Если вы мышь с болезнью Альцгеймера, вам повезло
Алексей Паевский
В последние годы фармкомпании одна за другой терпят неудачи в клинических испытаниях препаратов от заболевания, которое уже прозвали «эпидемией XXI века».
В феврале 2017 года компания Lundbeck прекратила два своих испытания, Merck закрыл одно из исследований, а Accera также провалила клинические проверки в поздней фазе. Финальная неудача произошла в сентябре, когда компания Axovant объявила, что ключевое клиническое испытание поздней стадии для их препарата, интериндина, провести не удалось.
Неудивительно, что в среде ученых, которые занимаются этой проблематикой, появилась поговорка: «Если вы мышь с болезнью Альцгеймера, вам повезло – мы вас вылечим. Если же вы человек – просим прощения…» Что же это означает, помимо того, что животные модели нейродегенеративных заболеваний просто не соответствуют реальности?
Вероятнее всего, фармкомпании и медицина действительно зашли в тупик, точнее – во все тупики, какие можно, и мы просто пока совсем не понимаем, что такое болезнь Альцгеймера и болезнь Паркинсона.
И это – при том, что в 2006 году болезнью Альцгеймера, на которую приходится львиная доля всех нейродегенеративных заболеваний в мире, страдало больше 26 миллионов человек, а в 2050 году обещают более сотни миллионов больных.
А ведь этому диагнозу, который Алоис Альцгеймер поставил своей пациентке Августе Детер, всего 110 лет!
Что значит отказ от попыток разработать лекарство
Болезнь Паркинсона «подревнее» – в прошлом году мы отмечали 200 лет знаменитому опусу «Эссе о дрожательном параличе», которое написал врач Джеймс Паркинсон, которого, к слову, современники знали больше как оппозиционера и палеонтолога.
Однако то, что мы пока не понимаем, как возникают эти болезни, то, что Pfizer отказался от попыток разработать лекарство от них, не означает, что эти болезни нельзя лечить и вылечить.
Это означает ровно две вещи: во-первых, современная фармакология близка к исчерпанию парадигмы «маленькая молекула для одной молекулярной мишени». Нужно искать более тонкие средства. А во-вторых, мозг оказался гораздо более сложен и интересен, чем мы думали.
Ведь какое-то время считалось, что для работы мозга важны только нейроны, которых в нем гигантское количество (86 миллиардов) и соединения между ними. Однако, как оказалось, клетки так называемой глии, которые долго считались сугубо «вспомогательными» клетками центральной нервной системы, оказались не менее важны и для функционирования мозга, и для высшей нервной деятельности.
Звездоподобные клетки, например, участвуют в передаче импульса от нейрона к нейрону, собственные «иммунные» клетки нервной системы – микроглия – контролируют структуру синапсов (соединений)… Последние десятилетия исследований мозга на клеточном уровне дают возможность думать о том, что именно глия и ее взаимодействие с нейронами и есть то самое недостающее звено, которого нам активно не хватало не только в понимании болезни Альцгеймера и Паркинсона, но и таких патологий, как аутизм и шизофрения.
Поиски все равно продолжаются
Конечно же, это не означает, что медикам нужно сложить руки и ждать, пока фундаментальные ученые принесут им готовое решение. Поиски все равно продолжаются и в некоторых случаях уже весьма обнадеживают.
Так, в случае с болезнью Паркинсона прямо сейчас нейрофизиологи из Университета Киото начинают клинические испытания на людях совершенно нового лечения этой болезни, которое прошло проверку не на мышах, а на гораздо более близких нам животных – обезьянах.
Хорошо известно, что главный патологический признак болезни Паркинсона – это гибель нейронов так называемой черной субстанции головного мозга. Уже очень давно эту проблему пытались лечить пересадкой туда донорских нейронов. Она на какое-то время помогала, но чужие клетки – это чужие клетки.
Операция стимуляции глубинных нервных структур. Фото: Wikimedia commons
Тем не менее, с недавних пор можно воспользоваться одной хитростью: мы берем клетки кожи пациента, «поворачиваем время вспять» для них и превращаем их в так называемые плюрипотентные стволовые клетки. А уж эти клетки мы можем превратить во что угодно – в том числе и в нейроны.
Правда, есть тут одна опасность: что у полученных нейронов сохранится плюрипотентность, и они будут образовывать опухоли. 24 месяца тестирования на макаках показали, что все в порядке, опухоли не образуются, а симптомы болезни исчезают.
Существует так называемая глубокая стимуляция мозга, которую используют в тяжелых случаях болезни Паркинсона. Электроды опускаются в глубокие структуры и находятся постоянно под напряжением – это работает, хотя никто до конца пока не понимает, как.
Так что надежда есть – но, возможно, решение найдет не крупная и неповоротливая фарма, которой нужен миллиард долларов, чтобы вывести лекарство на третью фазу клинических испытаний, а более гибкая небольшая компания с нестандартным подходом к вопросу.