Май 2020 года. Утро, еще темно. Идрис встает, читает намаз и завтракает — надо успеть до восхода солнца: у мусульман сейчас пост и есть и пить можно только в темное время суток. Впереди — еще один день дома.
За окном – весна. Идрис ее не видит. Но мир открывается нам не только визуально, но и через общение с другими людьми, через впечатления и возможность реализовать себя. За 25 лет слепоты он точно это узнал и готов спорить с теми, кто считает незрячих особенными.
Сколько всего было за эти 25 лет! Поездки, множество новых встреч, смена работы. К сожалению, за эти годы умерли родители.
Идрис настолько хорошо освоил русский шрифт Брайля, что теперь преподает его другим — учит читать и писать незрячих в учебно-реабилитационном центре при исламском благотворительном фонде. Фонд занимается реабилитацией и обучением инвалидов вне зависимости от вероисповедания. Кроме того, Идрис заведует кабинетом аппаратного массажа при центре.
Идрис Хаертдинов на работе. Фото: KZN.RU
— Моя работа — это всегда новые встречи. Занятия проходят курсами — люди учатся, знакомятся, ходят в театр. Незрячие и инвалиды-колясочники к нам приезжают со всей России, от Калининграда до Владивостока. Ты всегда что-то новое узнаешь и получаешь заряд эмоций. Помню, как женщина-колясочница, лет сорока, со слезами на глазах говорила, что впервые в жизни попала в театр. А другая, после поездки в дельфинарий, призналась, что увидеть дельфинов было ее мечтой.
Но сейчас наступило время самоизоляции, мир сузился до размеров квартиры, все прогулки — до ближайшего магазина.
— Наш фонд продолжил работать и во время карантина — готовит раз в день горячие обеды для инвалидов, пожилых, многодетных, нуждающихся. Причем независимо от вероисповедания, на это никто не смотрит, главное — помочь. Но я, как и другие незрячие, в этом уже не участвовал. Заезды групп были отменены. С коллегами общаюсь только кратко и на расстоянии — когда они мне привозят что-то домой, какие-то продукты, например.
Идрис деловые костюмы не любит, есть один, дежурный, с белой рубашкой, — для торжественных случаев на работе. В жизни он носит обычную одежду — брюки, футболки, свитера.
— Обычно покупаю вместе с друзьями и стараюсь в одной гамме, чтобы не бояться выйти из дома в несочетаемом. А сейчас с радостью бы надел и костюм, поскольку он ассоциируется с работой, но пока — только футболка и спортивные брюки, — объясняет Идрис.
На работе
Он говорит, что ему остро не хватает общения. Раньше, если становилось грустно, можно было пойти с другом в кафе, попить кофе. Пообщаться теперь можно только по телефону. Конечно, кофе можно попить дома, разве сложно — смолоть, засыпать в кофеварку? Идрис с этим справится. Но как пить кофе одному, без друзей…
Дайверы плавали с закрытыми глазами
Именно из-за новых встреч Идрис любит и путешествия — по России и миру.
— Да, на море я не вижу всех красот, которыми восхищаются другие, но как же я люблю это ощущение воды. А воздух в горах — это же что-то совершенно невероятное! Хорошо, что зимой, в декабре, я успел съездить отдохнуть в Объединенные Арабские Эмираты, а вот поездка в Саудовскую Аравию, запланированная на март, не состоялась. Но это должен был быть не отдых, а именно паломническая поездка по святым для мусульманина местам, малый хадж. Помню, как я впервые приехал в Мекку в 2015 году, побывал в мечети аль-Харам.
Идрису всегда интересно было пробовать что-то новое, то, что считается для незрячих недостижимым. Дважды он ездил за рулем машины. Сначала на учебной площадке, а потом, еще раз, на закрытой и безлюдной территории. Рядом сидел товарищ, так что ситуация была под его контролем. Все прошло отлично.
А еще он давно хотел погрузиться под воду — и это получилось.
Идрис любит отдыхать на море
— Познакомился с президентом клуба подводников, рассказал о своей мечте, и мы решили попробовать. Сначала тренировались в бассейне — погружались всего на два метра, а потом уже на глубину 12 метров на Голубом озере, где температура воды — от 4 до 6 градусов круглый год. Так как я полный, на меня повесили ремень с грузом, и этот ремень с меня спадал раза два или три, так что погрузиться удалось не сразу. Потом мне груз положили в карманы, и я, наконец, погрузился. Почувствовал сильное давление, но, в общем, было здорово. Я даже, с разрешения инструктора, немного покувыркался под водой.
Инструкторы, которые со мной погружались, рассказали, что плыли с закрытыми глазами, чтобы понять мои ощущения. Искал потом в интернете, погружался ли кто-то незрячий до меня, и не нашел, — заключает Идрис.
Пост на карантине
Сейчас — никакого экстрима. Но есть чем проверить волю. С 23 апреля у мусульман начался пост, он продлится до 24 мая. Есть можно только в темное время суток — после заката солнца и до восхода. Получается один-два раза в сутки. Идрис опасался, что пост в таких условиях будет даваться тяжелее.
— Но все проходит нормально, большого различия я не заметил. Сходишь в магазин, если захочешь вкусненького. Купишь, уберешь в холодильник. А когда время наступит, можно взять и съесть, — говорит он.
Из-за уразы Идрис ложится спать часа в три ночи — пока поест, пока прочтет все необходимые молитвы.
— Пятикратный намаз в сутки помогает как-то сохранять ритм жизни, стимулирует и успокаивает. Иначе, без обычного ритма — работа, общение с друзьями и так далее — дни просто бы расползались, как одно большое пятно. Я жду следующего намаза — отключаюсь от бесполезных мыслей. К сожалению, сосредоточиться на молитве удается не всегда. А еще я решил: раз у меня сейчас появилось много свободного времени, буду учить суры из Корана.
Чтобы скоротать время, Идрис слушает аудиокниги (сейчас это фантастика), смотрит фильмы и видеоролики. Незрячие настаивают именно на этом глаголе, поскольку фильмы — именно смотрят.
Приехал в командировку и ослеп
Проблемы со зрением начались у Идриса с детства. Еще в детском саду он носил очки. Но себя не берег. Пока учился в техникуме, подрабатывал на стройке и поднимал тяжести — цемент, кирпичи, раствор. Писал диплом и давал нагрузку на глаза, много читал. Еще и постоянно отжимался.
Но одно дело — плохо видеть и ходить в очках, другое — не видеть ничего. Совсем.
Май 1995 года. Идрису 21, он работает снабженцем и ездит по командировкам. Приехал в город Дзержинск под Нижним Новгородом и утром должен был отправиться на завод. Но открыв глаза, он почувствовал, что с ними что-то не так. Боль, все вокруг — словно в сильном густом тумане. На пути к заводу он понял, что ничего не видит.
— Я сказал: «Извините, я приехал к вам в командировку, но, кажется, ослеп».
Меня проводили в медпункт, потом в гостиницу, где я дожидался приезда родителей, — рассказывает Идрис.
Тогда он думал только об одном: сейчас они поедут в Москву, там сделают операцию, и все будет как прежде.
Операция ничего не изменила. Дома семья Идриса училась жить по-новому. Вещи лежат на своих местах, двери в комнаты — открыты. Сколько раз Идрис врезался в дверь, которую сам же забыл открыть.
Огромный прежде мир стал казаться маленьким, уже нельзя было, как раньше, поехать на работу, пойти к друзьям. Даже телевизор не посмотреть.
— Меня накрыло, когда друг обещал прийти и пропал на целую неделю, — вспоминает Идрис. — Это потом я узнал, что его срочно вызвали в командировку. А тогда мне казалось, что все — я никому не нужен, все бессмысленно, жизнь кончилась.
Друг вернулся из командировки, к Идрису стала приезжать преподавательница из местного общества слепых — она учила жить в новой реальности, пользоваться привычными бытовыми предметами, не видя их, обучала читать и писать по Брайлю. Тогда же в квартире установили телефон (мобильных еще не было).
— Мне не хватало общения, и я его компенсировал. Только сейчас, наверное, я понял, насколько замучил председателя региональной организации ВОС (Всероссийского общества слепых), который дал мне свой домашний телефон. Я ему звонил постоянно, попадал на время, когда он спит, когда обедает. А ведь таких, как я, у него было много…
Идрис решил поступить на юрфак. И научился сам выходить за пределы квартиры. Начал с собственного двора, а потом все больше расширял радиус своего передвижения.
Первое время в университет Идриса возили родители, а потом он освоил дорогу сам.
— Ладно в университет, но на свидание к девушке ты же не пойдешь с мамой или папой. Так что выхода у меня не было, начал передвигаться. Оказалось, что тот путь, который мне казался кратким, когда я видел, совсем неудобен для незрячего — машины, ямы. А вот если в обход, совсем другое дело. Хотя и спотыкался, и падал, и в открытый люк одной ногой попадал. Как-то бежал на экзамен и не знал, что перед остановкой автобуса вырыли яму. Благополучно свалился в нее, вылез, пошел домой переодеваться и — второй забег, уже с обходом ямы, — рассказывает он.
Когда Идрис впервые вошел в свою группу, то представился и сказал: «Ребята, когда подходите здороваться, всякий раз называйте имя, потому что я вас по голосам пока не помню».
Сейчас некоторые одногруппники по привычке говорят: «Привет, я…» (и называют свое имя), хотя Идрис узнает их по первому звуку голоса.
— Именно в университете я понял, что мое заточение слепотой — на самом деле никакое не заточение, а просто условия жизни, — говорит Идрис.
— Я продолжал жить, общаться с друзьями, учиться. Ну и что, если я лекции записываю не от руки, а на огромный магнитофон «Легенда» или позднее — на диктофон? Я могу пойти, куда захочу. Ну а то, что не вижу — просто в жизни сместились акценты.
Когда ты встречаешься с девушкой, тебе уже не важно, какое у нее лицо, тебе важен ее характер, ты любуешься, как она смеется, — объясняет он. — Когда мне говорили: у тебя такая девушка красивая, я соглашался, но понимал, что мы с говорящим имеем в виду разные вещи.
«Ношу маску, но отказался от перчаток»
Иногда Идрис выходит в ближайший магазин, где надевает маску. В ней сложнее дышать, блокируется еще один из органов чувств. Но проблемы в этом он не видит. А вот перчатки в магазин он не надевает:
— Да, зимой мы ходим в перчатках, но не в помещении. А так с ними сложно будет выбрать покупки, положить их в пакет — ты же ничего из-за них не ощущаешь. Лучше я обработаю и помою лишний раз руки, зато буду понимать, что я и как в них беру, — говорит он.
Идрис не любит домашних дел, но старается их не откладывать надолго.
— Я понимаю, что кроме меня никто не протрет пыль, не вымоет полы, не закинет вещи в стиральную машину. Так что иду и делаю. Я бы не сказал, что у меня идеально чисто, но стараюсь поддерживать порядок.
Недавно он купил себе беговую дорожку, чтобы поддерживать форму. Он тренируется ежедневно.
— Вроде бы я весь день занят, но, пусть и редко, накатывает скука. Хочется в прежнюю жизнь, и книга не идет, и YouTube не хочется смотреть. Тогда просто ложусь и засыпаю на полчаса. Это продуктивнее саможаления.
Сейчас в Татарстане поэтапно смягчают режим самоизоляции. Идрис надеется, что запланированные на июль смены состоятся, люди приедут к нему учиться. Интересно, какая группа будет в этот раз? Он надеется, что осенью откроют границы и можно будет поехать на море. Еще в планах сплав на байдарках.
Пока вместо живого общения остаются телефонные разговоры. Он всегда рад помочь своим друзьям, поэтому телефон не умолкает.
— Слушай, если еще есть вопросы, перезвони позднее, — говорит он мне. — Сейчас знакомый должен позвонить за советом. Я же юрист по образованию. Правда, уже пять лет не практикую и не всегда могу помочь. Но дать общую информацию и посоветовать, куда обращаться дальше, готов всегда.