Поместному собору. Однако стоит задаться вопросом: была ли у него возможность собрать Собор в кратчайшие сроки? Достаточно ли было для этого только зарегистрировать Патриарший Синод и епархиальные управления?

Непременными членами предполагаемого Поместного собора должны были стать епископы самостоятельных епархий, причём не временно исполняющие их обязанности викарии, которые сами по себе не имеют голоса на церковных соборах, или предстоятели соседних епархий, а именно правящие архиереи. Их присутствие от большинства епархий Российской Церкви было бы необходимым и достаточным условием для проведения легитимного Поместного собора даже в том случае, если бы советская власть не разрешила или не дала бы возможности провести в епархиях выборы представителей клира и мирян.

Если к июлю 1927 г. большая часть (допустим, две трети) самостоятельных епископов Российской Церкви находилась на своих кафедрах и могла прибыть на предполагаемый Поместный собор, то перемещения преосвященных, предпринятые митрополитом Сергием, выглядят как необоснованная уступка власти. Если же большинство кафедр были вакантны, а предстоятели остальных не могли составить легитимный Поместный собор, следует признать, что митрополит Сергий должен был предпринять дополнительные усилия для обеспечения на Соборе полноценного церковного представительства. Причём приходилось учитывать только предстоятелей епархий, находившихся на территории СССР, поскольку, во-первых, их было больше, чем зарубежных, а во-вторых, епископы-эмигранты не смогли или не захотели бы приехать в советскую Россию просто потому, что для них это было опасно.

Мы предприняли подсчёты, чтобы выяснить, сколько епископов Российской Церкви могли бы прибыть на Поместный собор в июле 1927 г.  По нашим результатам,только в 43,3% всех её епархий, находившихся на территории СССР, присутствовали преосвященные. Среди самостоятельных епархий этот процент был даже несколько ниже — 40,0%. Почти две трети епархий или вдовствовали, или не имели предстоятелей, потому что они находились в заключении, в ссылке или были удалены со своих кафедр другим способом. Тем самым Поместный собор Патриаршей Церкви, о котором писал в своём обращении к пастве митрополит Сергий, не мог состояться в ближайшее время после издания Декларации, или же он не был бы легитимен, поскольку на нём присутствовали бы в лучшем случае менее половины правящих преосвященных. В этой ситуации митрополиту Сергию нужно было искать пути для скорейшего замещения пустующих кафедр.

Представляется, что переводы епископов, начатые заместителем Патриаршего местоблюстителя в 1927 г., призваны были решить именно эту задачу и таким образом обеспечить решающий шаг на пути к Поместному собору. Конечно, в определённом смысле, перемещая преосвященных на те кафедры, куда их готова была допустить советская власть¹⁹, он делал ей уступку. Однако одновременно он преследовал и собственно церковные цели. Переводы епископов не были голым конформизмом, как пытались это представить оппоненты митрополита Сергия. Они были компромиссом в отношениях с властью, но компромиссом, в результате которого, как тогда казалось, Церковь получила бы долгожданный Поместный собор.

Этим надеждам не суждено было сбыться. Осень и зима 1927 г. принесли Российской Церкви новые болезненные разделения. Некоторые епископы и целые епархии заявляли о своём отходе от центрального церковного управления во главе с митрополитом Сергием (Страгородским). В этой ситуации, несмотря на то, что после регистрации Синода и епархиальных управлений кризис легальности был преодолён, кризис легитимности церковного управления только углублялся. Кроме того, власть не собиралась выполнять свои обещания. Второй Поместный собор Патриаршей Церкви так и не был созван. К тому же в условиях нарастающих разделений его легитимность могла быть поставлена оппозицией под сомнение. А весной 1929 г., после издания Постановления ВЦИК и СНК РСФСР “О религиозных объединениях”²⁰ сфера легальной церковной жизни была значительно сужена. Долгожданная легальность из пряника в руках власти превратилась в кнут²¹. Спровоцировав “раскол среди тихоновцев”²², власть взяла курс на окончательное физическое уничтожение Церкви.

Приложение

Епархии и епископат
Православной Российской Церкви
на территории СССР к 29 июля 1927 года

В таблице представлены сведения о епархиях Российской Православной Церкви, находившихся на территории СССР, и о реальном присутствии на кафедрах епархиальных преосвященных к моменту издания Декларации 1927 г. Епископат, находившийся к июлю 1927 г. на покое, нами не учитывался. Нашей целью было дать единовременный срез состояния епархиального управления Патриаршей Церкви в 1927 г. При этом было важно понять, как церковно-административный статус того или иного епископа соотносился с его гражданско-правовым статусом свободного гражданина, заключённого, административно-выслан­ного или подследственного. Именно такое соотнесение даёт нам реальную картину состояния епархиального управления Патриаршей Церкви в рассматриваемый период.

Такая постановка задачи обусловила наше обращение к двум типам источников (см. ниже). С одной стороны — к данным, так или иначе восходящим к делопроизводству Московской Патриархии тех лет, что дало возможность прояснить церковно-административный статус епископов. С другой стороны — к информации из следственных дел, что дало сведения о реальном местонахождении преосвященных. Современное состояние источников, работа по публикации и систематизации которых находится в начальной стадии, в будущем, возможно, потребует уточнения и корректировки некоторых наших данных. Но в целом общая картина состояния епархиального управления Патриаршей Церкви в 1927 г. в представленной ниже таблице воссоздана верно.

Принятые обозначения:

Прямым шрифтом обозначены епархии, предстоятели которых имели статус правящих архиереев (ЗАГЛАВНЫМИ буквами в их названиях отмечены епархиальные центры), курсивом — викарные кафедры. Полужирным и полужирным курсивом выделены имена преосвященных, которые находились в своих епархиях и имели возможность ими управлять. Рядом с именами остальных епископов в скобках мы постарались указать, насколько это возможно по современным источникам, причину их отсутствия в епархии: (закл.) — находился в заключении в тюрьме или в Соловецком лагере особого назначения, (ссылк.) — находился в ссылке, (удалён из еп<архии>) — не допущен в епархию в административном порядке. Пометка (неопред<елённо>) указывает на недостаточность или противоречивость имеющихся сегодня данных о судьбе того или иного преосвященного непосредственно на июль 1927 г.

Составлено по:

Архиереи Русской Православной Церкви (1917–1997) // Протоиерей Владислав Цыпин. История Русской Церкви. 1917–1997. М., 1997. C. 717–769;

Епархии Русской Православной Церкви // Протоиерей Владислав Цыпин. История Русской Церкви. 1917–1997. М., 1997. C. 706–716;

Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви ХХ века. База данных Православного Свято-Тихоновского Богословского университета: http://www.pstbi.ccas.ru/cgi bin/code.exe/
martyrs1.htm?ans#work;

Общий алфавитный список православных епископов и раскольнических иерархов 1917–1946 гг. // Акты Святейшего Тихона… С. 957–996;

Общий алфавитный список православных и раскольнических епархий 1917–1946 гг. // Акты Святейшего Тихона… С. 910–956.

Епархии и епископат России к 29 июля 1927 года

Епархии и епископат Украины к 29 июля 1927 года

Епархии и епископат Белоруссии к 29 июля 1927 года

Епархии и епископат Казахстана и Средней Азии
к 29 июля 1927 года

Казахстан

Средняя Азия