– Если ребенок читает плохо, то он будет и плохо писать?
– Читают плохо те, у кого есть проблемы с чтением. Все остальные дети должны читать хорошо. Обычно под «плохим чтением» подразумевают, что ребенок читает с низкой скоростью. Но нарушение процесса чтения многокомпонентно: скорость и способ чтения, наличие специфических (дисграфических) ошибок и уровень понимания прочитанного.
Как раз важно начать с последнего. Если ребенок читает и понимает, то так называемую «технику чтения» можно подтянуть, а логопедические ошибки устранить. Если же у ребенка было в дошкольном возрасте или до сих пор сохраняется, например, нарушение устной речи, то тогда ошибки могут быть и на письме.
А еще можно вспомнить об известных писателях, у которых были одновременно дислексия и литературный талант – Ганс Христиан Андерсен, Владимир Маяковский, а недавно я прочитала о мексиканской писательнице Сильвии Молиной, она написала около десятка повестей и романов, получила десять литературных премий, но в детстве у нее была дислексия.
– Еще есть мнение, что ребенок плохо пишет, потому что мало читает…
– Утверждение верно наполовину. С тем, что читать нужно много, я согласна, это и расширение кругозора, и приобретение опыта и тому подобное. Но бывает так, что ребенок читает много, но читает при этом плохо, а пишет еще хуже. Спросите, почему? Потому что опора идет на зрительный анализатор, а он может быть у этого ребенка не ведущим.
Да, чаще всего у детей с нарушением устной речи лучше развито зрительное восприятие, оно является своеобразной опорой, сохранным звеном – «костыликом». Но так бывает не у всех. Есть дети, у которых зрительное восприятие и память нарушены, не являются доминантами: «увидел, но не запомнил», тут уж, читай – не читай, зрительный образ слова не запоминается.
А вот у тех, у кого, наоборот, великолепная зрительная память, большая вероятность во время самого процесса чтения запомнить написание слов.
Равно как и «не работают» приемы коррекции, в которых используются многочисленные задания на складывание узоров, рисование фигур для тех детей, которые путают близкие по звучанию буквы, пропускают и другое. У них нет проблемы со зрительным восприятием, поэтому бессмысленно им предлагать задания на коррекцию зрительно-моторных координаций.
Иными словами, времени и усилий с логопедом и психологом тратится много, а навык чтения и письма не улучшается, ребенок продолжает делать ошибки. Тут очень важен уровень компетенции специалиста, который должен понимать механизм нарушения и направлять коррекционные приемы на проблемное звено.
Художник Федор Решетников. «Опять двойка» (фрагмент)
– Действительно ли сегодня стало больше детей с нарушением письма и чтения?
– Ответа предложу два. Первый – эмпирический, я в течение многих лет, работая логопедом, наблюдаю рост количества нарушений. В 1991 году я пришла работать логопедом в московскую школу в Перово. Учителя спрашивали: «Вы будете ставить детям звуки?» Все к тому времени уже неоднократно посмотрели картину «По семейным обстоятельствам», где Ролан Быков пошутил про логопедов, и твердо запомнили, что если нет звуков, то следует идти именно к такому специалисту.
Нужно сказать, что профессия была достаточно редкой, многие родители не знали о ее существовании. Отчасти и потому, что речевые проблемы были не такими частотными. Когда я звонила родителям и приглашала на школьный логопункт для занятий, то очень часто родители говорили, что им не нужны занятия с логопедом, потому что звуки ребенку поставили в детском саду.
Даже учителя не совсем понимали специфику работы школьного логопеда. Для коллег я проводила своеобразный ликбез по нарушениям письма и чтения и их коррекции. Сейчас, кстати, ситуация кардинально поменялась: не только учителя, но и родители прекрасно осведомлены, знают логопедические термины и диагнозы.
Второй ответ, научно-исследовательский. В 2000 году в рамках программы «Program for International Student Assessment» (PISA) было проведено исследование, в котором изучалось чтение и грамотность 15-летних учащихся 32 стран. Наиболее грамотными были признаны учащиеся Финляндии, школьники России оказались на 27-м месте. Замыкали список учащиеся Мексики и Бразилии.
Тогда напрашивается вопрос уже у меня. Это тенденция к росту нарушений письма и чтения или «сломались» механизмы раннего выявления и коррекции? Может быть, в целом нужно пересматривать подходы к обучению детей, в том числе и русскому языку?
Синий букварь и чтение с трех лет
– Что бы вы поменяли в подходах к обучению?
– В принципе, можно еще успеть вернуться к тому, что было очень хорошим, еще живы преподаватели, которые могут научить будущих учителей. Я говорю о советской системе обучения.
Вы помните синий букварь? Все по нему учились. Лучшего я не видела. Продумано всё: буквицы, предъявляемые для чтения слова (в нём вы не найдете слова «вор», «зло» или «вино», что нередко встречается в современных букварях), фразы, которые помнят практически все, кто учился по нему, до сих пор. А помните прорисованные картинки, в которых отсутствовала безвкусица?
Можно заглянуть еще глубже в историю. До революции в начальных классах давались базовые знания. А что это значит? Они должны были быть такими крепкими, чтобы в дальнейшем давать более сложный материал.
Детям предлагалось всего четыре предмета: чистописание, арифметика, чтение и закон Божий. Понимаете, не русский язык и даже не письмо, а чистописание. Не математика, а арифметика, то есть только работа с числами.
Чтобы знания вошли в навык, нельзя спешить, потому что это деятельность, сформированная путем повторения и доведения до автоматизма. На это нужно время. Навык нужно шлифовать.
– Как долго «шлифовать»?
– Нельзя «прощаться с букварем» на начальной стадии формирования навыка письма. Переходя на новую ступень – формирование письменной речи – ребенок должен не только красиво писать, я уж не говорю каллиграфически, но и демонстрировать хороший темп, при этом не нарушать порядок букв и слогов (пропуски, перестановки и пр.), «не путать» близкие по звучанию и написанию буквы.
Так вот, на формирование навыка чтения и письма нужно полноценных два года обучения. Такова норма, ее нельзя забывать. Важно, чтобы этот процесс начинался в то время, когда ребенок созрел. Интерес к буквам появляется рано. Это предуготованная функция: детей окружают кубики с буквами, детские книги, рекламные плакаты – буквы везде. Дети рано начинают понимать, что люди читают, спрашивают маму: «Что это за буква?» Но интерес к процессу чтения появляется чаще всего на шестом или седьмом году жизни.
Оговорюсь, что я не про программы детского сада, там всё гораздо раньше. Сейчас, к моему глубокому сожалению, не ждут периода сензитивности (достижения теми или иными мозговыми центрами нужного уровня зрелости), а начинают обучать до школы. Совсем недавно, если ребенок не читал до школы, то родители летом были обязаны водить его на курсы по обучению чтению, чтобы пошел «читающим». А зачастую обучение чтению начинается гораздо раньше, с трех лет.
Фото: Светлана Маргушева
– Почему рано читать вредно?
– Я кратко расскажу о популяционном исследовании (участвует 50 тыс. детей) функционирования развития ребенка шести-семи лет, которое проводит Институт возрастной физиологии РАО в течение 20 лет. Директор центра М.М. Безруких говорит, что современное социальное развитие дошкольника – это сверхраннее образование, в том числе и очень раннее обучение чтению. Вместе с тем у 40% детей шести-семилетнего возраста не сформировано селективное внимание, без которого невозможно чтение и письмо, у 60% детей не сформирована память и речь, есть и другие проблемы.
Исследование утверждает, что проблемы памяти – это результат сверхраннего обучения, потому что создается система неадекватных требований.
Психофизиологические параметры, которые лежат в основе реализации письма и чтения, требуют произвольной организации деятельности, селективного внимания и памяти. Все эти функции только развиваются в дошкольном возрасте и не сформированы к началу обучения чтению.
Вовлечение новых мозговых структур в организацию внимания начинается только в шесть-восемь лет, когда активно начинают созревать лобные доли. С этим не считаются родители и педагоги, полагая, что можно заставить ребенка. Что, собственно, и делают, вместо того, чтобы до школы играть – заставляют.
Также только к шести-семи годам формируются эффективные зрительные дифференцировки. Если же ребенок начинает читать раньше, скажем, в три-четыре года, то у него еще не сформированы различные зрительные стимулы и в результате столь раннего обучения формируется неадекватный механизм чтения, при котором воспринимается несколько букв и взгляд убегает, потом много раз возвращается. Этому явлению даже придумали термин «угадывающее чтение».
Что написано пером…
– Нужны ли в начальных классах чистописание и каллиграфия?
– Не может быть случайным то, что существовало и применялось в обучении веками. Во многих произведениях русских классиков мы находим слова, свидетельствующие о том, что наши предки относились к этому процессу более серьезно, чем мы. Достаточно вспомнить колоритного Акакия Башмачкина у Гоголя или тот эпизод у Достоевского, где генерал Епанчин пришел в восторг от каллиграфии князя Мышкина.
Когда дети писали пером, то было невозможно его держать неправильно – противоположный конец ручки смотрел в плечо, пальцы укладывались сами, иначе перо начинало скрипеть и царапать бумагу. Одним из критериев овладения навыком было владение волосковыми соединениями букв, шариковой ручкой этого достичь невозможно.
В своих лекциях Татьяна Черниговская приводит пример из истории Древнего Китая. На руководящие должности брали тех, кто успешно выдержал экзамен по каллиграфии и стихосложению.
А преподаватель Пекинского института графической коммуникации Юань Пу рассказывает о влиянии каллиграфии на мозговую активность в целом, а также о том, что она заставляет правую мозговую долю чувствовать правильность линий, структуру симметрии, ритм и темп, развивает внимательность, наблюдательность и воображение. Общеизвестно, что из всех видов произвольных действий акт письма – наиболее сложный и трудоемкий.
– Может быть, нужно возвращать перьевые ручки в школы?
– Поздно. Мы дети цивилизации, ценим удобство и комфорт, а перьевые ручки заправляются чернилами, есть вероятность испачкать пальцы, пером нужно выписывать, а мы всё время торопимся.
Проблема не в том, что мы пишем шариковой ручкой, а в том, чтобы на процесс образования навыка письма в школьной программе было отведено достаточное количество времени.
Я многим детям предлагала писать пером, тем более что современные ручки не нужно обмакивать в чернила или заправлять ими. Кто-то заинтересовывался и продолжал писать перьевой ручкой в школе. Почерк был намного лучше, чем при обучении шариковой.
Ольга Азова / Facebook
Раскрашиваем тапочки
– Каким способом учить читать детей – по слогам, предлагая картинки с целыми словами и так далее?
– На мой взгляд, очень своевременный и больной вопрос. Водораздел проходит между зрительно-логическим и фонематическим методом обучения.
В нашей стране сначала был более популярным зрительный метод обучения. Дети привыкали писать так, как видели, а не так, как слышали, читали «по складам». Так дед учил Алешу Пешкова в «Детстве» Максима Горького разбирать Псалтирь по складам. Марина Цветаева учила читать свою дочь Ариадну целыми словами. Нам сейчас, пожалуй, это покажется странным и неправильным. Более того, многие руководители детских учреждений запрещают педагогам даже упоминать этот метод.
Примерно с середины 90-х учебные заведения стали переходить на фонетические программы обучения, учат языковому анализу (сначала анализ предложения, слоговой анализ, а в заключение – звуковой и звукобуквенный анализ).
Я застала в образовании еще тот период, когда дети только переходили к фонетическому методу. И бывало так, что я уже научила ребенка читать, а потом ему дополнительно приходилось достаточно искусственно анализировать слова, рисовать схемы. Дело доходило до слёз: «Я не понимаю, что нужно делать». Я успокаивала и говорила, что если уж чтение мы осилили, то раскрашивать прямоугольники зеленым и синим научимся.
Потом появилось огромное разнообразие течений, которые учили детей анализировать слова на бумаге, у всех была, а у многих до сих пор так и осталась, своя система анализа. Например, если звук глухой, то у человечка раскрашиваем тапочки (звук в тапочках – глухой), или вводились особые значки.
На мой взгляд, это всё искусственно. Детей обучали промежуточным этапам, тем самым не упрощая, а усложняя процесс. Я вот сама не люблю, когда дополнительно вводятся какие-то обозначения. Приходится сначала их выучить, а потом только работать по пособию. Спрашивается, зачем мне учить дополнительную символику.
Фонематический метод пошел дальше, и детям стали давать транскрипцию слов, мотивируя это тем, что у них нарушен фонематический слух.
Но у всех ведь он не может быть нарушен, к тому же коррекция нарушения фонематического слуха проводится в дошкольном периоде, а русское правописание не так сильно зависит от транскрипции. Без фонематического метода благополучно обучаются и слабослышащие дети, у которых проблемы в целом со слухом.
В результате проблема усугубилась, появилось много детей, которым дали «лишние» знания или рано их дали. Дети стали сплошь дисграфиками, в их работах появились «йама» – яма и «фключить» – включить. Из некоторых школ дети не могут перейти в другую, потому что в прежней была система, из которой в обычную программу выйти нельзя.
Мне нравится разумный подход. Не хочется, чтобы каждый раз кто-то, защищая диссертацию и изобретая свой велосипед, опробовал его на наших детях.
В 50-е годы достаточно подробно были описаны механизмы формирования чтения (это исследования, которые вошли в книги Т.Г. Егорова) и письма (Б.Г. Ананьева). Вот почему образование в Финляндии достойно нашей советской системы обучения, а наши дети – нет?
– Что делать родителям?
– Сначала проводим звуковой анализ (внимание!) только в устной речи. На этом построено много игр: называть города на конечный звук, кто больше придумает слов на [А] или [НА] и т.д. Мы же помним, что вышло из народа – ошибочным быть не может. Такие игры может придумать каждый из нас.
Старайтесь не давать детям лишних обозначений.
Потом азбука – знакомство с буквами. Постарайтесь, чтобы она была самая красивая, например, художницы Марины Ханковой.
Затем букварь. Повторюсь, что мне нравится советского образца. У меня его нет, я сама детям пишу слова и тексты, но если кто подарит, буду рада.
И всё – читайте.
Фото: life-list.ru
Письмо. До школы готовим руку: лепим и много раскрашиваем (в моём детстве книги были в дефиците, но было много дешевых раскрасок), долго пишем палочки и крючочки, потом буквы. Иными словами, нужны хорошие прописи, с косыми линеечками и узкими полосками, и как минимум до конца первого класса занимаемся каллиграфией, с оглядкой на то, что сам навык письма будет сформирован только к концу второго класса.
Конечно, я так быстро рассказала, на деле будет дольше, подходить ко всем процессам нужно творчески, с большим количеством заданий и мотиваторов: слов-поощрений («молодец», «эту букву папе подарим»), плюсиков, наклеек, жетонов, переходящего почетного флажка. Это нужно для того, чтобы увеличить мотивацию. Оба этих навыка требуют высокого уровня произвольности, потому что без письма и чтения дошкольники прекрасно обходятся, и аргумент «учись читать, будешь себе читать книги» не срабатывает. Ребенка вполне устраивает, что вы ему читаете.
Когда школьнику трудно
– С какими школьными проблемами сталкиваются дети и родители?
– Школьных проблем у детей много, и они разнообразные. Но вопрос в том, какая под ними почва: неврологическая, логопедическая, психологическая и социальная?
Я отвечу только на то, что в сфере компетенции логопеда, хотя смотреть на проблему нужно комплексно, то есть с разных сторон. Мы в центре предлагаем разные виды консультаций и занятий, потому что проблема чаще всего неизолированная, она может требовать включения и невролога, и нейропсихолога и других специалистов.
В отечественной психолого-педагогической литературе для обозначения нарушений чтения, письма и письменной речи представлены несколько терминов: дисграфия (аграфия), дислексия (алексия) и дизорфография.
В зарубежной литературе чаще всего представлен термин дислексия. Дислексия – избирательное нарушение способности к овладению навыком чтения и письма при сохранении общей способности к обучению.
Дисграфия – это частичное специфическое нарушение процесса письма, проявляющееся в стойких, повторяющихся ошибках, обусловленных несформированностью высших психических функций, участвующих в процессе письма. Аграфия – полное отсутствие письма.
Основным критерием диагностики дисграфии является наличие в письменных работах школьника большого числа специфических (логопедических, не связанных с орфографическим правилом) ошибок, которые стойко и частотно встречаются во всех письменных работах. Важным является и то, что эта проблема не является следствием нарушения интеллекта, зрения или слуха.
Основным критерием разграничения дисграфии и дизорфографии являются принципы русского письма, которые при этом нарушаются. Дисграфия проявляется в нарушении фонематического принципа написания (делка – белка, торога – дорога), дизорфография связана, прежде всего, с трудностями усвоения морфологического принципа правописания, который предполагает одинаковое написание приставки, корня, суффикса, окончания, как в сильной, так и в слабой позиции. В слабой позиции (безударное положение гласных, конечное положение согласных и т.д.) морфема пишется так, как она пишется в сильной позиции в соответствии с фонематическим принципом письма (бегать – бег, зуб – зубы).
– Как родителям детей, у которых есть определенные школьные трудности, встраивать в систему повышенных школьных требований?
– Непросто. Сейчас сложилась такая ситуация, что проблемы у детей всё тяжелее, а программы всё сложнее. Со времен перестройки, когда в школы пришли гимназические классы, требования к домашним заданиям, объемам выполненных работ и прочее увеличились в разы, а дети-то остались с прежними возможностями, нет нигде никакого рюкзачка с ресурсами, который можно было бы надеть и осваивать новые вершины. Вот и ходят дети бледные, зеленые, невыспавшиеся, утомленные. А если еще «кружок по фото, а еще мне петь охота», то я не знаю тогда, какой у ребенка должен быть запас прочности.
Нужно расставить приоритеты, какой кружок или секция важнее, и оставить что-то одно из дополнительных занятий. Если и один трудно, то опять исходим из того, что важнее. Логично, что школа важнее, потому что даже название «дополнительное» нам об этом напоминает. С другой стороны, если у ребенка способности к спорту или творчеству, то, может быть, лучше пытаться снижать школьную нагрузку, не ущемлять талант.
Выбирайте так называемые обычные школы и адекватного по требованиям учителя, который подойдет именно вашему ребенку. Мы же помним учителей, которые были лучшими для нас, всю жизнь и благодарны им.
Если у ребенка есть проблемы, то решать их надо с профильным специалистом (логопедом, неврологом, психологом, нейропсихологом), а не с учителем с помощью так называемых дополнительных заданий. Дополнительно с учителем – может быть, разве только для того, чтобы учитель смог поближе рассмотреть ребенка.
Есть, например, возможность взять у невролога разрешение на один свободный день. С учителем говорить о трудностях ребенка. Если ребенок переболел каким-нибудь заболеванием, ему положено освобождение от физкультуры, – так и в случае с логопедическими ошибками, они должны зачитываться как одна. Учитель часто зажат рамками программы и непомерными требованиями, но хотелось бы, чтобы сохранялся еще и индивидуальный подход.
И еще раз напомню, что только к семи-восьми годам идет активно функциональное развитие мозга и оно не заканчивается в девять-десять лет, а только продолжается. Нужно дать возможность ребенку развиваться в своем темпе (особенно если до школы наблюдались задержки). Тут огромная родительская ответственность, может быть, когда-то нужно оставить и в покое ребенка, не всё время заниматься коррекцией, развитием и обучением.
Приемы по улучшению навыка чтения от Ольги Азовой
Многие дети привыкли получать новую информацию с помощью телевидения и компьютера. Визуальный ряд воспринимать легче, информация добывается без труда. Таким образом объясняется нежелание детей читать, тратить свои силы, когда этой же цели можно достигнуть более простым и коротким путем. Итак, необходимо повышать мотивацию (желание) к чтению. Действительно трудно бороться с современными средствами коммуникации, но нужно попробовать.
Для улучшения навыка чтения существует множество способов. Выберите тот, который заинтересует вашего ребенка или придумайте свой метод:
- Читать несколько раз понемногу в течение дня. Порционное чтение не утомляет, а «камень точит», т.е. работает на конечную цель – улучшить технику чтения.
- Поощрять ребенка за чтение удовольствием (исполнение того, что любит ребенок). Одна мама мне рассказала о том, что ее ребенок читал столько времени, сколько потом собирался смотреть телевизор. Иногда это время составляло час. А это уже достаточный временной отрезок, чтобы научиться читать, а в дальнейшем и полюбить этот процесс.
- Чтение книги, которую выбрал ребенок сам. Одна моя знакомая девочка Таня читала, на мой взгляд, скучную взрослую книгу. Книга была выполнена в манере «глянцевого журнала» и несла скудную информацию о прическах (например, как сушить волосы феном), при этом были нарушены гигиенические нормы: шрифт был слишком маленького размера. Единственным достоинством этой книги было наличие красивых фотографий. Но главным плюсом было то, что Таня с желанием и подолгу читала книгу, «добывала информацию» для всех домочадцев. Случилось чудо, после этой книги девочка начала читать, но это уже были книги, входящие в фонд детской классической литературы.
- Дайте ребенку возможность ошибаться в выборе книги. Не навязывайте свой вкус. Книги, которые были интересны в нашем детстве, могут быть не интересны современным детям.
- Читать книги на духовные темы. Сестра Тани, Наташа, проявляла интерес к чтению житий святых (детский вариант) и быстро научилась читать.
- Читать по очереди: ребенок, родитель, ребенок и т.д. Например, ребенок будет читать более простые по структуре предложения, а родитель – рассуждения, описание природы и т.п.
- Семейное чтение. Выбрать книгу для чтения, которая будет интересна всем членам семьи. Если в книге есть диалоги, то можно читать по ролям.
- Читать на ночь, чтобы это было последним событием дня.
- Читать текст к диафильмам (он короткий и емкий, содержит иллюстрацию, при переключении кадра ребенок получает кратковременный отдых).
- Читать тексты на открытках. Можно использовать наборы открыток (стихи, сказки, мультфильмы), которые продавались раньше, а можно выполнить их самим.
- Читать вывески, заголовки в книгах, газетах.
- После прочтения нарисовать рисунок о том, что прочитал, если ребенок любит этот процесс. Вместо ребенка рисунок может выполнить взрослый. Все дети любят, когда для них рисуют, а взрослым не нужно смущаться, если рисунок будет невысокого качества. Рисовать умеют все, но не всем нравится конечный результат. Дети, как правило, не критикуют, а поощряют.
- Прочитать заранее трудные слова из текста, который предстоит читать. Мама выписывает на карточку слова, ребенок прочитывает их несколько раз. Когда трудные слова встретятся в тексте, о них уже «не споткнешься».
- Условные обозначения помогут читать с выражением, с правильной интонацией. Мама заранее делает пометки в тексте карандашом.
- Обращать внимание на то, что содержание книги более емкое, чем содержание фильма или мультфильма.
- На начальном этапе останавливать ребенка на кульминации сюжета, побуждая вернуться к содержанию вновь.
- Не бойтесь читать ребенку книги, сколько бы ему ни было лет, в каком классе бы он ни учился.
- Поддерживайте свою форму – читайте больше сами! Это и хороший способ для подражания вам, и метод воспитания.