Епископ Иларион: «Радостно управлять епархией, которая живет полнокровной жизнью»
Так получилось, что мы уже несколько раз встречались в Будапеште с епископом Венским и Австрийским Иларионом (Алфеевым), представителем Московского Патриархата при европейских международных организациях в Брюсселе. Недолгие разговоры после службы показали, что нам обоим дорога и близка эта страна. Наверное, по разным причинам. Поэтому нет ничего удивительного в том, что наш разговор с владыкой посвящен именно этой епархии, ее истории и особенностям. И немножко предложению возглавить Православную Церковь в Америке.
— Ваше Преосвященство, Вы несколько раз признавались в том, что с большой любовью относитесь к венгерской части вашей епархии. Чем она столь привлекательна? Что Вы видите особенного, незаметного постороннему?
— Я уже шестой год управляю Венгерской епархией, одновременно управляя Австрийской епархией и представляя Русскую Церковь в Евросоюзе. Для меня Венгрия связана почти исключительно с положительными впечатлениями и ощущениями. Конечно, нам пришлось судиться за Успенский собор, который у нас хотел отнять Константинопольский Патриархат. Но, слава Богу, все судебные процессы миновали, мы их выиграли во всех трех инстанциях, и теперь можем спокойно заниматься созидательной деятельностью.
Сейчас подходит к концу реставрация венского Николаевского собора, и мы ждем, что Святейший Патриарх Алексий приедет в конце декабря освятить собор после реставрации, длившейся пять лет, с самого момента моего назначения на Венскую кафедру. Но теперь мы уже поставили леса вокруг будапештского Успенского собора и начинаем его реставрацию. Этот собор был построен греками и влахами в конце XVIII века. Как и все православные храмы Австро-Венгрии того периода, он снаружи выглядит как католический (тогда иначе строить не разрешали). Один из двух шпилей собора был снесен бомбой во время Второй мировой войны, и мы начинам реставрацию собора с восстановления этого шпиля. А в перспективе, если Бог даст, полностью отреставрируем здание храма. Первый взнос сделала компания «Лукойл», которая нам очень помогла в реставрации венского собора.
Для меня Венгерская епархия дорога, прежде всего, потому, что у меня здесь сложились особенно теплые отношения с духовенством и мирянами. Мы живем как одна семья. У нас нет конфликтов, нет серьезных проблем. Конечно, не всегда легко бывает учесть интересы всех этнических групп (венгров, русских, греков и др.), но в том, очевидно, и заключается задача архиерея, чтобы быть пастырем и отцом для всех.
Хотел бы также отметить, что на фоне «кризиса призваний», на который жалуются многие церкви Запада, мы не испытываем никакого дефицита клириков. Наоборот, у меня в епархии нет ни одной вакансии, а на очереди – три кандидата в диаконы и один в священники. Все это – молодые талантливые люди, преданные Церкви и горящие желанием послужить ей. Из четырех кандидатов три венгра, один русский. Радостно управлять епархией, которая не угасает, но живет полнокровной жизнью.
— Вовлечен ли каким-либо образом Ваш венгерский приход в культурно-просветительскую деятельность, которую Вы осуществляете? Например, слышали ли они «Рождественскую ораторию» или «Божественную Литургию» для смешанного хора?
«Божественную литургию» наш регент Барнабаш Шипош перевел на венгерский язык, и хор ее разучивает. Они уже постоянно поют из нее несколько песнопений. «Рождественскую ораторию» и «Страсти по Матфею» прихожане слушали в записи. 8 апреля 2009 года они услышат «Страсти по Матфею» живьем: их исполнит Будапештский филармонический оркестр и хор в кафедральной Базилике святого Стефана. Что касается «Рождественской оратории», то ее исполнение требует больших ресурсов – хор мальчиков, смешанный хор, полный симфонический оркестр. Намечается такое исполнение в Вене, и я знаю, что многие наши будапештские прихожане приедут на этот концерт.
— Я несколько раз была на службе – даже на большие праздники приходит порядка 20-30 человек. Это и есть весь приход?
Венгры ходят на службы главным образом по воскресеньям. В воскресенье в Успенском соборе бывает от 100 до 200 человек, в среднем около 150. По будням, даже если выпадает большой церковный праздник (такой, например, как Рождество Богородицы или Преображение), не собирается больше 20-30 человек. Много людей бывает в храме на Рождество, когда, помимо венгров, приходит большое количество греков. На Пасху собирается более тысячи человек. Большое стечение людей бывает на престольный праздник – Успение по новому стилю (15 августа), на день памяти святого Стефана, короля Венгерского (20 августа). На недостаток прихожан жаловаться не приходится.
В Успенском соборе при моем предшественнике владыке Павле были введены также службы на славянском языке по старому стилю (венгерская община с 1930-х годов служит по новому). На эти богослужения, даже по будням, иногда собирается по 60-80 человек. Вообще русскоязычная община Успенского собора достаточно многочисленна. Владыка Павел даже организовал ее в отдельный приход – во имя Святой Троицы. Но в Будапеште есть и другой русский приход – во имя преподобного Сергия Радонежского. Там на воскресеной службе всегда человек около 150, а храм маленький, домовый, так что народ не вмещается.
— В Будапеште практически нет православных венгров – большая часть общины — русскоязычные. Однако значительная часть службы идет по-венгерски, что, возможно, понимают лишь единицы. Я знаю, что некогда службу перевел на венгерский язык протопресвитер Фериз Берки. Но разве дани уважения к его делу недостаточно в виде памятной доски, которую повесили в соборе?
— То, что в Будапеште практически нет православных венгров, – это неверно. Они есть, и их немало. Другое дело, что за воскресным богослужением в Успенском соборе больше не-венгров (будь то русские, украинцы, молдаване или греки), чем венгров. А служба на 80 процентов совершается по-венгерски. Это моя сознательная установка. А хочу, чтобы дух венгерского Православия, сложившийся при о. Феризе, не был разрушен. Успенский собор является кафедральным храмом Венгерской епархии, где венгры должны чувствовать себя не в гостях, а дома.
Это не значит, что мы пренебрегаем славянским языком и нашими русскоязычными прихожанами. Совсем наоборот – мы о них всячески заботимся. Для них совершаются регулярные службы на славянском языке. И, кроме того, как я уже сказал, в Будапеште есть и чисто русскоязычный приход. Так что в каждый воскресный день и в каждый праздник по старому календарю в Будапеште как минимум в одном, а часто и в двух храмах совершается служба на славянском языке.
— Украинцы, сербы, белорусы, проживающие в Венгрии, также ходят в храмы Русской Православной Церкви Московского Патриархата? Какие взаимоотношения с православными не-россиянами?
— У нас, как мне кажется, самые теплые взаимоотношения между прихожанами разных национальностей. Бывают какие-то мелкие трения между венграми и не-венграми, но мы стараемся все искры потенциальных конфликтов гасить при первом их появлении. Церковь должна быть духовным домом для представителей любой национальности. Здесь нет «ни эллина, ни иудея», но «все и во всем Христос».
— Правда ли, что для большинства прихожан здесь (не только в Венгрии, но во многих западных епархиях) церковь – это своеобразный русский клуб? Место тусовки?
— Где-то, может быть, это и так, но в Венгрии, во всяком случае, не так. Русскоязычные прихожане часто собираются вместе, но не для «тусовки», а либо на богослужение, либо на трапезу после богослужения, либо на духовную беседу с одним из священников, либо на спевку (многие прихожане поют в хоре). Бывают также паломничества и детские лагеря.
Пастырская работа с детьми – очень важный аспект приходской и епархиальной жизни. Мы должны сохранить наших детей для Православия. Для этого необходимы и воскресные школы, и детские лагеря, и участие детей в паломничествах. Но должен отметить, что дети наших русских прихожан, после того, как поступают в школу, быстро переходят на венгерский язык, и уже по-русски начинают говорить с акцентом, а некоторые вообще теряют русский язык. Поэтому основным языком воскресной школы и детских лагерей оказывается венгерский.
— В большинстве стран, куда эмигрируют русские, либо приезжают на работу, происходит постоянный приток новых прихожан из тех, кто нуждается в общении, в поддержке «своих». Но в Венгрию на ПМЖ уже много лет приезжают единицы. В каком состоянии венгерская община?
Хотя приезжает не так много людей, но постоянно – практически на каждой службе – появляются новые лица. Поэтому община не тает, а наоборот, медленно, но верно увеличивается.
— Сколько приходов еще есть по стране? Как вы осуществляете пастырское окормление православных, живущих далеко от храмов (если такие есть)?
В Венгерской епархии 9 приходских общин. Из них 3 в Будапеште: венгерская община Успенского собора, русскоязычная община Успенского собора (приход Святой Троицы), и община Свято-Сергиевского прихода. Небольшой приход имеется в Юреме под Будапештом, на месте захоронения великой княгини Александры Павловны, дочери императора Павла I, которая была замужем за одним из Габсбургов. Кроме того, есть приходы в Мишкольце (там второй по величине храм епархии, построенный в конце XVIII века), Сегеде, Дёньдёше, Дебрецене и Ниредьхазе. Сейчас создается приход в Капошваре.
Есть еще три храма, которые в 1999 году были незаконно захвачены Константинополем. В одном из них служба совершается раз в месяц, и там есть прихожане. В другом прихожан почти нет, и служба бывает лишь изредка. А третий вообще уже много лет закрыт на замок и постепенно разрушается. По поводу двух из этих трех захваченных храмов ведутся судебные процессы, которые, как я полагаю, мы выиграем. Но процессы эти затяжные.
В Успенском соборе я стараюсь служить каждое третье воскресенье. В Сергиевском приходе – три-четыре раза в год. В остальных венгерских приходах – хотя бы раз в год. Я был бы рад чаще посещать приходы в провинции, но, к сожалению, народ там собирается только по воскресеньям, а свободных воскресений в течение года оказывается совсем немного, так как надо регулярно служить и в Вене, и в Будапеште. А кроме того, у меня много зарубежных поездок – до 30 в год, и в некоторые воскресенья я оказываюсь вдали от австро-венгерских краев.
— Зачастую православные – особенно из смешанных семей — проживающие в католических странах, где мало православных приходов, начинают ходить с мужем или женой в католические приходы. Исповедаются, причащаются там, крестят детей. Насколько это правильно и возможно?
С такими ситуациями мы редко встречаемся. Но очень часто бывают смешанные браки, в которых, например, муж реформат, а жена православная. Не всегда отношения складываются гладко. Бывают, что отцы-реформаты запрещают православным матерям водить детей в православную церковь. Мы стараемся пастырски и психологически помочь таким семьям. Очень важно, чтобы не было антагонизма между православием и инославием, потому что для таких семей такой антагонизм особенно болезнен. Требуется большая деликатность в подходе к проблеме смешанных браков.
— Совсем недавно священнослужители Православной Церкви в Америке предлагали избрать Вас своим главой. Вы отказались выдвигаться. Каковы основные причины?
Во-первых, я убежден в том, что возглавлять Православную Церковь в Америке должен американец. Если бы русский епископ будет избран ее предстоятелем, это могло бы быть воспринято как имплицитный отказ от признания ее автокефального статуса. А ведь именно Московский Патриархат всегда защищает автокефалию Американской Церкви.
Во-вторых, русскому архиерею, если бы его избрали предстоятелем ПЦА, было бы очень трудно действовать свободно. Оппозиция к нему сформировалась бы еще до его прибытия – просто на основании того, что он русский, а не американец. Его бы рассматривали как «руку Москвы», а его действия интерпретировались бы превратно. Я с этим уже однажды в жизни столкнулся – во время своего недолгого пребывания в Сурожской епархии, где оппозиция была сформирована еще до моего приезда, а травля началась с первого же дня моего там пребывания. Повторять подобный опыт у меня не было ни малейшего желания.
Кроме того, я обсудил этот вопрос со Святейшим Патриархом, и он выразил твердое желание, чтобы я продолжил служение Русской Церкви в качестве одного из ее архиереев. Позиция Святейшего полностью совпадала с моими внутренними устремлениями. Я получил православную веру через Русскую Православную Церковь. Она – моя духовная мать, которую я люблю глубоко и всем сердцем. В двадцатилетнем возрасте я принял монашеский постриг и с тех пор нахожусь в полном послушании своей Церкви, ее Патриарху и Священному Синоду. Моя жизнь находится в руках Его Святейшества, и я никогда не приму какое-либо предложение без его предварительного согласия.
По всем этим причинам я обратился к делегатам Всеамериканского собора с просьбой не включать мое имя в список кандидатов на пост главы ПЦА. Я считал важным сделать это заявление до начала Всеамериканского собора, чтобы участники собора не тратили свое драгоценное время на обсуждение моей кандидатуры.
И я очень рад тому, что Всеамериканский собор избрал достойного кандидата – епископа Иону (Паффхаузена). Это самый молодой по хиротонии иерарх Американской Церкви, рукоположенный в сан епископа лишь несколько дней назад. Но он отнюдь не новичок в церковном служении: за его плечами – годы настоятельства в монастыре, который под его руководством превратился в крупный центр монашеской жизни. Православная Церковь в Америке сегодня как никогда нуждается в молодом и динамичном предстоятеле, способном восстановить авторитет иерархии в глазах верующих. Лучшего кандидата на эту роль трудно было найти.