Доктор Виген Гуроян
Виген Гуроян, православный богослов, профессор нескольких университетов США, исследователь христианской этики.
В последние десятилетия в США велась крайне интенсивная кампания, целью которой был пересмотр «устаревшего» юридического определения брака и введение в это определение того, что отныне в брак могут вступать и люди одного пола.
Необходимость принятия такого решения аргументировалась в первую очередь тем, что нужно соблюдать гражданские права и свободы, и 26 июня 2015 года это решение было вынесено.
В соотношении 5 судей «за» и 4 – «против» в деле «Обергефелл против Ходжеса» (в ходе которого Верховный Суд постановил, что равенство брака является фундаментальным правом гражданина, гарантированным Конституцией США) было решено, что брак – конституционное право для всех граждан и что отныне согласно закону запрещать однополые браки – антиконституционно. Вынесенное 26 июня 2015 года решение гласит, что все штаты обязаны выдавать брачные свидетельства всем однополым парам.
Решение Верховного Суда – плод губительного, разрушительного, ведущего к краху юридического и нормоустановительного номинализма, который выводит смысл понятия «брак» за пределы прежних наших культурных и религиозных установок и норм.
Такой номинализм заключает в себе чуждое явление – для православия чуждое, конечно, – а именно то, что любовь и физическое влечение, которые двое людей испытывают друг к другу, приравниваются к браку, даже если люди эти – одного пола.
Несколько десятилетий назад Роберт Белла в своей книге «Склонности сердца» (1985) описал современную иерархию ценностей, сторонниками которой является все большее количество современных людей – теперь, как видим, и Верховный Суд тоже.
Белла назвал эту иерархию ценностей «экспрессивным индивидуализмом».
«Экспрессивный индивидуализм, – писал он, – опирается на то, что у каждого человека есть уникальное эмоциональное ядро, которому должно быть позволено открыться и быть выраженным для того, чтобы подлинная и способная к самореализации личность смогла понять себя».
Белла также подчеркивал: «Мы все больше и больше ценим святость отдельной личности, но наша способность представлять себе социальную ткань, соединяющую отдельных людей между собой, теряется… Святость личности не уравновешивается ощущением целого или заботой об общем благе».
Именно такая точка зрения и послужила главным аргументом в деле о легализации однополых браков – правда, приводились еще и юридические доводы, и ссылки на Конституцию, но это так, для красоты.
Судья Энтони Кеннеди в тексте официального вердикта неоднократно апеллировал к «чувству собственного достоинства» каждого человека – аж девять раз это словосочетание было им повторено. По Кеннеди, «чувство собственного достоинства» приобретает четко выраженное значение атеистического и «автоматически хорошего» экспрессивного индивидуализма.
«Чувство собственного достоинства», по словам Кеннеди, следует расшифровывать так: самовыражение и реализация страстей каждого – это одна из основных ценностей и целей, которым должен служить закон.
Как справедливо заметил в своем особом мнении судья Кларенс Томас, трактуемое таким образом «достоинство» — это вовсе не то «чувство собственного достоинства», о котором говорится в христианстве, достоинство, которое основано не на «страстях человеческих», а на том, что Господь, сотворяя человека, наделил каждого «образом Божьим». И все люди сотворены по образу Божьему, и каждая человеческая личность есть образ совершенного человеческого бытия, осуществленного во Христе.
«Большинство в этом суде, по сути, отвергло зафиксированный нашей Декларацией независимости тезис о том, что граждане обладают человеческим достоинством с рождения, и сочло, что достоинством их наделяет правительство», — заявил также судья Томас.
Кроме того, судья Кеннеди говорит о браке как о «союзе» двух человек, однако он вовсе не объясняет нам, каким образом эти двое после брака «становятся чем-то бОльшим, чем они были до того». Он просто утверждает, что вот так оно и есть. Он не высказывает мнения – мол, такой союз глубже, чем мимолетные чувства или страсти, сводящие людей вместе. Кеннеди, в соответствии с логикой «экспрессивного индивидуализма», не видит существенной разницы между связью двух людей одного пола и священным союзом двух людей противоположного пола, поддерживаемого традиционной юриспруденцией и христианской верой.
Трудно как-то иначе толковать решение Верховного Суда, кроме как то, что это отказ от тысячелетней человеческой и Божественной мудрости в понимании природы и смысла брака.
До этого в нашей культуре брак, формообразующим принципом которого была христианская религия, понимался только как союз между одним мужчиной и одной женщиной. До наших дней такое понимание брака отражалось и в этических нормах общества, и в нормах гражданского права.
Сейчас же это понимание брака, смысл его взорван, аннулирован законом. Все это обязывает Церковь говорить о богословском понимании брака гораздо четче, чем когда-либо. Четче говорить о том, что Церковь подразумевает, говоря о браке, и почему «партнерство» — и это самое подходящее в этом случае слово, не «брак» и не «союз» — любого рода между людьми одного пола никак не может быть «браком».
Мы должны понимать, что при новом порядке убеждения православных христиан о браке будут осуждаемы многими (и это осуждение отныне поддерживается законом) как одиозный пережиток и тотем замшелой религии. И это тоже требует серьезного самоанализа – как нам теперь жить в этом обществе, нам, православным христианам?
На мой взгляд, судья Сэмюэль Алито мыслил совершенно здраво и нисколько не паникерски, когда высказал свое особое мнение: «Это решение будет иметь и еще одно важное последствие. Оно будет использоваться для того, чтобы унижать американцев, которые не хотят принимать «новое православие». Их нонконформизм в этом случае будет приравниваться к отрицанию равных прав для афроамериканцев и женщин».
Фото: АР
История и наше понимание брака
Экскурс в историю может помочь нам понять, где мы находимся сейчас. В языческом Риме, в первые века христианской эры, брак был одной из нескольких приемлемых форм сожительства и семейной жизни. Вступать в него могли только свободные граждане. Если два таких человека, мужчина и женщина, жили вместе по взаимному согласию и признавали роли и ответственность мужа и жены, то такой брак считался законным.
Римским правом было предусмотрено, что брак – это не про «половые отношения», это про «свободное согласие двух человек вступать в них». То есть брак возникал там, где было намерение вести совместное домашнее хозяйство, и законного оформления не требовал. Хотя оно было доступно и давало женатой паре некоторые преимущества – например, передавать детям родовое имя и наследовать имущество отца его потомками, рожденными в браке. В той или иной степени, ранняя Церковь нашла способ благословлять гражданские браки по римскому закону.
Теперь же, после того, как Верховный Суд изменил определение брака и включил в него и однополые союзы, Церковь не должна признавать и освящать гражданские браки.
Решение Верховного Суда не полностью порывает с прошлым. Верховный Суд предложил понимание брака как договора, и этот взгляд на брак разделяют и многие церкви, в которых брак основан на согласии и договоре. Так принято, например, в Римско-католической Церкви.
В той или иной степени в католической и протестантской традициях согласие было главным элементом брака, а его материальным отображением был договор. Римско-католическая Церковь в конце концов определила брак как Таинство, но принцип согласия и договора оставались как минимум важными элементами их теологической теории брака.
Эти два понятия отражали убеждение католиков, что жених и невеста должны вместе вести дела в браке, а также в том, что отрицается возможность развода (за неимением места я не могу сейчас детальнее описать римско-католическую теологию брака, особенно учитывая недавний акцент на «Таинстве брака», сделанный некоторыми авторами, включая Иоанна Павла II, который более сопоставим с православной теологией).
В православной традиции согласие не является столь важным аспектом в дефиниции брака. Епископ или священник, представляющие Церковь, благословляют и венчают жениха и невесту, и пара посредством этого присоединяется как муж и жена к Христу и Церкви.
Любовный брачный союз, а не «согласие и договор» понимается как самое сердце, самая суть брака. Брак – это Таинство любви, но вовсе не каждого «вида» любви. Такой любовный союз основывается и утверждается по воле Божией. Он создал человечество, состоящее из мужчин и женщин, и через их любовь друг к другу и плотский союз мужчина и женщина могут стать «единой плотью».
Согласие и договор, в сущности, в большей степени относятся к помолвке (хотя обряд православного бракосочетания содержит понятие согласия по внутреннему смыслу обряда, оно подразумевается).
Фото: aoiusa.org
Логика согласия связана с «экспрессивным индивидуализмом»
Многие американцы, даже будучи православными христианами, довольно легко принимают то, что согласие пары укрепляет брак. На практике это означает, что воля и желание пары дают браку жизнь, а когда они исчезают, когда нет больше желания жить вместе – этого вполне достаточно, чтобы расторгнуть брак. Так сегодня выглядит светский брак в свете законодательства.
Дело в том, что принцип согласия остается фиксированной культурной нормой. Современные люди забыли священный смысл и заветную глубину брака, и в то же время они приняли этос «экспрессивного индивидуализма».
Принцип согласия и богопротивное понимание любви как личного плотского желания – то, что сегодня позволяет защитникам и сторонникам «гей-браков» иметь огромный успех в законодательной власти и в судах. И даже в церквях, особенно в протестантских, не хватает заветного понимания брака.
Никого не удивит то, что раз уж в церквях все меньше верят в то, что гомосексуальные половые связи – греховны, противоестественны и психологически ненормальны, то аргументация в пользу «гей-браков» становится все убедительней.
Многие верующие и неверующие считают, что если две гомосексуальные особы любят и желают друг друга, и по доброй воле хотят соединить свои жизни в качестве семейной пары, – государство должно предоставить такому партнерству статус брака. Верховный Суд и эту точку зрения учел и узаконил в стране.
Так как логика «согласия и договора», так же, как и равенство всех пред законом глубоко внедрились в наш культурный этос и в современную юриспруденцию, легко представить, что изменения в брачном законодательстве и в налоговом кодексе, которых добилось гей-лобби, постепенно расширятся и на другие однополые семьи, не являющиеся гомосексуальными. Каким образом государство собирается их различать – гомосексуальные и гетеросексуальные пары одного пола, желающие получить разрешение на совместное проживание? Как государство будет отличать одну форму любви от другой?
Если отныне брак не значит «союз только между мужчиной и женщиной», почему не могут вдовцы и вдовы, братья и сестры и т.д. – все те, кто живет вместе, чтобы помогать друг другу и из экономических соображений – почему они не могут получить официальный документ, разрешающий совместное проживание со всеми вытекающими отсюда законными льготами и пособиями и той защитой, которая сегодня предоставляется женатым парам?
Для государства было бы гораздо разумнее, учитывая сегодняшние обстоятельства, вообще отказаться от формулировки брака и от слова «брак» и выдавать простые разрешения на сожительство. Даже до принятия закона об однополых браках, светские браки стали практически бессмысленными, потому что правовой режим допускал разводы в одностороннем порядке и разводы по взаимному согласию, при которых норма «брак – это навсегда» исчезает. Решение Верховного Суда показало, что он вообще не понимают, что есть брак.
Двухуровневое устройство
Эта революция бросила серьезный вызов традиционному пониманию брака. Она символизирует то распутье, на котором сейчас находится наше общество. И она ставит православных и других христиан в мучительную контркультурную позицию – хотят они того или нет.
Нам сегодня нужна очень осторожная навигация в мутных водах современной культуры – по крайней мере, столь же осторожная, как во времена христианской истории, когда правили императоры Феодосий I и Феодосий II, в 4 и 5 веках, и до времен правления Юстиниана в 6 веке. Потому что это был период, когда христианство стало официальной религией Империи, и огромные законодательные своды вступили в силу, что по-настоящему определило и сформировало христианский мир как социальную сферу. И это было нашим наследством до сегодняшнего времени.
Сегодня, увы, сердце и дух христианского мира изгнаны из североамериканской земли, и последние обломки этих кодексов, которые защищали брак, поддерживали запрет абортов и самоубийств, обеспечивали материально общественные молитвы и соблюдение церковных праздников – и они сейчас уничтожаются, выпалываются, как сорняки.
В свете решения о легализации однополых «браков», принятого Верховным Судом сегодня жизненно важно, чтобы Православная Церковь прекратила сотрудничество и взаимодействие с государством в сфере венчания людей, как это было в той или иной форме сделано в христианском мире, начиная с 5-6 веков.
Эта мера повлечет за собой де-факто двухуровневое устройство, при котором православные христиане будут получать гражданский договор, чтобы удовлетворять требованиям закона и претендовать на статус семьи в понимании государства. А потом нужно идти в Церковь, чтобы принять Таинство брака или получить благословение на брак. Даже при нынешнем государственном устройстве в большинстве стран выдается два свидетельства о браке – светское и церковное.
Отныне и впредь Церковь не должна больше нести ответственность за освящение мирского брака. Поступая таким образом, Церковь выразит свой глубокий протест против государственной, принятой в одностороннем порядке и с точки зрения богословия ложной переформулировки – что есть брак. И разница между браком, заключенным в Церкви, Теле Христовом и новыми формами «брака», придуманными обществом, станет очевидна. Я полагаю, что эти меры должны быть предприняты немедленно, безотлагательно. Медлить ни в коем случае нельзя.
Я полагаю, что так же, как и при принятии решения о легализации абортов, узаконивание однополых браков разожжет конфликт в и без того уже «разогретом» обществе – в обществе в целом и внутри самих церквей. Это решение может сбить с толку значительное количество верующих в наших церквях, которые считают, что Церковь должна одобрить однополые браки или каким-то образом все же благословлять такие отношения. Ведь исключительно наивно было бы полагать, что таких взглядов у прихожан наших общин или в православном богословском мире нет.
Когда было принято решение о легализации абортов – это не только раскололо нацию. Это внесло раскол и в Церковь. Ведь однополые браки – это не только вопрос морали, это еще и вопрос об отношении к Таинству брака.
Речь сейчас идет о том, как мы видим себя как Церковь. И мы никак не должны недооценивать все те опасности, которые это решение несет. Мы не должны ждать, пока федеральное правительство заставит церкви соответствовать новому порядку с помощью карательных мер – с большой долей вероятности, это будут угрозы лишить Церковь безналогового статуса.
Если правительство начнет действовать первым, а Церкви останется только реагировать, риск разногласий и раскола в церковном мире возрастет. Если первыми действовать начнем мы, и ясно дадим понять, что не будем более принимать государственное определение брака как несовместимое с пониманием Таинства брака, мы сможем увлечь за собою даже и колеблющихся, и слабых духом.
Фото с сайта orgsvadba.com
Православная теология брака
Позвольте мне кратко рассмотреть богословское понимание брака, которого придерживается Православная Церковь, чтобы всем нам было предельно ясно, почему однополые «браки» — это не только порочно. Но это еще и потенциальный источник серьезной путаницы в отношении того, что же такое Церковь.
Согласно нововведениям, законный брак должен быть определен так, чтобы его формулировка включала в себя весь диапазон совершаемых по взаимному согласию как гетеросексуальных, так и гомосексуальных взаимоотношений. И все, кто вступает в эти отношения, получает все выгоды, традиционно «забронированные» за браком между мужчиной и женщиной. Теперь закон определяет брак именно как одну из гражданских свобод, независимо от пола вступающих в него и детородных намерений.
В противоположность этому, православная теология брака основана на церковной доктрине сотворения мира Господом. Хотя антропологические аргументы против однополых «браков» могут быть совместимы с православной верой, они все же не богословские и не церковные. Для Православной Церкви первостепенное значение имеет именно та аргументация, которая относится к Таинству брака и относящаяся в Церкви, ее учению, в целом.
С позиции православной теологии не имеет значения, являются ли люди, защищающие однополые «браки», гомосексуальными или гетеросексуальными. Также не является решающим аргументом вопрос продолжения рода – хотя однополые пары не могут производить потомство, как это могут делать гетеросексуальные пары. И хотя люди, как и другие члены животного мира, сексуально диморфны, могут спариваться и производить потомство, в брак вступать могут только люди. Птицам и обезьянам брак не нужен.
Духовное и священное измерение человеческого бытия изменяет человеческую сексуальность и превращает человеческий организм в нечто уникальное, единственное в своем роде в животном мире. Брак — знак и символ этого уникального аспекта сексуального соединения людей. Именно это делает брак Таинством, и разделение на мужчин и женщин – основополагающий и незаменимый элемент этого Таинства. Таким образом, православные возражают против однополых союзов вообще, а не против гей-браков как таковых – хотя последние и есть разновидность первых.
Священный союз
Мир сам по себе священен. Другими словами, мир – это Богоявление его Создателя. Установленные Церковью Таинства – это не что-то экстраординарное, сверхъестественное, это не некие магические манипуляции. Таинства свидетельствуют о том, что человечество создано по образу и подобию Господа.
Мужчина и Женщина – единственные в своем роде символы трансформации в Таинстве брака. Брак соединяет мужчину и женщину вместе – как их и задумал Господь. Супруги и спутники друг другу, муж и жена суть едина плоть – «И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа.
Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Бытие 2:23-24).
Через это Таинство Господь хочет исцелить наше разделенное человечество в самом источнике этого разделения, отчуждения мужского и женского. Он делает нас целым вновь. Он восстанавливает мужскую и женскую природу в их первоначальном единстве и целостности. Этот священный союз жениха и невесты – не просто символ или аллегория человеческой реляционности, как заявляют сторонники «гей-браков». Жених и невеста – это не условные, номинальные названия, которыми можно удостоить любых двух людей независимо от их пола и гендера. Нет ничего несущественного, случайного или произвольного в том, что человечество гетеросексуально. Тот факт, что жених-мужчина, а невеста-женщина, то, что супружеский союз – это союз мужчины и женщины – это отображение эсхатологического союза Христа и Церкви.
И никакие человеческие желания и предпочтения не могут изменить самой сущности брака и того символизма, который Господь вложил в него.
Таким образом, в православной вере никогда не может быть такого явления, как однополый брак. Просто нет, не существует однополого эквивалента для жениха и невесты. Настаивать, что такие эквиваленты есть и действовать в соответствии с этим заблуждением – значит не только не понимать брак таким, какой он есть, но еще и видеть Спасение не так, как оно есть.
Как защитить брак в нынешних условиях
Сейчас мы в такой ситуации, когда необходимы бдительность и сильное руководство. Настал момент, когда духовенство больше не должно действовать как агенты государства и освящать мирские браки. Это должно быть сделано так, чтобы верующие поняли, что государство сегодня определяет брак совсем не так, как определяет его Церковь. И нам нужно настроиться так, чтобы видеть и этом моменте хорошее – ведь это решение дает нам возможность прояснить, что видение брака Церковью – единственно верное.
Этот новый катехизис должен стать совместным делом епископов, священников и мирян – звучать в посланиях епископов, на проповедях в приходах, в религиозном образовании на всех его уровнях. И начать это делать мы должны уже сегодня.
If Love Has Won, Has Marriage Lost?
Перевод Анны Барабаш
Особые мнения судей, голосовавших против закона о легализации однополых браков:
Кларенс Томас: «Те, кому правительство отказывает в привилегиях (по заключению брака), безусловно, не утрачивают свое достоинство из-за того, что правительство отказывает им в этих привилегиях. Правительство не может даровать достоинство, и оно не может его забрать. Хотя создатели Конституции могли бы признать естественное право на брак подпадающим под определение свободы в широком смысле, это не значило бы, что оно подразумевает право на государственное признание и льготы. Напротив, речь шла бы лишь о праве истцов делать то, что они и сейчас могут свободно делать: приносить обеты, проводить религиозные обряды, скрепляющие эти обеты, растить детей и наслаждаться обществом своего супруга — без вмешательства правительства».
Антонин Скалиа: «Это решение Верховного суда представляет собой угрозу демократии, поскольку означает, что Соединенными Штатами на самом деле правит большинство в этом самом суде».
Джон Робертс: «Суд — это не законодательный орган. Нас вообще не касается, хорошая идея однополые браки или нет. По конституции у судей есть право говорить о том, каков закон, а не о том, каким он должен быть. Если мы признаем право мужчины вступать брак с мужчиной, а женщины – с женщиной, то почему бы не признать, что подобное право есть и у трех человек? И если мы говорим о том, что дети, которых воспитывают геи, страдают, потому что без зарегистрированного брака их семья выглядит неполноценной, то как быть с детьми, которых воспитывает семья из трех и более человек?»
Сэмюэль Алито: «Это решение суда означает узурпацию судом права народа решать, сохранять или изменять традиционную трактовку понятия брака. Я предполагаю, что оно будет использовано в дальнейшем для очернения американцев, не приемлющих «новый порядок».