25 мая – международный день пропавших детей. Почему дети уходят из дома, как упростить их поиск и что сделать, чтобы этого не произошло снова – рассказывает координатор ПСО «Лиза Алерт», куратор регионального отряда Ирина Салтыковская.
Возраст, когда дети самостоятельно уходят из дома, постепенно снижается, и сегодня в отряде мы сталкиваемся с заявками на поиск убежавших десятилетних детей. Это может произойти в любой семье – благополучной и асоциальной, бедной и богатой, в семье, где родители глаз не спускают с ребенка, и где до него никому нет дела.
Дети уходят из дома по разным причинам, но, как правило, это ситуации, которые они расценивают как острую несправедливость по отношению к ним (подростки особенно чувствительны к вопросам справедливости), случаи, когда родители возражают против дружбы или отношений с теми людьми, которых они считают неподходящей компанией, или когда имеет место серьезный конфликт, связанный с непониманием взрослых.
Дети уходят, получив плохую оценку, если их дома сильно ругают или бьют за двойки. Дети уходят, если они случайно потеряли, разбили телефон, порвали новые джинсы и по опыту знают, что дома из-за этого будет конец света. Редко, но бывают случаи, когда уходят дети-шантажисты: а, ты мне отказываешься купить новую приставку или отпустить меня на ночную дискотеку, ну все, тогда я ушел. Такие случаи единичны, и, к сожалению, как правило, ребенок уходит от непонимания.
Поэтому когда я ищу убежавших детей, я предупреждаю родителей, что я всегда на стороне бегунков, что бы ни происходило. Я изначально поняла, приняла и простила тех подростков, которых ищу, потому что родители – это взрослые люди, у них имеется за плечами определенный жизненный опыт, а у ребенка, который ушел из дома часто в ночь и холод, этого жизненного опыта нет – у него есть только подростковый гормональный фон, сложная ситуация и большое количество эмоций, в которых очень трудно разобраться.
Когда мы ищем ребенка, по всем признакам убежавшего из дома, мы понимаем неоднозначность этого поиска: мы ищем его, чтобы вернуть обратно в ту же ситуацию, которая для него была настолько тяжела, что он оттуда убежал. Одно дело – найти ребенка, который потерялся, и вернуть его домой – понятно, что это сделать правильно и нужно, и совсем другое – вернуть домой бегунка.
Но мы в отряде всегда исходим из того, что, находясь на улице, ребенок подвергается огромному количеству опасностей, о которых он даже просто-напросто не имеет представления.
Раз он ушел из дома, значит, ему надо что-то есть, где-то ночевать – причем не там, где его, вероятнее всего, будут искать, где-то греться, если дело происходит зимой.
Соответственно, он вынужден будет или воровать, или вступать в контакты неизвестно с кем, или находиться в каких-то местах, которые потенциально представляют для него угрозу. Кроме того, к сожалению, нередки ситуации, когда бегунки становятся жертвами несчастных случаев – на проезжей части, железнодорожном полотне, в заброшенных строениях, у водоемов.
Часто родители пытаются скрыть причины произошедшего. Когда к нам в отряд поступает заявка, мы задаем очень много вопросов, и не потому, что мы такие любопытные. У нас огромное количество заявок, и это все жизненные ситуации, человеческие беды, и у нас просто нет времени на любопытство – это информация, которая нам необходима, чтобы правильно выбрать стратегию поиска. На этапе, когда мы опрашиваем родителя о том, что случилось, нам всегда пытаются показать ситуацию немного не такой, какой она была на самом деле: «Я его немножко поругал за двойку».
И когда мы находим ребенка, я ему говорю: «Привет, а я тебя ищу, расскажи мне, пожалуйста, что случилось». И ребенок рассказывает, что «немножко поругал за двойку» – это восемь синяков на спине от ремня. Я спрашиваю не для того, чтобы потом сказать маме и папе: «Ай-ай-ай, так нельзя воспитывать», даже если я так думаю – я не социальная служба, мое дело – найти ребенка, и все.
Мне просто изначально нужно понимать глубину конфликта, потому что ребенок, которого немножко поругали, сделает два круга по детской площадке, подуется и через полчаса вернется, а ребенок, у которого фиолетовая спина, не захочет возвращаться домой. Поэтому мы всегда просим родителей быть предельно откровенными и искренними, наша цель – найти как можно быстрее, потому что, как мы уже говорили, ребенок в подростковом возрасте один в городе – это потенциальная жертва обстоятельств в силу отсутствия жизненного опыта.
В поиске бегунков у нас есть определенные наработки и методики, и основной момент, который отличается в нашем отряде от того, что принято у сотрудников полиции и у некоторых других поисковых отрядов – это ориентировки. Часто у родителей бегунка и у окружающих срабатывает определенный алгоритм – когда человек пропал, надо сразу всех оповестить, и на каждом столбе в районе клеят ориентировки.
Я противник того, чтобы на сбежавшего из дома подростка, по крайней мере в первые несколько дней, расклеивать ориентировки по его району, по двум причинам. Во-первых, помимо всего прочего, дети в этом возрасте очень трепетно относятся к своей внешности. В одной ситуации у нас убежавшая из дому девочка уже готова была вернуться домой, но когда она увидела ориентировку на себя, она отказалась от этого, решив: «Это мама специально взяла худшую мою фотографию и сделала так, чтобы все видели, какая я некрасивая. Она мне все время говорит, что я плохая, и даже фотографию выбрала похуже».
Это нам, взрослым, кажется, что мы очень любим ребенка, мы так хотели его найти, что взяли и заклеили весь район его фотографиями – мы же хотели как лучше. А для ребенка это выглядит совершенно иначе. В подростковом возрасте многие ситуации воспринимаются совсем по-другому, не так, как их видит взрослый человек. Поэтому взрослым полезно вспоминать себя в этом возрасте – не в том смысле, чтобы считать нормой гуляния детей допоздна и тусовки в нехорошей компании, а вспоминать свои эмоции, ощущения, отношение, свое восприятие себя в подростковом возрасте.
Подростковый возраст считается сложным, потому что ребенок – уже не маленькое замечательное существо, которого все гладят по головке и радуются каждому его действию, ему уже надо чего-то добиваться в жизни, кем-то становиться, и в это время происходят перемены во внешности. Они учатся воспринимать себя, видеть себя в окружении этого мира, а это сложно.
Есть еще и вторая причина, по которой мы не клеим ориентировки. Любой ребенок, сбежавший из дома, как бы родители ни говорили, что он плохой, что он это сделал специально, чтобы их доводить, испытывает чувство вины. И тотальное расклеивание ориентировок по району воспринимается ребенком не как проявление родительской заботы, не как свидетельство того, что его бросились искать всем миром, а как объявление на весь белый свет: он – преступник, ловите его! Когда он видит эту ориентировку, он думает: «Меня все теперь ищут как преступника, и все теперь будут знать, какой я совершил плохой поступок».
И для него это кошмар, потому что вопрос «что подумают другие?» – один из основных в этом возрасте. Получается, что ситуация изначально была сложной – произошел конфликт. Далее ребенок хлопнул дверью, сбежал из дома – появилась вторая проблема.
А теперь, когда эту ситуацию выставили на всеобщее обозрение, всем рассказали, что он ушел из дома, а мы его ищем, на эту проблему наложилась еще третья – как ему потом выкручиваться, как выглядеть в глазах общественности, тех же педагогов, друзей, соседей, родителей. У него сразу появляется ощущение, что весь район теперь знает его в лицо, все теперь будут тыкать в него пальцем и говорить: «Смотрите, это он, мальчик, который убежал из дома и так расстроил своих родителей».
Если не у всех маленьких детей есть свой мобильный телефон, то с того момента, когда ребенок подрос и начал ходить в школу или на кружки самостоятельно, когда он начал говорить: «У всех же есть телефон, мне тоже надо», у него он появляется.
Когда вы покупаете ребенку сим-карту, всегда оформляйте ее на себя. Это нужно, в частности, на тот случай, если ребенок, не дай Бог, пропадет или убежит. Первое, что необходимо будет понять тем, кто будет его искать, – какие у него контакты в телефоне, с кем он созванивался, какой был трафик интернета, что вообще предшествовало исчезновению ребенка. Чтобы это сделать, нужно будет получить детализацию – это одно из первых действий, когда пропадает ребенок с телефоном. Поэтому сим-карта должна быть зарегистрирована на родителей, причем на того из них, у кого всегда есть возможность быстро подъехать с паспортом в салон связи и получить эту детализацию. В противном случае детализация будет получена только по решению суда.
В отношении телефона я всегда рекомендую родителям соблюдать несколько очень простых правил, которые помогают обезопасить ребенка и быстро его найти в случае необходимости. Во-первых, на всех смартфонах, независимо от того, на какой базе этот смартфон – у андроидов, у айфонов – есть возможность определять местоположение телефона. Для этого не надо никуда обращаться, это функция смартфона, ее просто надо правильно настроить, и лучше это сделать сразу, когда ребенок получил этот телефон в подарок, и больше к этому не возвращаться.
Во-вторых, есть множество программ и различных приложений на смартфоны, которые помогают отслеживать перемещения ребенка. Эту же услугу предлагают и все сотовые операторы «большой тройки». Попробуйте разные варианты и оставьте наиболее удобное для себя приложение, трекер.
Я против того, чтобы родители отнимали у детей телефоны в качестве наказания: «Ты сделал плохо, останешься без телефона».
Вы не ребенка наказываете – вы себя наказываете, лишая себя возможности связи с собственным ребенком, понимания того, где он находится, и элементарных способов контроля его передвижения.
Еще один гаджет для безопасности и понимания, где находится ребенок, – часы с GPS-трекером. Мы в нашем отряде ни разу не искали ребенка с GPS-трекером. Может быть, они и теряются, но родители их быстрее находят собственными силами. Не все часы бесперебойно и точно показывают местонахождение ребенка, надо искать и пробовать разные модели. Это действительно удобно – в частности, потому что это возможность позвонить ребенку на телефон в часах, который он обязательно услышит.
Когда убежал ребенок, мы ищем его в том числе и в Сети – находим его страницу, смотрим друзей, иногда я общаюсь с бегунками в социальной сети. И по нашему опыту поисков детей мы вывели несколько правил в отношении социальных сетей. Первое и, наверное, главное: не надо запрещать – все, что запрещено, очень хочется. Пусть у ребенка будет одна страница под его именем, о которой вы будете знать, чем десять страниц с фейковыми именами, и на поиск этих нужных нам для понимания, чем все-таки интересуется ребенок, страниц мы потратим огромное количество времени.
Второе важное: когда у ребенка есть собственная страница в социальных сетях, необходимо ее контролировать. Каждый родитель решает для себя сам, каким способом он будет осуществлять этот контроль без потери доверия. Я знаю мам, которые спрашивают у детей: «Можно я посмотрю твою страницу?» Иногда дети говорят: «Можно». Некоторые родители привязывают страницу ребенка к своей почте, через нее читают уведомления и контролируют действия в соцсети. Я не уверена, что это правильно.
В любом случае, родителям, во-первых, стоит знать хотя бы то, что у ребенка есть страница, и во-вторых, видеть список его друзей и периодически его просматривать – не обязательно с его страницы, можно со своей, – и понимать, что за люди у него в друзьях. Это важно. Вы представить себе не можете, с каким количеством ситуаций мы сталкиваемся, когда спрашиваем маму: «У него есть страница?» – «Ой, я вообще не пользуюсь соцсетями, я там ничего не знаю». – «Хорошо, давайте посмотрим список друзей вашего ребенка. Вы знаете, кто это?» – «Да, это одноклассник». – «А этот?» – «Ой, нет, не знаю». – «У него в друзьях мужчина 42 лет, это кто?» Мама: «Понятия не имею!» Этот мужчина же там оказался не вчера, не позавчера…
Поэтому, какой бы способ контроля вы для себя ни выбрали – или некорректное тихое влезание в жизнь ребенка, как у меня, или вы будете соблюдать все нормы и правила этикета и просматривать его страницу со своих страничек в социальных сетях, – в любом случае держите на контроле видео, фотографии, группы и людей, с которыми он состоит в дружбе.
Этого уже достаточно, вы будете представлять, что интересно вашему ребенку. Найдите наиболее подходящий вам способ. Все моменты общения с детьми, особенно подросткового возраста, должны быть обусловлены вопросами разумного сочетания: как проконтролировать и при этом не потерять доверие.
Универсальной схемы не существует, в каждой семье есть какие-то основы и постулаты, которые нельзя обходить, и доверие – это самый важный момент, но при этом не надо забывать, что ребенок 10-14 лет – еще совсем ребенок, и его действия на просторах социальных сетей нужно держать под контролем. Не потому что он плохой, глупый или потому что он обязательно, как только вы его выпустите в интернет, сразу сделает плохо. В силу своей неопытности и свойственной этому возрасту самонадеянности дети часто уверены в том, что они знают, как лучше, и сумеют безошибочно определить, кто плохой, а кто хороший, однако мы с вами понимаем, что это не так.
Третья рекомендация: хорошо бы, когда ребенок заводит себе свою первую страничку, чтобы вы сели с ним рядом и помогли ему завести аккаунт, показали, что такое спам и как на него реагировать, поставили вместе настройки приватности, сделали с ним так, чтобы доступ к информации на странице не имели все пользователи интернета, а только друзья, и объяснили, зачем это нужно.
Не разрешайте своим детям указывать город, домашний адрес и номер школы.
Поверьте: зная город и номер школы, я узнаю, где находится ребенок, в течение 10 минут – я просто просмотрю список его друзей, найду тех же, кто из этого города и из той же школы, посмотрю информацию у них, и у одного из этих детей я обязательно выясню, где они находятся и гуляют, по фотографиям увижу все, что мне будет необходимо, чтобы понимать, где ребенок чаще всего находится. Не должно быть также фотографий с привязкой к местности – это тоже надо отрегулировать в настройках: часто, когда ребенок размещает фотографию, она оказывается на карте местности, часто практически с точным адресом, вплоть до дома.
В случае, если ребенок ушел из дома, не стоит торопиться вскрывать его страницу – если, конечно, нет прямого доступа, который не предусматривает смену пароля. В противном случае, поменяв пароль, можно лишить беглеца средства связи. А это значит, что в критической ситуации у него минус один способ позвать на помощь и сообщить о себе. Тем более что в 90% случаев «крамольные» переписки перед побегом удаляются. А список друзей, групп и прочую аналитику можно увидеть и извне, не заходя непосредственно в аккаунт ребенка. Если убежавший ребенок выходит в сеть, с ним гораздо проще наладить контакт.
Почти всегда либо мы находим этих детей, либо полиция, либо они возвращаются сами. И самое важное, когда все вроде закончилось, – сделать так, чтобы эта ситуация не повторилась. Уход из дома не должен стать универсальным клише для решения любых проблем. Поэтому не стоит сильно ругать ребенка – он тоже пережил стресс, и он, конечно, уже не такой маленький, но еще и не настолько большой.
В то же время нельзя поддаваться на шантаж и угрозы со стороны ребенка. Нужно объяснять, как это для вас было страшно, как вам было тяжело, рассказать о тех ситуациях, в которые он мог попасть, о том, что могло случиться, но падать в ноги и кричать: «Только не уходи, мы теперь на все готовы!» (такое случается, взрослым тоже бывает трудно справиться со своими эмоциями) или делать вид, что ничего не произошло, тоже не надо. Если вы ругаете, объясните, за что, не унижайте, не пугайте его. Ребенок должен чувствовать уважение к себе со стороны родителей, и в подростковом возрасте это особенно важно.
Когда у ребенка это первый побег, в поиске принимает участие множество людей, и сотрудники полиции обязательно всегда ищут бегунков, независимо от того, это первый раз или второй. Но когда это происходит во второй раз, к этому уже начинают относиться как к норме: «А, она уже уходила».
Важно не допустить того, чтобы ребенок уход из дома и хлопок дверью сделал для себя единственно возможным способом решать любую проблему с собственными родителями.
К сожалению, после первого ухода очень большой процент бегунков начинает поступать так с завидной регулярностью. Что-то не то – хлопнул дверью и ушел, ищите меня. И когда дело дошло до такого, это уже решать гораздо труднее, потому что здесь должна быть коллективная работа педагогов, родителей ребенка и непосредственно самого ребенка. Кстати, в очень большом количестве ситуаций с подростками-бегунками во многих учебных учреждениях, с которыми я непосредственно общалась во время поисков, социальные педагоги оказывают большую поддержку и детям, и родителям. В этих ситуациях нужно решать проблему сообща. Если у ребенка проблема в школе с педагогами, значит, надо разговаривать, не только ругать ребенка, но еще и беседовать непосредственно с педагогами, постараться быть справедливыми и объективными.
Ксения Кнорре Дмитриева
В 2016 году в поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт» поступила 1051 заявка на поиск пропавших детей. Из них 943 ребенка найдены живыми, 72 погибли, 45 не найдены до сих пор. 25 мая, в день, когда во всем мире вспоминают детей, которые так и не были найдены, в 14 часов «Лиза Алерт» открывает инсталляцию и фотовыставку «Мозаика» на ВДНХ, на площади за павильоном 62 — о детях, которых нельзя забывать, о тех, кого продолжают искать и кого ждут дома, не теряя надежды. Посещение инсталляции бесплатное, выставка продлится месяц.
Открывается инсталляция картой России и историями пропавших детей. Фотовыставка демонстрирует работу поискового отряда «Лиза Алерт». Также в этом году отряд совместно с программой Первого канала «Жди меня» и Агентством стратегических инициатив проводит акцию: 25 мая в восьми городах России в местах пропажи детей, которые до сих пор не найдены, выложат огромными буквами их имена, чтобы их можно было увидеть из космоса, и будет снят фильм.
