7 октября 2014 года Архиерейский Синод РПЦЗ назначил епископа Мэйфильдского Георгия, викария Восточно-Американской епархии, викарием Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви митрополита Илариона по управлению Австралийско-Новозеландской епархией с титулом “епископ Канберрский”. Отъезд епископа Георгия из США в Австралийскую епархию планируется на послепасхальный период 2015 года.
— Ваше Преосвященство, расскажите о своем детстве, о семье, о том, как вы пришли к Православной вере.
— Родился я в городе Беллвилл, штат Иллинойс в римо-католической семье, мои родители — Фрэнсис и Клэр – были благочестивыми, смиренными людьми, мы регулярно ходили в церковь. Моя тетя — католическая монахиня, а старший брат стал католическим священником.
Учился я в римо-католической школе, а потом в университете Южного Иллинойса. По окончании университета в какой-то момент я понял, что в католической церкви что-то не так, перестал ходить в католический храм и стал искать истину. Читал книги по буддизму, изучал другие восточные религии. В 1974 году я переехал в Калифорнию, в город Сан-Хосе, и там встретил одного грека, от которого и узнал о Православной Церкви и начал ходить в храм. Познакомился с Православной Церковью, с житиями святых, и только тогда понял, что нашел истинную веру. Крестился я в греческом храме в городе Модесто в 1974 году и наречен был Макарием, в честь святого Макария Великого, а потом стал ходить в ближайшую церковь святителя Николая в Сан-Хосе. Это был большой приход с замечательными людьми, большую часть служб совершали на греческом языке и потому я следил за богослужением по английскому молитвослову. Потом ходил в греческий собор в Сан-Франциско, а также в русский храм. В январе 1975 года я посетил Гору Афон, был очарован и решил стать монахом. В том же году я впервые побывал в Платине, где встретился с отцом Серафимом (Роузом) и отцом Германом (Подмошенским). Они и предложили мне поступить в семинарию.
Отцы Серафим и Герман тогда еще не были священниками. Посещение обители оставило в моем сердце неизгладимое впечатление и дало мне ни с чем не сравнимый на тот момент опыт. Каждый день я исповедовался, открывал свое сердце, утром и вечером вместе с братией ходил в трапезную.
7 января 1976 года я был принят в послушники монастыря архиепископом Аверкием (Таушевым), который был также и ректором семинарии. В то время в семинарии учились 12 новообращенных американцев. День начинался с занятий, после обеда – послушания. В мои многочисленные послушания входила уборка, приготовление пищи, работа на полях на тракторе, копание могил на кладбище.
Следующим летом я поехал в Платину на все лето. К тому времени отец Серафим и отец Герман уже были священниками. Помогал им печатать книги, работал на других послушаниях. Разница с Джорданвиллем была большая: службы в Платине совершались по-английски, я все понимал и богослужения трогали мое сердце.
Ближе по духу мне был отец Серафим — очень смиренный и, в то же время, очень яркий, он замечательно проповедовал. Отец Герман был совсем другим – более динамичным, разговорчивым.
— На Ваш взгляд, можно отца Серафима назвать святым нашего времени?
— Думаю, что да, но будет ли он прославлен Церковью – это вопрос. Лично на меня он произвел большое впечатление, он был именно иным: вел строгую, аскетичную жизнь. В таких условиях, как он жил, я бы, честно говоря, жить не смог. Платина – это очень отдаленное место. В первый раз, когда я туда приехал, братия рыла свой колодец, а до этого они ходили на речку и там ручным насосом качали воду в емкости и носили ее в монастырь. Это была единственная вода, которую они имели. Отопления в келиях не было. В то время в монастыре жили 6-7 человек. После того, как отец Серафим умер, большинство братии разошлись, и сейчас в обители подвизаются совсем другие люди.
— Как дальше складывалась Ваша жизнь в Троицком монастыре?
— В пяток первой седмицы Великого Поста 1979 года я стал рясофорным монахом, а спустя год, в тот же день был пострижен в малую схиму с именем Митрофан в честь святителя Митрофана Воронежского.
— Владыка, а о ком из монахов монастыря Вы вспоминаете особо?
— Особо помню архимандрита Владимира (Сухобока), который работал в канцелярии и был для молодых семинаристов настоящим дедушкой: много помогал, давал деньги на еду и одежду. Всегда улыбался и светился счастьем при каждой нашей встрече. Его до сих пор все вспоминают с теплотой.
Как нашего отца всегда вспоминаю о владыке Лавре. Духовным отцом семинаристов был отец Иоанникий — американец, перешедший в Православие, и прекрасно говоривший по-русски. В печатне трудился отец Игнатий, регентом был отец Гурий, который и преподавал в семинарии, и делал надгробные памятники. Могилы на монастырском кладбище копал знаменитый отец Иов, который также работал на полях на тракторе. Мастером на все руки был приснопамятный отец Флор. Духовник архимандрит Киприан (Пыжов) расписывал храмы и писал иконы, архимандрит Антоний (Ямщиков) работал в типографии и также был духовником, в том числе и многочисленных мирян, которые приезжали к нему со всех концов страны.
— Какие качества, какой духовный опыт Вы переняли у них?
— Я помню, что все они – старые монахи — всегда светились любовью, и с ними рядом я чувствовал, как будто нахожусь рядом со своим дедушкой. Они готовы были всегда помочь нам во всем, в чем мы нуждались. Не критиковали, а готовы были направить молодых монахов и нас, семинаристов. Мы были как одна большая семья.
— То есть, получив такой духовный опыт, Вам уже не сложно узнать человека духовного?
— Духовный человек и истинный духовный отец определяются по той любви, которую они к нам проявляют; пониманием того, в чем человек действительно нуждается и готовностью именно в этом помочь. Вот это и значит – оказать любовь. А также с любовью направлять, следить с любовью за успехами ближнего.
— Ваша вторая поездка на Афон состоялась в 1981 году, уже по окончании семинарии.
— Я попросил благословения владыки Лавра и поехал на Святую Гору. Сначала жил в русском скиту пророка Илии, который тогда находился в юрисдикции Русской Зарубежной Церкви. Это был скит с очень строгой монашеской жизнью. Там я прожил несколько месяцев, а потом старец Никодим, который жил в Карулье, посоветовал мне келию, где жили четыре монаха из Зарубежной Церкви. У нас был ежедневный круг богослужений. Один из наших монахов, отец Феодор, был рукоположен в священный сан епископом Марком (Арндтом). В нашей келлии все монахи говорили по-английски. Греки часто посылали к нам англоязычных паломников — американцев. Поэтому даже там, в лесах, на отдаленном полуострове, мы слышали истории о Православии в разных частях света. Вокруг нас была группа келий и на большие праздники мы ходили друг к другу на богослужения. До этого я почти не общался с православными, особенно монашествующими, из других юрисдикций, и мне было очень интересно познакомиться с греческим стилем богослужения и монашеской жизни. На Афоне я был пострижен в великую схиму иеромонахом Хризостомом из монастыря Кутлумуш и получил имя Георгий в честь великомученика Георгия Победоносца.
Святая Гора – страна монашествующих, подвижников. В то время там не было электричества. В некоторых монастырях монахи использовали генератор, что давало им возможность на несколько часов включать свет. Но там, где жили мы, электричества не было совсем, и мы пользовались свечами, керосиновыми лампами, а для обогрева — печками, которые топили дровами. Но в первые месяцы, когда я приехал, не было и печек, поэтому мы спали в одежде и в сапогах. За покупками ходили в Карею – столицу Святой Горы.
— Жизнь на Афоне была строже, чем в Платине?
— Это была другая жизнь. Жизнь в разных монастырях на Святой Горе устроена в каждом по-своему. Это касается и богослужений, и других сторон иноческой жизни.
— Была ли связь вашей келлии с русским Свято-Пантелеимоновым монастырем?
— Да, хотя общались мы не много. Тогда там было около сорока монахов, сейчас в обители — 80. В то время там подвизался старец Илий, а когда государство в СССР вернуло Церкви Оптину пустынь, он уехал восстановливать обитель. В 1980-е годы для нас это была радостная весть.
— Встречали ли Вы на Афоне святых нашего времени?
— Недалеко от нас жил старец Паисий, по прозванию Святогорец, недавно канонизированный Греческой Церковью. Иногда мы его видели. Наша келлия и скит, где жил старец, входили в один монастырь — Кутлумуш. Весь полуостров там разделен на зоны, и каждая часть Святой Горы принадлежит тому или иному монастырю. По большим праздникам мы ходили в монастырь и видели старца, а начальник нашей келлии, отец Феодор, ходил к нему за духовным советом.
— В 1986 году вы вернулись в Джорданвилль. Монастырь изменился за эти годы?
— Монастырь остался тем же, но люди там были уже другие — новые монахи, новые семинаристы. Несколько старых монахов отошли ко Господу. Моим послушанием в обители стала типография, где я трудился с 1986 по 2008 год, до того времени, как стал епископом.
Уже в те годы я помогал Крестовоздвиженскому монастырю в Сент-Луисе, который позже обосновался в Западной Вирджинии и в 2009 году был преобразован из подворья Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле в самостоятельный, и куда позже благословил меня переехать митрополит Иларион. Сейчас я уезжаю и настоятелем обители станет игумен Серафим (Вопел).
— Владыка, епископское служение для вас — это послушание?
— Да, именно послушание. Я получал удовлетворение от работы в типографии, редактуры журнала “Orthodox Life”, от послушания эконома Троицкого монастыря, настоятельства в Крестовоздвиженском монастыре и никогда не помышлял о том, чтобы стать епископом. В то время у меня не было интернета, и о своем назначении я узнал только когда стал получать поздравления от близких.
— Как Вы видите свои основные обязанности епископа?
— Прежде всего, направлять людей, в том числе и мирян, в Царство Небесное, стараться помогать каждому на пути ко спасению и поддерживать на этом пути.
— Лучшая поддержка на пути ко спасению – свой собственный пример?
— И пример тоже, но иногда требуется и скорректировать этот путь: с кем-то общаться строже, к кому-то проявлять больше любви; помогать людям менять их стиль жизни, каяться и думать о своем спасении. Всю свою жизнь я был занят на разных послушаниях, и меня, особенно на первых порах моего нового назначения, удивляло, что я должен принимать честь от духовенства, от верующих, что кто-то из-за присутствия епископа мог испытывать страх. Так что епископская жизнь стала для меня открытием, и мне пришлось приспосабливаться к этой жизни. Я учился быть епископом, общаться с людьми уже на другом уровне, и с каждым днем узнавал, как много работы мне, как епископу, предстоит.
— Владыка, когда Вы впервые посетили Австралию?
— Два года назад я поехал в Австралию на два месяца.
— Жизнь православных в Австралии отличается от жизни в Америке, где Вы родились и прожили большую часть жизни?
— Как правило, православных общин в каждом городе Австралии несколько, и люди ходят в разные храмы. Я заметил, что когда приезжал служить в разные приходы, то видел там одни и те же лица: прихожане одного храма приходят в другой, очень внимательны друг к другу, помогают готовить трапезу. Это очень хорошо, что верующие помогают друг другу, а не замыкаются только на своем приходе. В Америке я такого как-то не замечаю…
Многие священники, которых я встретил в Австралии, знакомы мне еще по семинарии, с некоторыми я работал в типографии и был очень рад их снова увидеть, познакомиться с их семьями, детьми.
Конечно, я буду скучать о нашем Крестовоздвиженском монастыре, потому что для меня жизнь в монастыре – это часть моей жизни, и мне будет трудно без ежедневных богослужений. Мне трудно расставаться с монахами, с семьями прихожан, с которыми я стал особенно близок в последние годы. Надеюсь, мы не перестанем общаться, и раз в год у меня будет возможность приезжать сюда.
— Владыка, Вы едете в Австралию после Пасхи. Как бы Вы хотели духовно поддержать верующих в дни Великого поста?
— Я поминаю священников за Литургией и так поддерживаю молитвенную связь с каждым. Постоянно помню о священниках и прихожанах и думаю, что еще может быть сделано для поддержания и укрепления Православия в Австралии. И, конечно, прежде всего я воспринимаю мое назначение в Австралию как послушание, и воспринимаю его с радостью.
Монах Георгий на Горе Афон
О. Георгий с архим. Антонием (Ямщиковым) в типографии Св.Троицкого монастыря
О. Георгий с митр. Лавром
Начало Крестовоздвиженского монастыря: архим. Георгий (справа), в центре – иером. Александр (Фризел), слева – игум. Серафим (Вопел)
Иподиакон Макарий с митр. Филаретом (Вознесенским)
Вл. Георгий в Преображенском монастыре в Бомбале (Австралия)
Вл. Георгий в Крестовоздвиженском монастыре
