Если мы будем его хвалить, он не порадуется, будем поносить – не обидится. Об архиепископе Мелитоне (Соловьеве)
Следуя апостольскому завету, мы публикуем статью об архиепископе Мелитоне (Соловьеве; + 1986), посвященную 21-й годовщине со дня его кончины. Владыка Мелитон прожил удивительно долгую (по нашим временам) жизнь, и вся она без остатка была посвящена служению Христу и Его Церкви. Вместе с Церковью он пережил десятилетия богоборческого режима, ни на йоту не отступив от своих убеждений, вместе с ней он испытал и первые радости начинавшегося освобождения Церкви. Он был одним из тех, кто хранил православную веру в нашем отечестве в годы большевистского лихолетия.
Архиепископ Мелитон (в миру Михаил Дмитриевич Соловьев) родился 27 октября 1897 года в селе Свищевка Чембарского уезда Пензенской губернии.
Его мать, Мария Григорьевна, еще до его рождения посвятила его Пресвятой Богородицы в молитве перед чтимой иконой Казанской Божией Матери, а после рождения сына все силы свои отдавала воспитанию сына в вере и строгом благочестии. Владыка Мелитон вспоминал: «Покойная моя мама Мария была глубоко верующим человеком. Скажу более, она была строго церковным человеком. Ей я и обязан своим религиозным воспитанием. Сама она была под руководством известного у нас в Пензенской епархии благодатного старца, великого подвижника и молитвенника отца Николая Болоховского. К нему она привела и меня, когда мне было ещё семь лет. С того времени в течение двадцати лет я находился под его постоянным влиянием. Отец Николай весь смысл жизни христианина видел в частом причащении Святых Христовых Таин. По его благословению я с детства ежемесячно причащался Святых Таин, с его благословения пошел учиться в Духовную школу»[1].
С шести лет Михаил Соловьев пел в церковном хоре. В 1906 году он поступил в Духовную школу с миссионерским уклоном, которую окончил в 1912 году. В 1914 – 1915 он учился в Тамбовском миссионерском училище. Но затем в связи с началом Первой мировой войны в здании училища разместился военный госпиталь, Михаил Соловьев был призван на военную службу в интендантское подразделение.
В 1918 году Михаил Соловьев сблизился со священником Иоанном Козловым, который служил в селе Никольский Поим Чембарского уезда Пензенской губернии. Здесь он подружился с Василием Надеждиным, студентом Московской Духовной академии [2]. Эта дружба сохранялась на протяжении многих лет. Оба друга приняли священство в 1922 году. Отец Михаил стал служить на приходах Пензенской епархии, а отец Василий – в Москве, в церкви Святителя Николая у Соломенной Cторожки [2, 3], прихожанами которой после закрытия академического храма стали многие преподаватели Тимирязевской сельскохозяйственной академии.
В 20-е годы прошедшего века начались гонения на Русскую Православную Церковь. Одной из форм жесткой идеологической борьбы были открытые диспуты со священниками и миссионерами в присутствии многочисленных слушателей, в основном верующих. Отец Михаил, получивший хорошую миссионерскую подготовку, оказался активным участником многих диспутов с безбожниками в Пензенской епархии.
По рассказам Владыки Мелитона, диспуты проходили в переполненных публикой залах. Его всегда поражала научная беспомощность докладчиков-атеистов, оперировавших по большей части партийными лозунгами. «Они стремились меня распропагандировать, но сами ничего не понимали, – вспоминал позже Владыка. – Когда мне нужно было рассказать о происхождении Солнечной системы как части мироздания, я излагал теорию Канта – Лапласа в переработке французского астронома (тогда новую. – В.Г.). Они, конечно, не знали системы Канта – Лапласа и с открытыми ртами слушали меня. Они даже отказались продолжать диспут и уехали. Им это просто оказалось очень невыгодным, так как диспуты превращались в религиозную агитацию». Отца Михаила приглашали и в другие приходы, но это очень не нравилось местным властям.
В те же годы возникло «обновленчество» [4], с которым отцу Михаилу также пришлось вступить в борьбу. Он бесстрашно обличал «обновленцев» с амвона, но их поддерживала советская власть, и они захватывали один храм за другим. Большинство прихожан всегда было против «обновленцев», поэтому для захвата храма необходимо было в первую очередь изолировать священника. По этой причине отца Михаила трижды арестовывали и сажали в тюрьму, но прихожане дважды добивались его возвращения на приход. В третий раз его лишили регистрации и предъявили обвинение в антисоветской пропаганде, припомнив, очевидно, его выступления на диспутах. Между тем в его приходе «обновленцы» взяли верх, и отца Михаила выпустили из тюрьмы, но приказали покинуть пределы Пензенской области, угрожая новым арестом. Отец Михаил по совету и протекции отца Василия Надеждина перебрался в Москву.
Здесь он вошел в тесный круг православных верующих, священников и прихожан Никольского, что у Соломенной Сторожки, храма, которые группировались вокруг будущих священномучеников и исповедников Василия Надеждина, Владимира Амбарцумова и Михаила Шика [2, 3, 5 — 7],.
Отец Владимир Амбарцумов в начале 20-х годов был одним из руководителей Русского Христианского Студенческого Движения (РХСД), а после принятия священства служил в московских храмах святого равноапостольного великого князя Владимира в Старых Садех и Святителя Николая у Соломенной Сторожки [5]. Несмотря на разгон РХСД советскими властями и аресты некоторых руководителей и кружковцев, между членами этого движения сохранились и поддерживались тесные связи во все последующие годы. Отец Михаил Шик до 1931 года также служил в храме св. Николая у Соломенной Сторожки.
Отец Михаил Соловьёв получил приход в селе Ильинском на Бодне Можайского района Московской области. Частыми гостями в Ильинском у отца Михаила были его московские друзья. Известная православная поэтесса Надежда Александровна Павлович [8] в тот период всегда снимала дачу в Ильинском и духовно окормлялась у отца Михаила. В 1933 году она привезла в Ильинское Сергея Алексеевича Никитина, будущего епископа Стефана [2, 7], незадолго до того освобожденного из лагеря. Бывшим заключенным в те годы не разрешалось жить в пределах ста километров от Москвы, и какое-то время Сергей Алексеевич жил и был даже прописан у отца Михаила.
Отец Василий с семейством в последний раз гостил у отца Михаила накануне своего ареста в 1929 году. Он погиб в Кемьском лагере по дороге на Соловки. В 2000 году отец Василий Надеждин прославлен в 2000 году Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви в Соборе новомучеников и исповедников Российских и почитается как священномученик Василий Московский [2].
Отец Михаил очень чтил отца Иоанна Кронштадского и, будучи уже епископом, рассказывал случаи, свидетельствовавшие о благодатной связи молодого батюшки с прославленным русским старцем. Однажды, в начале 30-х годов, он ночью нес портрет отца Иоанна по опустевшей Москве из одного дома в другой. Времена были страшные, и приходилось соблюдать величайшую осторожность, так как святой Кронштадтский пастырь вызывал особую ненависть у богоборцев. Навстречу Владыке попался бесноватый, который с криком стал исповедовать отца Иоанна святым, а потом в страхе убежал прочь. Как-то отцу Михаилу приснился сон, будто отец Иоанн просит его, ещё священника: «Исповедуй меня!» Отец Михаил смутился и стал отказываться, но отец Иоанн настаивал, и отец Михаил поднял было епитрахиль, но в ту же минуту проснулся. Днем к нему явились «товарищи» и стали допытываться, считает ли он отца Иоанна Кронштадского святым. Сначала отец Михаил замялся, а потом вдруг вспомнил слова Батюшки: «Исповедуй меня!» — и ответил твердо и однозначно: «Да, считаю».
В январе 1934 года храм в Ильинском закрыли и арестовали отца Михаила. Он был осужден на три года лагерей и отправлен на строительство Байкало-Амурской магистрали (БАМ-1). Семью выселили из приходского дома, и матушка Вера Михайловна с шестерыми детьми и родителями отца Михаила ютилась в маленькой комнатке у знакомых в Можайске.
Узнав об аресте отца Михаила, отец Владимир Амбарцумов организовал помощь его семье. Используя свои связи с бывшими «кружковцами» РХСД, он поручил семейству М.Н. Квитко помогать родным отца Михаила и сам делал все возможное для осиротевшей семьи вплоть до своего ареста в 1937 году. Отец Владимир был расстрелян на полигоне в Бутове под Москвой. В 2000 году он был прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских .
Отца Михаила Соловьева освободили в 1936 году, и он с семьей перебрался в Малоярославец, где в 1931 году после ареста и выхода за штат обосновался отец Михаил Шик. Затем семья Соловьевых переселилась в деревню Бородухино, расположенную в шести километрах от Малоярославца, и матушка стала учительствовать в местной школе. В Пензенской области отцу Михаилу удалось получить паспорт без отметки о судимости, и он, выдержав соответствующие экзамены на курсах учителей, стал учительствовать вместе с супругой. Благодаря «чистому» паспорту в последующие годы отец Михаил избежал арестов и уцелел в страшном для православного духовенства 1937 году.
Московские друзья помогли построить дом в Бородухине, и семья после стольких лет мытарств зажила своим домом. В доме была специально устроена небольшая каморка, в которой отец Михаил тайно совершал богослужения. Он, по-видимому, так же нелегально служил вместе с отцом Михаилом Шиком в его доме, до его ареста в 1937 году [6]. Впоследствии Владыка Мелитон вспоминал, что документы о его священстве хранились в пристройке дома отца Михаила Шика, где они вместе совершали богослужения. Документы были спрятаны за образом Божией Матери. Однажды, уже в 1937 году, когда отец Михаил входил в пристройку для совместной службы, этот образ неожиданно повернулся. Отец Михаил принял это как знамение Свыше и, посоветовавшись с отцом Михаилом Шиком, в тот же день перенес свои документы в Бородухино. На следующий день он узнал, что отца Михаила Шика арестовали и увезли в Москву. Вскоре его расстреляли на Бутовском полигоне [6].
В 1941 году, когда немцы подходили к Москве, отца Михаила мобилизовали в армию как раз накануне захвата немцами Малоярославца. Вместе с другими мобилизованными он оказался в Нарофоминске. В городе царила паника и неразбериха: командиров не было, никто не знал, куда нужно идти, чем заниматься. Некоторые новобранцы решили разойтись по домам и уговаривали отца Михаила присоединяться к ним. Однако он решительно отказался дезертировать. После изрядных мытарств он был направлен на Урал, где прослужил до окончания войны в чине старшего лейтенанта интендантских подразделений. Семья отца Михаила оказалась на оккупированной немцами территории, о ее судьбе в самом начале войны ничего не было известно. Сразу после отступления немцев отец Михаил получил известие о своих близких от московских друзей Квитко, которые оставались в 1941 году в Москве. Они переписывались с отцом Михаилом и сумели установить связь с семьей Соловьевых. Господь хранил семью отца Михаила и в оккупации.
После войны отца Михаила назначили директором школы в деревне Бородухино. Но и в эти годы он оставался тайным священником, совершал богослужения у себя в доме, иногда сослужил со знакомым священником в Николо-Сергиевском храме села Передолье Калужской области. При необходимости совершать Таинство Крещения без особой огласки отец Михаил направлял в этот храм своих московских знакомых. Он активно поддерживал тесные связи с православными друзьями в Москве и Малоярославце. Так, он состоял в постоянной переписке с отцом Сергием Никитиным, который, приняв сан священника, служил в Узбекистане, в Курган-Тюбе [7].
Летом 1949 года отец Михаил в Бородухине обсуждал с сыном отца Владимира Амбарцумова Евгением возможность принятия молодым человеком священнического сана и пути выхода на служение Церкви. Евгений занимал должность заведующего библиотекой Литературного института в Москве, и этот крутой поворот на жизненном пути в те времена требовал большой осторожности и осмотрительности [9].
Отец Михаил благословил Евгения Владимировича и дал ему рекомендацию к отцу Иоанну Козлову [2], который в то время был профессором в Московской Духовной академии. С февраля 1951 года Евгений Владимирович стал заведовать библиотекой в Ленинградской Духовной академии, где прежде преподавал отец Иоанн, а в июне того же года он был рукоположен во священника и стал служить во Владимирском соборе
Благополучное священство отца Евгения в Ленинграде стало неким указанием отцу Михаилу на реальность выхода на открытое служение Церкви. В конце 1953 года он приехал в Ленинград, а в январе следующего года был назначен настоятелем Михаило-Архангельского храма в городе Дно Псковской епархии. В марте того же года его перевели в Казанский собор города Луги Ленинградской области.
Все знакомые, навещавшие отца Михаила в период его служения в Луге, отмечали его духовное горение и ревностное служение на ниве Христовой. Он как бы вернулся в родную стихию. Его службы отличались проникновенностью, внутренней сосредоточенностью и особой красотой, которую его служению сообщали великолепная дикция и умение владеть голосом. Проповеди его отличались логической безупречностью, которая, однако, не мешала им быть горячим пастырским словом, проникнутым евангельской любовью и нравственной мудростью.
В 1958 году скончалась матушка Вера, а в 1959 году отошла ко Господу мать Владыки, Мария Григорьевна, которая воспитала его в любви к Православной Церкви и направила на нелёгкий священнический путь. Скорби свои Владыка Мелитон переносил с удивительным терпением и покорностью воле Божией. К его священническим обязанностям прибавились многочисленные обязанности благочинного. В 1963 году отец Михаил заочно окончил Ленинградскую Духовную академию, защитив кандидатскую диссертацию.
Время было сложное, начались «хрущёвские» гонения на Русскую Православную Церковь. Отца Михаила вызывали уполномоченные по делам религии (сотрудники соответствующего отдела КГБ) и требовали закрытия большинства приходов Лужского благочиния. Отец Михаил категорически отказывался подписывать какие-либо документы о закрытии храмов, за что подвергался резким нападкам местной прессы. Вскоре власти спровоцировали смуту в его приходе, и Священноначалие вынуждено было в 1965 году вывести его за штат.
В этот период своей жизни отец Михаил жил в семье своей дочери Нины в Гатчине и часто наведывался в Москву. Бывая в Москве, он обязательно навещал семью своего покойного друга отца Василия Надеждина, а также Николая Евграфовича Пестова [10], с которым, по-видимому, обсуждал его труды по нравственному богословию. В 50 – 70-х годах эта работа Николая Евграфовича, основанная на святоотеческой литературе, распространялась через «самиздат» под названием «Пути к Совершенной Радости». Впоследствии, в пору своего ректорства в ЛДА, Владыка Мелитон говорил, что многие студенты изучают «Добротолюбие» по работе Николая Евграфовича.
Достаточно долго прожив в деревне Бородухино Калужской области, отец Михаил проникся любовью к Калужской земле, поэтому нет ничего удивительного в том, что, оказавшись за штатом, он предпринял попытку перейти на служение в Калужскую епархию, которую вплоть до своей кончины в 1963 году возглавлял его друг — епископ Стефан (Никитин) [2, 7]. Побывав в Калуге и получив благословение правящего архиерея, отец Михаил обратился к митрополиту Ленинградскому и …. Никодиму (Ротову) с просьбой о переводе в Калужскую епархию. Владыка Никодим выслушал его и задумался. При этом он стал прихлопывать рукой по столу, приговаривая: «Луга – Калуга, Калуга – Луга, Луга — ….». Потом сказал: «Потерпите еще совсем немного, мы вас устроим». Действительно, в ноябре 1966 года отец Михаил был назначен настоятелем Троицкого храма в городе Всеволожске Ленинградской области. По-видимому, на это назначение повлияло ходатайство отца Евгения Амбарцумова, семья которого проживала в том же городе.
В начале 1970 года отца Михаила назначили духовником Ленинградских Духовных школ. Вскоре до московских знакомых отца Михаила стали доходить слухи о возможной хиротонии его во епископа. Сам он об этом ничего не говорил, но слухи вскоре подтвердились. Отец Михаил принял монашеский постриг в Троице-Сергиевой Лавре с именем Мелитон в честь мученика из числа 40 мучеников, пострадавших в Севастийском озере. Затем последовало возведение новопостриженного монаха в сан архимандрита, а 26 июля 1970 года за Божественной литургией в Свято-Троицком Соборе Александро-Невской Лавры была совершена хиротония архимандрита Мелитона во епископа Тихвинского, викария Ленинградской и Новгородской епархии. Владыка Мелитон прожил долгую жизнь – почти 90 лет, и впоследствии возникла легенда о том, что митрополит …. Антоний (Мельников) сказал митрополиту Никодиму: «Владыко, что же Вы такого старика посвящаете себе в викарии». «Э, Владыко, он и нас с Вами еще переживет», – ответил тот. Так оно и было на самом деле.
Сразу же после хиротонии во епископа Тихвинского Владыка Мелитон был назначен ректором Лениградской Духовной академии и занимал этот пост около пяти лет. Он быстро завоевал уважение и любовь преподавателей и студентов, которые прозвали его «дедушкой». Владыка читал курс «Новый Завет». Он давал своим студентам не только глубокие и обширные знания, но учил их проявлять человеколюбие и христианскую отзывчивость к любому человеку. Сам он был открыт для всех, и каждый мог найти в сердце Владыки сочувствие, понимание и поистине Христову любовь.
Получив хорошее миссионерское образование в молодости, Владыка Мелитон интересовался результатами новых научных открытий в астрономии и астрофизике. На полках его книг можно было встретить популярные брошюры по теории относительности и астрономии. «Если бы эти научные данные были известны в наше время, – говорил он, – как легко и убедительно можно было бы опровергать атеистов на апологетических диспутах в 20-х годах».
В самом начале 60-х годов Глеб Александрович Каледа, близкий знакомый Владыки Мелитона и тайный священник с 1972 года [5, 9, 11], начал писать апологетическую работу, имевшую своей целью сопоставление современных научных результатов с описанием творения в Книге Бытия. В ней анализировались современные научные данные астрономии, физики, геологии и других наук в свете Шестоднева. Когда Владыка Мелитон ознакомился с первой частью этой работы, относящейся к «первому дню» творения, он очень обрадовался, тут же попросил разрешения перепечатать ее и сам отнес рукопись машинистке. Он считал, что этот труд будет полезен студентам, интересующимся вопросами взаимоотношения науки и религии..
В конце 1974 года Владыку Мелитона на должности ректора сменили епископ (ныне митрополит Смоленский и Калининградский) Кирилл (Гундяев). Владыка Мелитон с радостью принял свою отставку. «Для ректорства у меня не хватает ни образования, ни административных способностей, – говаривал он, – а вот Владыка Кирилл будет замечательным ректором».
Владыка Мелитон совершал богослужения во многих городах епархии. Служил он просто, ничем не подчеркивая своего сана, без особой торжественности, но на его службах в храмах в первые же минуты устанавливалась сосредоточенная благоговейная тишина, свидетельствовавшая о высоком молитвенном настрое молившихся. Его знали и любили прихожане многих храмов, а вот у уполномоченных по делам религии он вызывал острое недовольство и многие придирки и нарекания.
Если Владыке Мелитону случалось во время отпусков бывать в других епархиях, он непременно посещал храмы, молился в алтаре и причащался Святых Христовых Таин. С собой он всегда возил запасные Дары. В обиходе был прост и непритязателен, ездил на обычном городском транспорте или ходил пешком, носил скромный плащ, под который подворачивал подрясник. Однажды, находясь в селе Ракитном Белгородской области у своей третьей дочери, Елизаветы, Владыка отправился в храм, где служил архимандрит Серафим (Тяпочкин) [13], известный в те времена старец. Монахиня-келейница, увидев скромно одетого и смиренного посетителя, отказалась его впустить в келлию отдыхавшего старца. Случайно появившейся молодой человек из Москвы узнал Владыку Мелитона, и оплошность монахини была исправлена. Впоследствии Владыка Мелитон, бывая в Ракитном, всегда посещал старца Серафима и подолгу беседовал с ним.
Как викарный архиерей, Владыка Мелитон принимал посетителей по разным вопросам. От Владыки при его общении с посетителями веяло такой доброжелательностью и любовью, что просители сразу же обретали надежду на понимание и поддержку. Он часто оказывал материальную помощь незнакомым людям, даже тем, кто обращался к нему за помощью по телефону. К нему приходили не только просители, но и жаждущие утешения и совета, и для всех у него находилось мудрое слово и теплое сочувствие. Как-то один молодой священник со скорбью пожаловался ему, что в его семье рождаются одни дочери, а он очень хочет сына. «Вы знаете, – утешил его Владыка, – дочери – это замечательно: они сохранят очаг вашей семьи. Вот я, например, езжу к дочерям, как домой, а к сыну – в гости, так как у невестки другой быт».
Отзывчивость к чужим страданиям всегда была характерной чертой Владыки Мелитона, но он не просто успокаивал скорбящего человека – он помогал ему увидеть духовный смысл происшедшего, разглядеть сквозь мрачные тучи отчаяния и горя сверкающие дали Царства Небесного, понять не умом, но сердцем великое милосердие Божие, неиссякаемую любовь Божию к Своему творению. Вот что он писал своему знакомому, узнав о смерти его жены: «А вот о том, что умерла Ваша супруга Зинаида Фаддеевна, что же очень-то переживать. У меня скончалась жена в 1958 году в возрасте 64-х лет. А затем мама скончалась в возрасте 83-х лет. Жили мы все хорошо. Я сам и хоронил их. Меня спрашивали: как это вы нашли в себе силы их отпевать? А для меня странным казался этот вопрос. Ведь я провожал их в Жизнь Вечную. Они для меня не мертвые. Это я чувствую и в это верю непреложно. Даже постигаю разумом своим. И я чувствовал общение с ними, и до сих пор ощущаю руководство мною моей мамы. Они ведь ближе к Господу, и их можно просить о своих нуждах. Вот так и Вы отнеситесь к этой «мнимой» потере Вашей супруги. Просите ее молитв, и она помолится за Вас. Это очень верно, дорогой Евгений Васильевич».
До последних лет своей долгой жизни Владыка Мелитон поражал родных и знакомых своей неутомимостью в служении, легкостью передвижения, удивительной бодростью духа. Он мог, например, совершив Литургию в Боровске Калужской епархии, в тот же день приехать в Москву, а затем отправиться в Троице-Сергиеву Лавру. Видимо, Господь укреплял его силы, необходимые для служения и молитвы.
В конце июля 1986 года Владыка Мелитон занемог, свою последнюю Литургию он совершил 21 июля, в день празднования обретения Казанской иконы Божией Матери, которую почитал с особенным благоговением. После этого дня он уже не мог посещать храм, но ежедневно причащался Святых Христовых Таин дома. Врачи определили у него рак поджелудочной железы и предрекли мучительную смерть. Однако во второй половине августа ему неожиданно стало лучше, и в сентябре он даже принимал друзей и знакомых. Когда митрополит Алексий (будущий Патриарх Московский и всея Руси), получив назначение на Ленинградскую кафедру, он с сердечным вниманием и истинно христианской любовью отнесся к умиравшему Владыке и навещал его каждый день. И это было поистине Небесным Даром страждущему архипастырю.
Владыка Мелитон, вопреки предсказаниям врачей, умирал тихо и без особых болей, но он переживал последнее и самое трудное испытание христианина – богооставленность, когда человек остается один на один со своей скорбью и своей болью и познает свою человеческую немощь. По словам одной из дочерей, Владыка переживал это огненное испытание и очень страдал нравственно. Посещения митрополита Алексея приносили ему облегчение, и он становился бодрее.
Скончался Владыка Мелитон в день осеннего празднования Казанской иконе Божией Матери, 4 ноября 1986 года, и был похоронен на Большом Охтинском кладбище, у алтаря Храма Святителя Николая. На поминальной трапезе его друг архимандрит Клавдиан свою речь закончил словами: «Я любил его и пользовался его любовью. Владыка перешел в тот мир, где все земное теряет свою значимость. Если мы будем его хвалить, он не порадуется, будем поносить – не обидится. Он ждет от нас одного – искренней и сердечной молитвы, на что мы и ответим».
Читайте также:
Священномученик Владимир Амбарцумов
Моли Бога о нас… Воспоминания о священномученике Владимире Амбарцумове
Русская Голгофа. Воспоминания о священномученике Владимире Амбарцумове
Благодатные встречи. Воспоминания об архиепископе Мелитоне (Соловьеве)
Воспоминания о жизни и смерти архиепископа Мелитона (Соловьёва)
Бутовский полигон — Русская Голгофа
Литература
1. ЖМП, 1970, №9.
2. Житие священномученика Василия Московского. Изд. Православного Свято – Тихоновского Богословского института. М, 2001. 40 с.
3. Каледа – Амбарцумова Л.В. Соломенная сторожка. Московский журнал. 1992, №10. С. 57 – 59.
4. Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. Изд .- во «Institut Glaube in der 2.welt Küshacht (SCHWEIZ) – Крутицкое Патриаршее подворье», 1996.
5. Каледа – Амбарцумова Л.В. Воспоминание об отце – священнике Владимире Амбарцумове. Альфа и Омега. Учёные записки Общества для распространения Священного Писания в России. М, 2000. №2 (24). С. 243 – 262.
6. Шик Е.М. Воспоминание об отце/ Альфа и Омега. М, 1997. №2 (12. С.175 – 188.
7. Епископ Стефан Никитин/ Московский журнал. 1996. №2. С. 40 – 49.
8. Торопцева Н. Т. Поэзия Н.А. Павлович/ Альфа и Омега. М, 2000. №2 (24). С. 311 – 320.
9. Гоманьков В.И. Воспоминания об о. Евгении Амбарцумове/ Записки Семинара по истории Церкви памяти святителя Стефана, просветителя Пермского. М. 2002. Вып. 9. С. 29 – 43.
10. Пестов Н.Е. Современная практика православного благочестия. Опыт построения христианского миросозерцания. СПб, «Сатис», 1994. 319 с.
11. Гоманьков В. И. Протоиерей Глеб Каледа/ Журнал Московской Патриархии. 1995. №5. С. 60 – 64.
12. Гоманьков В.И. Научные и библейские представления о возникновении и эволюции Вселенной/ Сб. «Той повеле, и создашася». Клин, фонд «Христианская жизнь», 1999. С. 129 –148.
13. Белгородский старец архимандрит Серафим (Тяпочкин). Свято – Троицкая Сергиева Лавра, 1998. 224 с.
14. Богословские труды. №27. С.157.