6 октября 2010 года на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви епископ Бронницкий Игнатий (Пунин) назначен Председателем Синодального Отдела Русской Православной Церкви по делам молодежи.
Владыка Игнатий рассказывает о себе, о своем жизненном пути и о работе с современной молодежью корреспонденту портала «Правмир»
— Все мы родом из детства. Ваше Преосвященство. Расскажите об этом периоде Вашей жизни.
Я всегда затрудняюсь на этот вопрос отвечать. Потому что да, это особый период. Родился я в Брянске, в 73-м году, в семье простых рабочих. Было двое детей в семье — я и мой старший брат. Все были православные, крещеные, но не воцерковленные. Но самое главное – родители никогда не мешали моему поиску, реализации моих стремлений, идей. И поэтому, никогда не было камнем преткновения мое желание стать священником, пойти в семинарию.
Родители рано умерли, мне был 21 год, когда их не стало.
— И когда пришла мысль стать священником?
Изначально я хотел быть учителем истории, окончить наш Брянский педагогический институт. Но дальше связать свою жизнь с Церковью. Я считал, что помимо богословского образования иметь еще и светское – это хорошо. Но я не прошел по конкурсу. И сразу же, я поступил в Смоленское духовное училище, которое окончил в 92-м году. Дальше – семинария, работа в Отделе внешних церковных сношений. На протяжении 6 лет я работал секретарём митрополита, председателя Отдела внешних церковных связей, нынешнего Святейшего Патриарха. После этого я в 99-м году был назначен секретарем Смоленской и Калининградской епархии.
Моя бабушка Анна Николаевна по материнской линии – человек очень интересной судьбы. Она умерла на 101-м году жизни, прошла тюрьмы и сидела за веру в том числе, не умела ни читать, ни писать, но была очень умная, мудрая и верующая. Прекрасно знала молитвы, традиции народные. И вот это все, в такой простой, незамысловатой форме – на меня влияло. Бабушка рассказывала всегда очень интересно, и она заронила это первое зерно веры. И постепенно оно стало давать ростки. Я помню, в то советское время у меня время от времени в отношениях с друзьями, в общении проскальзывали мысли и высказывания, которые мои приятели называли «поповские замашки» и посмеивались… Но между тем — воспринимали, слушали меня. Почти никто в классе не знал, что я хожу в храм, только один мой друг, который тоже ходил.
И вот как-то об этом узнала учительница русского языка и литературы. И помню, в десятом классе мы изучали роман «Мастер и Маргарита». Кажется, семинар был. Мой друг делал доклад, и там прозвучало что-то о Пресвятой Троице. И учительница литературы решила его поправить и объяснить классу, что есть Святая Троица. И вот она говорит тридцати шести ученикам — что это – Бог-Отец, Бог-Сын и дьявол. И, обращается ко мне: «Так, да, Игорь?», – на что я ей ответил: «Нет, вы глубоко ошибаетесь». Она смотрит на меня, все ученики – тоже смотрят… Я объяснил, как мог.
Последствия для Вас какие-то были?
— Нет. Были последствия для моего классного руководителя. Когда я поступил в семинарию, в школе стало известно. Это – 90-й год. Уже не было такого сильного давления, но все равно не приветствовалось. А у нас классный руководитель была заслуженным учителем России, преподавала алгебру… И ее вызвали и начали разбираться: как так получилось, что в советской школе у заслуженного учителя ученик поступил в семинарию. Она ответила: «Вы знаете, мое влияние закончилось тогда, когда он окончил школу. Он – взрослый человек и вправе сам выбирать свою дорогу». Шла перестройка, потом учительница ушла на пенсию. Мы с ней встречались после, разговаривали.
— Ещё с какими-нибудь учителями поддерживаете связь?
Сейчас уже нет. Раньше, когда приезжал в Брянск, то приходил и в школу, а потом уже за неимением времени не получается. В Брянске я теперь бываю очень редко, навещаю родные могилы. И, конечно, нет времени общаться. Но с некоторыми одноклассниками мы переписываемся. Узнал, что моя одноклассница, окончила один из медицинских институтов. По переписке стало понятно, что она – верующий человек, паломничает, посещает святые места. Слава Богу.
— Есть у Вас любимые художественные книги, фильмы?
Не могу даже выделить кого-то из русских классиков. Люблю и Пушкина, и Достоевского…
Я стараюсь смотреть фильмы, которые реализуются в лавке нашего храма. Для того чтобы их предлагать людям, надо знать – что предлагать. Очень люблю советские старые фильмы и мультфильмы. Там столько доброты, тепла…
Америка=свобода? Нью-йоркский опыт
— Я знаю, что Вы какое-то время жили в Америке… Как туда попали?
В Нью-Йорк я попал в 99-м году, по благословению митрополита, для совершенствования английского языка. И моя учеба проходила в Нью-Йорке, на Манхэттене, в Хантер-колледже. Два с половиной месяца, летом, я прожил в приходе Епископальной церкви США по приглашению епископа Грейна, тогдашнего руководителя Епископальной церкви. Находясь в англо-американской среде, я не только посещал лекции, но и приобрел разговорный опыт, что мне сильно помогло. Кстати, в конце моего обучения, посещая Брайтон-Бич, я понял, что, живя на Брайтон-Бич, ты никогда не изучишь английский язык, потому, что его там практически нет. Там – русская речь.
— Наверное, этот период на Вас как-то повлиял…
Конечно. Время, проведенное в США, повлияло на мои взгляды, я увидел устои американской жизни, с чем-то сталкивался, произошла переоценка ценностей. Теперь я имею свое представление, свой взгляд. Я много общался с эмигрантами и тоже сформировал о них свое мнение. Есть люди среди эмигрантов упоенно верящие в финансовую мощь и культуру США. Вспоминаю, в Смоленске у меня был спор с одним высокопоставленным человеком. Он, посетив Штаты, приехал очень довольный и говорил: «Я восхищен». Мы пытались с ним долго говорить на тему вот этого восхищения… Это очень трудно. Наверное, человек, вглядываясь в жизнь той или иной страны часто, видит внутреннюю свою частичку в ней, которая как-то взаимосвязана с ним. Находит отклик, но главное, что культура чуждая, другие люди и эта единственная частица не покроет всего, если человек захочет в эту культуру вписаться. Он все равно там будет чужим.
Мне, человеку с русским менталитетом – понять вот те или иные происходящие события было сложно. Тяжело понять взаимоотношения людей, которые построены на взаимной выгоде. Когда тебя приглашают в гости, зная, что ты их обязательно через какой-то промежуток времени пригласишь, или окажешься для них полезным в чем-то.
Я помню свое общение в колледже, где преподавателем была православная женщина. Люди, которые там работают, часто скрывают свою принадлежность к Православной Церкви. И вот когда она узнала, что я – православный, да еще что я – священник, ее восторгу не было предела. Она группе студентов из разных стран пыталась объяснить, что такое православие и кто такой русский человек. Они не понимали. И первый вопрос, который они мне задали – сколько тебе лет. Когда я ответил, они удивились: «Двадцать шесть? И ты уже священник? Так рано!» То есть в их понимании священник, пастырь – хотя я не знаю, почему – должен быть солидного возраста, а молодому человеку – ну зачем ему идти в священники? Преподаватель говорила о русской душе, и студенты не понимали. Они не понимали, как русский человек может пустить в свой дом незнакомца, накормить, напоить, даже оставить на ночь.
— Но там – свобода, какой нет в России.
— Зависит от того, под каким углом рассматривать. В каком ключе «свобода«? Свобода — просто свободно дышать, свобода мысли? Да, она присутствует. Но в то же время, наряду с этой свободой присутствуют и какие-то ограничительные рамки. Там не всегда даже свое мнение можно высказать открыто – потому что могут расценить как «не толерантность» или провокацию… Вообще всякая свобода – она, мы знаем, может привести к пагубным последствиям. Сегодня о свободе говорят очень много.
Если апостол Павел говорил о свободе от греха, то западный мир утверждает свободу во грехе. Это – тоже свобода. И кто-то пытается такую свободу сегодня навязывать. И не просто навязывать, а насильно вталкивать. А если я не хочу? Как, почему не хочешь? И все – начинают уже на тебя смотреть по-другому, ты уже какие-то опасения у них вызываешь.
Наверное, к эмигрантам там относятся более-менее нормально. Но в ущерб своему народу, своей государственности, ни одно государство не пойдет. И поэтому, говоря о свободе, в первую очередь свободу своего народа они ставят на первое место.
— Но ведь люди едут в США, сбегают, можно сказать. Моя подруга, например, уехала и копит сейчас деньги на фиктивный брак, любым способом хочет там остаться.
— Да, я встречал таких «бегунов». Уехал по туристической визе и остался в Америке. Это были люди, у которых взгляд на западный мир идеалистический. И люди, которые приезжали, с которыми я общался, – они готовы были перечеркнуть все то, что было в Советском Союзе, в России. И именно эмигранты второй волны – опускали их на землю своим примером, своим таким терпеливым трудом, как-то вразумляли. И начинало приходить осознание – жизнь в США – не рай, совсем нет, здесь своих сложностей и минусов полно. На форуме «Вера и дело» в этом году у нас впервые была делегация из РПЦЗ. И ребята, дети эмигрантов рассказывали про свою жизнь на Западе. Одна девушка из Соединенных Штатов, так интересно рассказывала – и меня в какой момент поразил тот патриотический дух, который смогли сохранить эмигранты: сами сохранили веру (хотя, может, они не были настолько воцерковлены и духовно сильны), но смогли сами сохранить веру, передать своим детям, а те – еще своим, то есть еще внукам. И сегодня, находясь в такой непростой обстановке, совершенно антагонистичной, они сохранили язык, сохранили какой-то менталитет русский.
Был в моей практике такой замечательный случай… Живя в Нью-Йорке, я служил в Свято-Никольском соборе, чаще всего исповедовал. Потому что это был период летний, и духовенства не хватало. И вот я исповедую, подходит женщина, я её исповедовал и беседую с ней. И она неожиданно спрашивает: «Скажите, пожалуйста, а вас не Игорь звали раньше?» Это – на Манхэттене, в Нью-Йорке! Я говорю: «Ну, в какой-то степени – да». Она продолжает: «А Вы меня не помните? Я из Смоленской области». Есть такое местечко – поселок Озерный. И она прихожанкой местного храма и запомнила меня когда я ещё был иподьяконом митрополита! А встретились мы на Манхэттене… Потом долго с ней беседовали. Она говорила о своей судьбе, о тяжелой жизни, почему она уехала. Она так же уехала по туристической визе и осталась жить на нелегальных условиях, работая по 18 часов в сутки. Практически каторжный труд. Я тогда, перед отъездом, ей сказал: «Люба, мне кажется, лучше голодным, холодным, но в родном доме быть, где тебя знают, где родители, где ты знаешь соседей, где русская речь.» И лет через шесть я, будучи архиереем, служил в этом месте, в Озерном, и смотрю – в конце храма стоит Люба. После службы она подошла и говорит: «Вы знаете, ваши слова для меня оказались решающими. Я приняла кардинальное решение – и уехала. Здесь все равно лучше».
— Человека могут пригласить на работу, если он талантлив или, допустим, выдающийся ученый.
Если ты – ученый с мировым именем – это одно. А если нет… пусть и на работу тебя приглашают — все равно ты являешься человеком, грубо говоря, третьего сорта. Никто там тебя не ждет. Если у тебя есть деньги, или положение в обществе, – то да, с тобой будут разговаривать. А если ты ничего не имеешь, обычный эмигрант – то по-настоящему о тебе будут заботиться только, наверное, в церковном приходе. Видел я семьи, которые и по 10 лет прожили в Америке и быт наладили, друзей завели, а в субботу, в воскресенье едут в русскую церковь — как на встречу с чем-то самым родным и близким. И поэтому роль прихода там, за границей, – очень важна.
Смотреть в будущее с надеждой
— Решение каких задач возложено на Вас и Комиссию?
Вопросы, которые Святейший Патриарх обозначил на Епархиальном собрании, становятся во главу угла работы Комиссии по делам молодежи при Епархиальном Совете города Москвы. Прежде всего, это подбор и организация молодых людей, которые будут нести полную ответственность в приходах города Москвы. С нашей стороны — не просто подбор (необходимость определенного человека найти), но, самое главное, – помочь ему получить минимальное образование, получить опыт, навыки работы.
— Вы много общаетесь с молодежью. Какая она — современная молодежь?
Молодежи не хватает обычного человеческого внимания. Потому что люди старшего поколения часто говорят: «Ну, что за молодежь пошла… Вот в наше время было не так…» Вот произнося такие слова, люди допускают очень большую ошибку, потому что они сами строят барьер непонимания между старшим поколением и молодым. И эта попытка самодистанцироваться – она трагична. Конечно, есть молодежные группы, движения, влекомые инстинктом или чувством животной самореализации, которые пытаются утверждать ложные ценности и действуют на вред человеческому обществу. Это люди, в которых нравственная природа уже повреждена. И вот это повреждение, недостаток мы должны исправлять. И объединившись, все здоровые силы общества – люди старшего поколения, среднего поколения – должны помочь молодому человеку обрести правильную дорогу в жизни, идя по которой мы сможем сохранить себя как общество, как народ и как великое православное будущее.
— Я знаю про такой проект Комиссии по делам молодежи – Школа молодежного актива. Расскажите о нем подробней.
— В мае у нас прошли первые выездные обучающие семинары на подмосковной базе отдыха «Ершово». Обучение велось по группам, которые возглавили молодые люди, недавно назначенные ответственными за молодежную работу по благочиниям столицы.
Наши усилия были направлены на то, чтобы создать школу молодежного лидера, школу, которая могла бы при непродолжительной (мы сейчас установили 72-часовую подготовку) программе получить образование и навыки работы с молодежью. Помимо знаний, слушатель курсов получит документ, дающий ему полномочия вести такую работу на приходах. То есть человек должен быть профессионально подготовлен. Конечно, за 72 часа полностью, в полном объеме сделать это невозможно, но самая главная основа, тот необходимый минимум знаний будет предоставлен. Выпускникам курсов будет выдано свидетельство государственного образца по специальности «Организатор молодежной работы». А если тот или иной молодой человек пожелает и дальше проходить обучение, то как раз и в дальнейших программах разрабатывается повышение квалификации, получение новых знаний, применения их на практике. Организатором Школы является Комиссия по делам молодежи при Епархиальном совете г. Москвы при поддержке Департамента семейной и молодежной политики г. Москвы, совместно со Свято-Тихоновским университетом.
— Почему вам интересно работать именно с молодежью? И судя по отзывам ребят, у Вас это получается…
— О том, получилось или не получилось, будет суд истории, будущее покажет. Работать с людьми мне всегда намного приятнее и интереснее. Я свое будущее, всегда связывал именно с таким гуманитарным направлением. Соприкасаясь с человеческими отношениями, с человеческими судьбами я и сам нахожу решение очень многих вопросов и проблем. И священник – он должен быть, в первую очередь, не просто посредником между Богом и человеком, а должен и обязан – нести в себе отпечаток вот этого служения, именно служения на благо народа. Почему интересно? Я сам еще молодой.
— На Ваш взгляд, как сильно современная молодежь отличается от той, которая была во времена Вашего студенчества?
— Действительно, молодежь нынешняя очень отличается. Нет нравственного ориентира, она потерянная и в какой-то мере предоставленная самой себе.
В советское время много занимались молодежью. Конечно, была идеология советского строя. Но эта идеология несла в себе часто положительные заряды.
— Но были и двойные стандарты…
— Да, навязывали двойные стандарты, но и ориентировали на добрые честные отношения, взаимовыручку. Как и до 17 года, в целом идеалы общества были максимально приближены к ценностям, о которых написано в Евангелии. А потом революция все изменила, и наступил тяжелый период. Я вспоминаю разговор с одной учительницей истории, которая прекрасно знала свой предмет и любила, и после перестройки не смогла больше преподавать. Она сказала — « Все перечеркнули, я больше я не могу учить». Началось брожение умов, хлынули западные миссионеры, и кто только не воздействовал на нашу молодежь. Появились разные неформальные течения, все протестовали, тяжелый это был период, для всех тяжелый. А у нас хорошая молодежь в общей своей массе. И когда начинают люди говорить, что «ничего невозможно сделать, на современной молодежи надо ставить крест», – я обычно отвечаю: «Подождите. Вы, наверное, спешите сделать результаты и выводы…» Привожу в пример Женю Родионова, человека, который практически стал мучеником, принял смерть и не отрекся от Родины и веры…
Встречаясь с нашими ребятами, проводя молодежные советы, встречи, видно — не все так плохо. Они талантливые, среди них есть лидеры, они активные, они готовы трудиться ради других… Не надо быть пессимистом. Надо смотреть в будущее с надеждой.
Беседовала Елена Коровина