За неполных четыре десятка лет жизни епископ Канский и Богучанский Филарет успел закончить духовную семинарию, академию, и светский университет, побыть преподавателем десяти дисциплин в разных учебных заведениях — от школы до вуза — и депутатом районного совета.
Восемь месяцев на кафедре он совершает Литургию, общается со священниками и паствой в разных уголках епархии, налаживает работу епархиальных отделов, закладывает храмы, совершает хиротонии — и успевает не только неопустительно исполнять монашеское молитвенное правило, но и читать книги, следить за происходящим в мире и посещать светские мероприятия.
Как смотрит на мир и какие идеи реализует на практике человек, который интересуется всем и успевает все?
— Вы несли послушание в храме с 12 лет. Как начинался Ваш путь к вере? Вы выросли в верующей семье? Кто повлиял на Ваше мировоззрение? Как относились к вере в Вашем окружении и в школе?
— Действительно, я с 12 лет стал нести послушание в Иоанно-Богословском храме села Троица Удомельского района. Он находился в пяти километрах от поселка, где я жил. В нашей семье было запрещено говорить о Боге.
Мама всегда занимала руководящие посты, к тому же была долгое время секретарем парторганизации. Для нее мой приход в храм был неожиданным. На мое мировоззрение особым образом повлияли бабушки. Когда я приезжал к ним на каникулы, они рассказывали о быте дореволюционном и послереволюционном. Много рассказывали о том, как закрывались храмы, вопреки желанию людей, о судьбе священников, служивших в тех местах. Мне было интересно мысленно соприкоснуться с прежним бытом, для меня это было что-то сакральное.
Уже позже я узнал о том, что троюродный брат бабушки по материнской линии являлся насельником Александро-Невской Лавры, а дед моего отца был диаконом. Мать отца происходила из знаменитого дворянского рода адмирала Колокольцева, и ее семья в свое время подверглась раскулачиванию. Бабушка об этом редко рассказывала.
Приезжая к ней, я всегда спал в большой комнате и рано утром, часов в пять, бабушка зажигала лампаду перед иконами и наизусть читала утренние молитвы. Все это производило на меня особое впечатление. Мама же мне говорила о том, что все это в прошлом, впереди светлое будущее. Мать всегда воспитывала во мне ответственное отношение к любому делу, и приоритетным она считала делать благо для общества и людей. За это я ей весьма благодарен.
Выпускной детского сада
Отец не был против моих религиозных воззрений. Маме было тяжело, ведь ее неоднократно вызывали в соответствующие структуры и указывали на невозможность религиозности сына секретаря парторганизации.
Я тайком покрестился в 12 лет. Бабушка дала деньги, и я на велосипеде доехал до храма, где и началась моя духовная жизнь. Крестным отцом моим стал батюшка, ныне приснопамятный протоиерей Леонтий Мельник. Он был и моим духовным наставником.
В школе я был обыкновенным мальчишкой, очень активным, и считал, что Церковь — не помеха для школьной жизни. Учился я очень хорошо и меня ставили многим в пример. Любил много читать. Чтобы отвлечь от храма, меня назначили председателем совета пионерской дружины, это было в пятом классе. Я совмещал и то, и другое. Все недоумевали. Изгоем я себя не чувствовал. Ребята даже относились с уважением — правда, дали прозвище «поп», но оно мне нравилось.
— Чем стал для Вас приезд из провинции в Москву и обучение в семинарии? Что запомнилось в столице, что удивило? Чем отличалась Московская семинария от Петербургской духовной академии, где Вы обучались позже? Что дали Вам годы учебы в духовных школах, чем запомнились? Какие моменты Вы вспоминаете из тех лет?
— Приезд из провинции в Московскую семинарию для меня был несколько тяжел. Прежде всего, поразила строгость системы обучения и воспитания. Уже позже я стал понимать, как это благоприятно отразилось на формировании меня как церковной личности. Мне нравилось учиться, к тому же, учеба давалась мне легко.
Запомнились многие интересные преподаватели, которые давали прочные фундаментальные богословские знания. Очень любил литургику, которую вел архимандрит Иеремия (Соловьев). Нравилась история России, вел ее тогда В. Д. Юдин. Его лекции были насыщены информацией, и отвечать необходимо было практически слово в слово. Тогда у меня проявился интерес к истории Русской Церкви. Все преподаватели были по-своему интересны.
Особо запомнилось послушание в церковном хоре. Наш хор пел в Лавре, и мы часто сетовали, что кто-то идет на вечернюю самоподготовку, а мы идем петь Всенощное бдение. Но теперь это вспоминается как особое духовное благо.
Позже у меня появилась возможность сравнить процесс обучения в Московской духовной семинарии и Санкт-Петербургской духовной академии. Мне нравились оба учебных заведения, но казалось, что в Петербурге не хватало благодатного воздействия Лавры. Я благодарен обеим духовным школам, которые дали колоссальную сумму знаний.
— Расскажите о тех духовных людях, которые произвели на вас большое впечатление? Кого Вы считаете своими учителями?
— В разные периоды жизни рядом со мной оказывались разные люди. Вспоминаю своего первого духовного наставника протоиерея Леонтия, инспектора Московской духовной семинарии игумена Всеволода (Варющенко), лаврского архимандрита Пимена, которому я часто исповедовался. Каждый из них внес свою лепту в мою духовную жизнь.
В сложный для меня период жизни рядом оказались прекрасные люди, которые и сейчас являются для меня добрыми духовными наставниками. Это митрополит Тверской и Кашинский Виктор и настоятель монастыря Нило-Столобенская пустынь архимандрит Аркадий (Губанов). Нилова пустынь, благодаря о. Аркадию, стала для меня вторым родным домом, где я духовно обогащался и возрастал. Последние несколько лет перед возведением в сан епископа я провел именно там.
— После окончания семинарии Вы совмещали послушание чтеца и работу учителя истории. Вы были учителем именно в тех местах, где родились и выросли? Расскажите о Вашей работе и об учениках. Знали ли они о церковной стороне Вашей жизни и как к ней относились?
— Школа дала мне многое. Это и общение, и самообразование, и духовный рост. Я думаю, что пройти школу невредно многим священнослужителям. Я преподавал, в общей сложности, десять дисциплин. В школе — историю, обществознание, риторику, психологию, религиоведение.
В вузах и техникумах — философию, логику, социологию, политологию, менеджмент. Все это требовало серьезной подготовки и самообразования. Я всегда любил все знать досконально и требовал это от обучающихся и студентов. Все знали о моей церковной жизни и относились с глубоким уважением.
В 24 года я уже имел высшую педагогическую категорию. Очень часто приходилось давать открытые уроки, на которые приходили творчески работающие директора школ, педагоги с разных районов области. Я по сей день благодарен директору гимназии № 3 города Удомли Сидорюк В.Д., которая всегда поддерживала творческий потенциал молодых педагогов.
В 25 лет меня избрали депутатом Удомельского районного совета. Уже после принятия сана я в течение двух лет приходил на заседания в рясе и клобуке, как подобало иеромонаху, и ничто не вызывало удивление. Так же я ходил и на уроки, и никто из детей и родителей не возмущались моим клерикальным видом, им наоборот было даже интересно.
В 2003 году мы открыли в школе кабинет «основ православной культуры», который стал методической базой для педагогов ОПК города и района. Этот предмет уже тогда преподавался в рамках регионального компонента в школах Тверской области.
— Почему Вы приняли решение продолжить обучение и поступили на исторический факультет? Тема Вашей магистерской диссертации — «Взаимоотношения Русской Православной Церкви и государственной власти в период революций 1917 года». Почему Вы выбрали именно ее? Чем, по-Вашему, отличается светское и духовное высшее образование, и в чем преимущества тех, кто совмещает эти направления?
— Когда я стал работать в школе, то ощутил недостаток в знаниях, необходимых для полноценного педагога. Я понимал, что духовное и светское образование могут дополнять друг друга. Это было полезно для расширения кругозора. В школе я почувствовал, что профиль системы духовного образования узок. Я поступил на исторический факультет Тверского государственного университета и, не отрываясь от работы в школе, экстерном окончил дневное отделение со степенью магистра истории.
Много приходилось читать, бывать в архивах. Тема диссертации была мне интересна. В основе работы лежали архивные материалы. Мне было интересно проследить процессы изменения отношений власти и Церкви в 1917 году на территории Тверской губернии.
Моя защита была особо отмечена. Мой научный руководитель, заведующая кафедрой Отечественной истории, доктор исторических наук М. М. Червякова говорила, что работа уже тянет на кандидатскую, но не было времени заняться доработкой. Может, когда-нибудь я этим и займусь.
Светское образование не только расширило мой кругозор, но и дало возможность сквозь призму духовного образования смотреть на науку. Полезно современному священству иметь и духовное, и светское образование. На современном этапе оно дает возможность вхождения в школу. Очень правильное решение священноначалия Русской Церкви — развивать систему теологического образование в вузах. Это насущно и необходимо.
— Были ли трудности с принятием пострига и сана? Как реагировал ваш близкий круг, родители? Ведь часто для родителей, даже многодетных, иноческий путь детей — большое испытание…
— Я единственный ребенок в семье. Родители уже были готовы к моему решению. Постриг я принял в 26 лет, осознанно. Мама присутствовала на постриге, плакала в стороне. Постригали меня в приходском храме — Князь-Владимирском соборе города Удомли. На постриг пришли многие педагоги города и мои ученики. Все знали мой строгий образ жизни, но надеялись, что вдруг я, все же, стану семейным человеком и откажусь от своего желания быть монахом.
В День семьи, любви и верности
Мама теперь постоянно посещает храм и говорит, что в другом состоянии она меня и не представляет. Видимо, был особый Промысл Божий.
— Какой момент в вашей жизни стал поворотным? Когда вы решили, что ваша стезя — иноческая?
— На четвертом курсе семинарии я уже определился, но нужно было время. Нельзя было нанести травму родителям, настоятелю храма, который имел желание видеть меня своим зятем. Я решил выждать время, которое Господь сам укажет. И оно наступило.
— Вы помните тот день, когда узнали, что будете епископом? Как это было?
— Конечно, помню. Мне было трепетно и боязно. Когда Владыка написал ходатайство на меня, как на кандидата в архиереи, я сразу стал опасаться злобы и зависти, что, к сожалению, присутствует и в нашей духовной среде.
Я был воодушевлен собеседованием с Его Святейшеством, Святейшим Патриархом Кириллом. Патриарх спрашивал меня о видении проблем современной церковной жизни и путях их разрешения. В нем я увидел не только Патриарха, но и мудрого Отца для всей полноты Русской Церкви.
Архиерейская хиротония. Фото: patriarchia.ru
Трепетно было предстать для собеседования перед членами Священного Синода, и радость объяла сердце, когда было объявлено решение о моем избрании на епископское служение. Но я сразу понял, что без искушений ничего не обойдется, так оно и вышло. Зависть и злоба человеческая, к сожалению, еще властвуют в мире.
— Канская и Богучанская епархия появилась недавно, какие специфические проблемы Вам сейчас приходится решать? Какие трудности и какие радости встретили Вас в этом служении?
— Я рад, что местом моего епископского служения была определена Канская и Богучанская епархия. Когда я ехал сюда, то боялся, ведь почему-то считается, что Сибирь — глухое место. Оказалось, все наоборот. Представители светской власти, духовенство, прихожане встретили меня гостеприимно. С отеческой заботой ко мне отнесся митрополит Пантелеимон, который прибыл в Красноярский край на полгода раньше.
Первая рабочая поездка по приходам
Я увидел развитую инфраструктуру края, многочисленные живые деревни и села. Сибиряки — глубоко православный народ, очень открытый, добрый и самоотверженный.
Порадовало и то, что все священники ведут трезвый образ жизни и готовы к активной работе. Территория епархии довольно обширная, строится много храмов, организуются новые приходские общины.
Проблема одна — недостаток священнических кадров. Слава Богу, за восемь месяцев пребывания на кафедре мною совершено пять диаконских и три священнических хиротонии. Буквально недавно, объезжая отдаленные территории епархии, я благословил четыре места под строительство храмов и подписал проекты.
Первая хиротония
Поселения Приангарских районов значительные. Села здесь от 1000 до 4500 человек. На одного священника там приходится несколько таких поселений. Везде есть молитвенные дома, временные храмы. Все это весьма воодушевляет. У Сибири есть будущее.
В епархии на сегодняшний день работают все структурные подразделения. Активно развивается миссионерская, катехизическая, образовательная работа и социальное служение. Следует отметить особую заботу духовенства в отношении окормления многочисленных исправительных учреждений.
— Как строится ваш обычный день? Работаете ли вы утром или, наоборот, по вечерам? Есть и у вас свое правило планирования времени? Расскажите про любимого писателя и любимую музыку?
— Обычно мой день начинается с 6.00 исполнением иноческого правила, чтением Евангелия. Потом я еду в епархию или на богослужение.
Вне зависимости от того, где я совершаю службу, я обязательно стараюсь каждый день бывать в Епархиальном Управлении. Рассматриваю документы, общаюсь с духовенством, прихожанами.
Часто бываю на светских мероприятиях. Мне тяжело понять, что такое отдых, поэтому выходные дни у меня отсутствуют.
В кадетском корпусе
Домой я возвращаюсь обычно к 21 часу, бывает и позже, если нахожусь в командировке. Успеваю просмотреть информационные сайты, прочитать вечернее правило и обязательно кафизмы из Псалтири. Уже перед сном читаю святоотеческую литературу. В настоящее время перечитываю труды святителя Иоанна Златоуста. Не гнушаюсь читать и светскую философию. Из музыки люблю органные произведения Баха, классические произведения Шуберта, Глинки.
— Как вам кажется, архиерей сегодня далек от паствы, от духовенства? Или что-то меняется? Бывает так, что вы исповедуете, например? Вообще — должен архиерей общаться с народом? Ведь на нем лежит множество других послушаний…
— В связи с процессом разукрупнения епархий архиереи стали ближе к священству и пастве. Никто из священников не сидит в очереди на прием к архиерею, не надо ехать далеко для разрешения каких-либо вопросов приходской жизни. Находясь каждый день в епархии, имею возможность пообщаться с любым священником и прихожанином. Исповедовать мне не приходится, а каждодневное общение с людьми дает благодатную почву для духовной заботы о них.
— Было ли так, что Ваша жизнь была в опасности? Как изменил вас этот момент?
— Было и так. Вспоминается один случай, когда через мгновение должно было произойти столкновение на дороге. Пьяный водитель автомобиля метрах в тридцати пересек полосу дороги, по которой ехала моя машина. В ней находились я и настоятель монастыря. Машина пролетела как молния. Остановившись, мы долго не могли прийти в себя и потом молча ехали часа два. Пришли к выводу, что только Господь чудным образом сохранил нам жизнь, ведь в тех обстоятельствах остаться невредимыми казалось невозможным.
Первая Пасха в Канске
— На фестивале православной журналистики «Вера и слово» неоднократно отмечалось, что общество обсуждает надуманные церковные проблемы. Патриарх подчеркнул, что два основных мифа — богатство священников и клерикализация — не поменялись с советских времен. При этом говорилось, что о насущных, реальных церковных проблемах практически никто не говорит, а проблемы стоят остро. Хотелось бы здесь услышать Ваше мнение. Какие проблемы современной церковной жизни Вы считаете наиболее существенными?
— Миф о богатстве Церкви был во все века. Только нецерковное сознание способно постулировать подобные мифы. На мой взгляд, это сознательное стремление некоторых сил озлобить людей в отношении Церкви. К сожалению, мы отчасти пожинаем плоды нашей спокойной двадцатилетней жизни, когда священнослужители не всегда честно обращались с пожертвованиями меценатов и не всегда проявляли всецелую пастырскую заботу о созидании приходских общин — но это были единичные случаи.
Разве можно было говорить о богатстве Церкви в советский период, когда значительные деньги от пожертвований перечислялись в Фонд Мира, а на нужды приходов тратить их запрещалось? Теперь другая ситуация, но мы часто даже неспособны восстановить церковные объекты, которые передаются: просто нет средств. Редко теперь встретишь меценатов. Часто слышишь абсурдное рассуждение, что государство выделяет Церкви большие деньги. Видимо судят о каких-то отдельных проектах, которые освещаются в СМИ.
В отношении клерикализации надо, опять же, увидеть те силы, которые желают представить дело именно так. Мы можем говорить о неравнодушном отношении Церкви к судьбе народа и Отечества. Здесь следует отметить, что во все времена, невзирая на государственный строй России, Церковь была оплотом для русского народа. Мы не должны это забывать. У Церкви есть определенная Миссия — служить благу Отечества и народа. Есть на сегодняшний день те, которым неприятен патриотический голос Церкви. А это весьма настораживает и подвергает сомнению искренность таких сил в любви к России и русскому народу.
Реальная задача Церкви на сегодняшний день — отстоять и проповедовать ценности христианского мировоззрения в условиях всеобщего секуляризма, который ориентирует общество на псевдогуманистические ценности, потворствование греху и соблазну. Происходит обезличивание человека. Гедонизм становится основой бытия человека. Задача Церкви — остановить этот процесс, который разобщает людей и делает их соперниками в борьбе за место под солнцем.
Церковь — мощный идеологический институт, который во все времена имел в своей основе Евангельский принцип отношений между людьми, основанный на человеколюбии и желании послужить во благо общества.
— Недавно митрополит Варсонофий призвал священников быть скромнее и обличил стремление к роскоши. Как вы решаете эту проблему в епархии? Есть ли она? Светские журналисты любят обсуждать дорогие машины, на которых ездит духовенство. Простите за вопрос, каким транспортом пользуетесь Вы?
— Я полностью разделяю мнение митрополита Варсонофия. Задача пастыря — всецело заботиться о созидании приходской общины, а не о своем личном комфорте. Эта проблема больше относится к духовенству центральных епархий. Здесь, в Сибири, духовенство живет намного проще, и у них нет нужды хвалиться роскошными автомобилями.
Сам я езжу на автомобиле «Волга», который мне любезно предоставила Администрация города Канска. В ближайшей перспективе я не собираюсь его сменить. Надо заботиться о нуждах епархии, а не о своем личном благополучии. Я монах, и заботиться о роскошном быте мне ни к чему. Родители так воспитали, главное — общее дело, а не частный интерес. К тому же и священники, видя, что правящий архиерей не заботится о роскоши, стараются в этом подражать. Для меня автомобиль — лишь необходимое средство передвижения. Сам я не сажусь за руль, у меня нет к этому способностей.
В кадетском корпусе. Встреча Благодатного огня
— Много споров сегодня идет о катехизации. Как быть с теми людьми, кто пока не готов к церковной жизни, но крестит детей?
— Чаще всего такой сиюминутный интерес и связан с обычным исполнением треб. Крестить детей надо, но при этом хотя бы элементарно объяснять родителям перед крещением значимость таинства и необходимость участия христианина в церковной жизни. В одночасье эту проблему не решить. Нужно время. Во вверенной мне епархии этот процесс получает новые импульсы. Во всех приходах организованы катехизические курсы, которые не всегда ведут сами священники. Порой хорошо воцерковленные прихожане более доступно общаются с желающими принять крещение и воцерковиться.
— Вы знаете жизнь провинции изнутри. Сегодня часто задают вопрос: как так, у нас в стране 80% православных, строится множество храмов — и при этом самые высокие показатели табакокурения, наркомании, разводов, абортов… Почему так?
— Часто человек сталкивается с проблемой двойных стандартов. Церковь предлагает одно, в миру предлагается другое. Порой человек выбирает нечто среднее, что, по его мнению, сильно не навредит его «принадлежности» Церкви и, в тоже время, не будет выделять его из среды других.
80% — сомнительная цифра. Воцерковленных гораздо меньше. Даже наркоман может заявить о своей принадлежности к Православной Церкви, но это не изменит его образа жизни. Через благодать человеку дается правильное разумение добра и зла, а благодать может ощутить только воцерковленный человек.
— Сегодня мы видим, как иногда люди отходят от активной церковной жизни — еще недавно причащались каждое воскресенье, а теперь — в лучшем случае раз в месяц ходят в храм, перестают молиться. Почему так?
— Порой человек не готов воспринять всю полноту церковной жизни такой, какая она есть. В Церкви тоже есть человеческий фактор, но не каждый это понимает. Люди часто излишне идеализируют свое представление о церковном быте. Сталкиваясь с какими-либо искушениями, они начинают разочаровываться в своих воззрениях. Чаще всего это бывает из-за завышенных требований к Церкви и ее иерархам.
— Затронули ли вашу епархию антиклерикальные московские новости 2012 года? Что думаете по итогам? Как обстоит дело с освещением событий церковной жизни в вашей епархии? Какие задачи ставите Вы перед сайтом и журналистами?
— Антиклерикальных настроений здесь особо не проявилось. Были отдельные суждения о выступлении девушек-феминисток, осудительные. Даже молодежь отнеслась крайне критично к этому кощунству. В Сибири сохранился русский менталитет, здесь умеют различать добро и зло.
Встреча с пресс-службой Красноярской епархии
Светские СМИ Сибири готовы всецело освещать церковные события. Наша епархия активно сотрудничает с местным телевидением, редакциями газет. Я сам веду программу «Беседы с архипастырем» на местном телевидении. Есть хороший епархиальный интернет-ресурс, который получил одобрение Синодального информационного отдела. При многих приходах Канской епархии есть свои интернет-страницы, издаются приходские газеты. Основная задача епархиальных СМИ — всецело освещать события жизни приходов и Епархии.
Первое богослужение на епископской кафедре
— Немного личных вопросов. В чем Ваша самая большая радость?
— В том, что моя жизнь всецело проходит в лоне Церкви.
— Что главное, чему Вы научились от родителей?
— Жить во благо людей.
— Кем вы мечтали стать в детстве?
— Учителем.
— К какой книге или автору вы возвращаетесь чаще всего?
— «Лествица» Иоанна Лествичника.
— О чем бы вы хотели рассказать — донести всем людям?
— О преодолении разочарования в церковной жизни.
— Что вас сегодня больше всего беспокоит, о чем больше всего волнуетесь?
— Беспокоит охлаждение общества к Церкви.
— Может ли что-то Вас рассердить? И что? И как бороться с раздражением?
— Только небрежное отношение священнослужителей к своим пастырским обязанностям.
— В какой момент вы чувствовали, что опускаются руки, и нет сил бороться дальше? И как вышли из такого состояния?
— Когда столкнулся с клеветой и человеческой завистью. Только Бог может помочь. Положиться всецело на волю Божию, молиться и не озлобляться — единственное средство.
— Как вы боролись с теплохладностью и окамененным нечувствием, как возгревать в себе веру, когда все становится скучным и обыденным?
— Церковная жизнь не может быть скучной и обыденной. Хорошее средство при таких состояниях души — чтение Псалтири.
— В чем главная проблема священников сегодня, и на что вы более всего обращаете внимание пастырей?
— Главные проблемы — поиск выгоды, частое непонимание задач пастырского служения, мышление требоисполнителя, недостаток духовного образования, нежелание заниматься самообразованием, узость кругозора.
— А для мирян — в чем главная проблема?
— Чрезмерная требовательность к Церкви и желание видеть церковную жизнь только в своем ракурсе.
— А главная сила современного христианина — в чем она?
— В миссии.
Редакция портала Правмир сердечно благодарит информационно-аналитический отдел Канской и Богучанской епархии в лице Сусанны Ермолаевой за помощь в подготовке материала.
Читайте также:
Епископ Южно-Сахалинский и Курильский Тихон: Мой номер телефона известен всем
Епископ Благовещенский и Тындинский Лукиан: Главная сила — только в вере
Архиепископ Александр (Драбинко): Оптимист-администратор