— Владыка, когда вы впервые услышали о Великой княгине Елизавете Федоровне? Вы ощущаете некую духовную связь с ней и другими царственными мучениками?
— Ребенком я отдыхал на севере Башкирии. Но в то время, конечно, не знал, что когда-то там бывала и Великая княгиня. О Елизавете Романовой впервые я услышал, в первые годы своего священства. В то время книги о ней были только в самиздате. Мне попалась книга Любови Миллер, которая произвела на меня сильное впечатление. Это и было моим первым знакомством с Великой княгиней.
Духовная связь? Думаю, было бы странно сказать, что ее нет. Во-первых, храм великомученика Георгия на Волге, где я был настоятелем в течение 26 лет, в 1913 году посетила семья императора Николая II, во время своего путешествия на пароходе из Нижнего Новгорода в Кострому. Великая княгиня и Царская семья связали меня с Москвой, с Новоспасским монастырем, в котором находится усыпальница семьи Романовых, и где лежит прах Великого князя Сергея Александровича, мужа Елизаветы Феодоровны, убитого террористом Каляевым. Сергей Александрович был генерал-губернатором Москвы и первым председателем Императорского Православного Палестинского Общества.
Благодаря небесному покровительству Великой княгини, Синодальный отдел по благотворительности, где я возглавляю одно из направлений социальной деятельности, находится в тесном контакте с ее детищем — Марфо-Мариинской обителью. И моё назначение на кафедру в Алапаевске, конечно, не могло произойти помимо или вопреки воли святой Елизаветы. Я воспринимаю это как чудо – то, что она выбрала меня.
Сергей Александрович и Елизавета Федоровна на Святой земле. Гефсимания, храм святой Марии Магдалины, 1888
— Вы впервые участвуете в паломничестве на Святую Землю. Почувствовали, что это та самая земля, по которой ходил Христос или современный облик Израиля помешал этому?
— Это была моя первая поездка на Святую Землю. Первое, что я почувствовал – это то, что здесь очень тепло сердцу. Но поскольку делегация наша все-таки является официальной, есть некоторый регламент. Поэтому нельзя сказать, что вот я ступил на Святую Землю и в тот же миг почувствовал. Благодать зависит от готовности сердца и приходит через него, а не через камни. Настройка идёт заранее.
Сердце по молитве может включиться раньше, чтобы приехав, ты уже понимал, где находишься, был настроен на встречу со Спасителем и теми местами, по которым Он ступал. Нашему вхождению в пространство Святой Земли помог и сопровождавший нас Михаил, историк-археолог по образованию, который, как апостол Фома, чтобы убедиться в чуде, хотел вначале к нему прикоснуться. Именно такой человек был нам нужен, мы тоже хотели все потрогать, ощутить.
Такие паломничества, в особенности на Святую Землю, — это возможность не только помолиться, но и увидеть, пощупать, если так можно сказать, Евангелие собственными руками.
Здесь начинаешь осознавать, что ты ходишь там, где ходил Христос. Очень важно иметь возможность помолиться там, где молились апостолы и Сам Спаситель. Нам показывали пещеру и говорили, что здесь жили Матерь Божья с Иисусом Христом и Иосифом. А вот здесь Он наверняка не раз бегал. Детство Христа – это, конечно, тайна. Но Он был ребёнком, а дети обязательно должны облазить все окрестности.
Паломничество — это путеводитель по Библии. Ты не только понимаешь Евангелие, но и проживаешь его, чувствуешь его запах.
Епископ Каменский и Алапаевский Мефодий
— Благое дело часто сопровождается искушениями, было ли что-то подобное у вас?
— Я бы сказал, что, наоборот, в продолжение всего нашего пути было постоянное ощущение водительства святой Елизаветы, ее небесного покровительства.
— Говорят, что во время поездок на Святую Землю случаются и чудеса…
— Чудо зависит от восприятия человека, насколько он восприимчив, насколько открыты у него глаза. Само паломничество — это чудо, и особое благословение Божие я вижу в том, что нам удалось не только приложиться к святыням, но помолиться у них и даже уединиться. В самых посещаемых местах по Божьей милости почти не было народу. Это было паломничество открытых дверей. Мы приходим к святыне, народу никого, а нам говорят: «Вы знаете, как вам повезло! Здесь обычно такие очереди!» И так почти везде.
Удивительно было и то, что наша группа паломников быстро объединилась. Это редкий случай, учитывая разнородный состав команды, в которую входили как епископ и монахи, так и люди не очень воцерковленные.
— Где проходит грань между паломником и туристом? Как не превратить паломничество в светское мероприятие?
— Слава Богу, у нас везде была возможность постоять, пропеть молитвы. Когда мы приходили с экскурсией на святое место, старались хотя бы кратко помолиться.
Наш гид стремился вести нас своими маршрутами, а не туристическими тропами. Например, он мог вывести нас в чистое поле и показать остатки древнего храма, связанного с Девой Марией, когда она искала пристанище, чтобы родить Иисуса.
Конечно, к таким рассказам нужно относиться очень аккуратно. Есть факты, изложенные в Священном Писании, а есть предания. И в преданиях порой много домыслов, потому что в некоторых случаях они используются для туристического бизнеса. Слава Богу, наш гид оказался человеком, для которого история, истина дороже. Он ходил со Священным писанием и во время экскурсий зачитывал нам оттуда отрывки, а то, что видели в этот момент наши глаза, являлось иллюстрацией словам.
— Когда-то любое паломничество было сопряжено с трудностями и опасностями. Шли часто пешком, месяцами, а то и годами. Современный паломник уже не ходит пешком, он оснащен суперсовременной техникой, передвигается на самолетах. Как при современном комфорте не потерять благоговение, понимание смысла поездки к святыням?
— Мир переменился, вернуться в прошлое уже невозможно. Если раньше были одни проблемы, то сейчас им на смену пришли другие. Организовать паломничество – трудная задача, сопровождающаяся множеством искушений, несмотря на все самолеты и технику. Поскольку мне самому приходится часто что-то организовывать, я понимаю, насколько это сложно.
Паломники на ступенях Храма Святой Марии Магдалины в Гефсимании
— Вы привычны к долгим службам, но это паломничество особенное. Оно предполагает большие физические нагрузки: 17-километровый крестный ход после ночной службы, восхождение на Сорокадневную гору под палящим солнцем – к месту, где было искушение Христа…
— Не могу сказать, чтобы были такие уж долгие службы. Если они и были, как, например, ночная литургия у Гроба Господня в Иерусалиме, то это такая радость! Да мы и не за долгими службами, в общем-то, ехали. Для этого нужно осесть где-нибудь в монастыре, никуда не торопиться, настроиться. Любое паломничество – это все-таки в какой-то степени благочестивая беготня.
— Паломничество – это ведь еще одна прожитая жизнь. Что больше всего запомнилось?
— Я бы не стал делить на места, которые больше понравились или меньше. Но, конечно, наибольшее впечатление произвело то, что увидели в первые дни на Святой Земле — Храм Гроба Господня в Иерусалиме, Via dolorosa – путь Спасителя к Голгофе. А к концу поездки накапливается некоторая усталость, перенасыщение информацией и впечатлениями.
На мой взгляд, очень важно, что паломничество стартовало именно из Каменской епархии, из Алапаевска, где прошли последние дни святой Елизаветы и недалеко от места ее гибели. Ведь наше действо и наш труд связаны с памятью о ней. Там мы смогли настроиться. Очень важно, что начинали мы с того, что молились ей, просили ее небесной помощи и благословения. И конкретно просили её быть нашей помощницей в этом начинании. Потом до самого конца поездки мы все время ощущали покров и водительство. Это очевидно было для всех нас.
— Насколько оправдались ваши ожидания?
— Я думал, что святые места не примут меня грешного. Это ожидание не оправдалось, и это чудо Божие и радость для меня.
— Паломничество – это еще и способ укрепления духовных связей между православными разных стран. Ваша программа включала в себя встречу с Иерусалимским Патриархом Феофилом III. Как вы могли бы охарактеризовать эту встречу?
— Такие встречи обычно носят протокольно-деловой характер. Речь шла о согласовании взаимодействия по ряду вопросов, в том числе связанных с деятельностью Императорского Православного Палестинского Общества, которое представлял Игорь Рауфович. Я очень рад, что мы при этом присутствовали и получили благословение Патриарха.
Официальная встреча ктитора Патриаршего подворья храма Святой Елисаветы в Покровском-Стрешневе Игоря Ашурбейли и епископа Каменского и Алапаевского Мефодия с Патриархом Иерусалимским Феофилом III
— Что вы думаете о деятельности Императорского Православного Палестинского Общества?
— Замечательно, что оно продолжает ту работу, ради которой и было в 1882 году создано. И если прежде его функцией была помощь русским паломникам в нелегких на тот момент условиях, то теперь оно начинает возвращать утерянное за годы советской власти.
— Как вы относитесь к разговорам о том, что нужно выполнить волю Великой княгини и перезахоронить ее в России, согласно её завещанию?
— Если есть завещание, то его надо постараться исполнить. Один архиерей, недавно по долгу службы побывавший в Гефсимании, в монастыре, где сейчас покоится тело святой Елизаветы, рассказывал, как спрашивал сестёр обители, часто ли они приходят за помощью к Великой княгине. И узнал, что сестры чаще обращаются к ее сподвижнице, инокине Варваре. Его и нас, когда мы слушали его рассказ, это удивило, ведь всё-таки духовной наставницей сестер была, конечно, Елизавета Феодоровна.
Но когда я стоял у раки с мощами святой, мне кажется, понял, почему так происходит. Если Великая княгиня собирается оттуда переместиться в Россию, тогда духовной наставницей сестер становится инокиня Варвара, и святые преподобномученицы насельниц к этому готовят. Это отчасти явилось для меня указанием, что всё-таки есть её воля перебраться в Россию.
Я думаю, перенесение тела святой Елизаветы Федоровны раньше или позже состоится. Даже самые трудные или кажущиеся невероятными вещи происходят, если есть на то воля Божья. И никто не сможет воспрепятствовать этому. Это не значит, что мы должны ждать, когда явится с неба ангел, возьмёт раку с телом и перенесет её в Марфо-Мариинскую обитель. Кто-то должен взять на себя этот труд, а в чем-то и крест, потому что это дело повлечёт за собой немало проблем.
— Чему мы можем научиться, размышляя о жизни и гибели Елизаветы Федоровны, подвижницы, которая не оставила Россию в самое страшное для страны время?
— Жизнь Великой княгини закончилась в Алапаевске ее личной Гефсиманией и Голгофой. Она является уникальной святой даже для Вселенской Церкви. Её ни с кем не спутаешь. Относительно святости Елизаветы Федоровны, даже вне ее мученической кончины, ни у кого не было никаких сомнений, она была великой подвижницей и праведницей еще при жизни. О ее святости заговорили после убийства супруга: когда она собственными руками собирала окровавленные останки разорванного бомбой тела мужа, а затем нашла в себе силы просить царя о помиловании убийцы Каляева, казнь которого, благодаря ей, была отложена.
Святая непостижимым образом и при этом органично соединяла в себе казалось бы несоединимое. Лютеранское воспитание и православное подвижничество, социальную активность и молитвенную сосредоточенность. Можно сказать, что она была богословом-практиком, примирившим деятельную и созерцательную жизнь в и самой себе, и в основанной ей Марфо-Мариинской обители. Она была своей в высшем свете, среди аристократии – и в лачугах бедняков, перед нею благоговели и аристократы, и люди отверженные. На нее не распространялась ненависть, которую с демонической энергией разжигали по отношению к Царской семье. В ее жизни не было никаких сомнительных поступков или темных мест, которые надо было бы ретушировать ее биографам, всю ее жизнь можно целиком описывать, как житие. Княжеское достоинство и редкая красота соединялись в ней с глубочайшим смирением и покорностью Воле Божьей даже в самые страшные минуты жизни.
В итоге, можно сказать, что в своих страданиях и кончине преподобномученица соединила столицу с далекой провинцией, Россию и Святую землю, как при жизни соединяла Германский и Российский императорские дворы, высший свет и простонародье, социальную активность протестантизма с молитвенностью и сакраментальной жизнью православия. Не без ее активного участия произошло объединение зарубежной ветви и Московского Патриархата Русской Православной Церкви.
Значение и почитание святой преподобномученицы Великой княгини Елизаветы Федоровны со временем будет только возрастать. Это та святая, которая может быть примирительницей «белых» и «красных», поскольку этот раскол все еще спрятан внутри народной жизни, не уврачеван. А правда была и у тех и у других, равно как ошибки и преступления. Для выздоровления тут явно нужна помощь свыше, как и символ примирения — праведница, участница тех трагических событий, признанная и принятая всеми.
Участники паломничества выражают благодарность Паломническому и культурно просветительскому центру св. апостола Фомы в Европе – организатору поездки.
