Я увидела фотографию Устиньи у своей томской коллеги Светланы Сыровой. Светлана часто писала о детях из дома ребенка, помогала найти родителей, фотографии то и дело мелькали у меня в «ленте новостей», но на снимке, где Устинья еще маленькой сидела на руках у сотрудницы детского учреждения, я остановилась. Меня как молнией ударило: «Эту девочку ждет мама». У меня было немного в жизни таких моментов, но тут – абсолютная уверенность в том, что Устинья – чья-то дочка, просто они с мамой пока не встретились, надо им помочь. Я разместила запись у себя на странице в социальных сетях, а главный редактор «Правмира» Анна Данилова предложила мне написать о ней. Может быть, не у меня одной возникло волшебное чувство.
Дело в том, что требовалось тут именно волшебство. За ребенком с синдромом Дауна из далекого региона обычно не выстраивается очередь потенциальных родителей. Так появился материал «Устинья одна». В доме ребенка за Устинью очень переживали, это чувствовалось. Все говорили, что она девочка очень нежная, трепетная, чувствительная и крошечная, как Дюймовочка из сказки. Мне написали несколько потенциальных опекунов. К сожалению, ни у кого не было готовых документов, но две потенциальные мамы прошли школу приемных родителей, были твердо настроены. К сожалению, когда мы думали, что Устинья вот-вот окажется в семье, ее ждали приемные братья и сестры, в последний момент семье отказала опека.
Прошло много времени с момента публикации первого материала. Мои надежды на семью для Устюши почти растаяли. Все это время я наблюдала, как девочка растет, как меняется ее взгляд, становится все более отрешенным, пустым. Казалось, что она уже и не ждет ничего хорошего. Я даже поговорила с мужем – готовы ли мы к приемному ребенку? Но поняли, что пока не сможем.
Когда я почти отчаялась, поступило радостное известие – совершенно неожиданно Устинью забирала опытная приемная семья, где уже росла особенная девочка Варя. Оказалось, что будущая мама Устиньи уже давно о ней думала, увидела еще раньше меня. Но, когда появился материал о том, что одной семье отказала опека на самом последнем этапе и шансов найти родителей у Устюши все меньше, Ульяна твердо решила ехать за дочкой. Скоро Устинья оказалась дома, в окружении старших братьев и сестер и младшей сестрички Варвары. Мама теперь зовет их солнечными «двойняшками». Несмотря на то, что Варя младше, она почти с рождения росла в семье, поэтому по развитию иногда даже в чем-то опережает Устюшу, но Устинья старается не отставать. Я с радостью наблюдаю теперь, как Устинья растет в семье, меняется, «оттаивает», и благодарю «Правмир» за возможность написать о ней. Надеюсь, что мы с семьей Устюши когда-нибудь познакомимся лично.
Приемная мама Ульяна Мещерякова-Кудряшова
«Может, это – твоя будущая дочка?», и я сказала: «А может!»
После свадьбы у нас с мужем какое-то время не было детей, и у меня возникла идея – взять ребенка из детского дома. В то время я, наверное, хотела воплотить в приемном ребенке свои материнские чувства, не осознавала, насколько все это серьезно. Но двенадцать лет назад мой муж оказался не готов, а меня не покидала эта идея, хотя у нас появились кровные дети – две дочки и сын.
После появления кровных детей муж сам стал интересоваться приемным родительством, мы закончили специальную школу, а в один прекрасный день муж просто пришел и сказал, что нашей общей знакомой требуется помощь – у нее забирают внука, потому что она – инвалид, а его родная мама ведет асоциальный образ жизни. Так все и началось, мы забрали Максимку, тезку моего мужа. А через четыре месяца у нас появилась Саша, которую мы удочерили, дали свою фамилию. Тогда нам нужно было взять отдых, потому что с Сашей оказалось трудно. Она провела в системе не так много времени: с года до трех лет, но этого хватило, чтобы наложить отпечаток.
Нам говорили, что ее ждет только коррекционная школа, а в этом году психолог нас обрадовала: Саша может учиться в средней образовательной школе. Для нас это – огромный прогресс, и все это – благодаря тому, что она попала в семью!
Уже после появления Саши в семье я как-то увидела фотографию Устиньи. Муж тогда читал статьи, основанные на стереотипах о синдроме Дауна, что дети необучаемы, что с ними тяжело… И сказал: «Мы не потянем». Договорились оставить эту идею, но я все равно очень переживала за Устинью, периодически, листая ленту, видела ее фотографии. А потом на какое-то время упустила из виду, перестала следить за ее судьбой, пока у нас не появилась солнечная Варвара.
Когда знакомая показала мне фотографию Варвары со словами: «Может, это – твоя будущая дочка?», я сказала: «А может!» Посоветовалась с мужем, и он решился, а потом столкнулся с тем, что Варюша – очень живой ребенок, синдром Дауна – не приговор, наоборот – благословение. Варвара – настоящее солнышко!
Она уже жила с нами, когда я снова увидела Устинью на «Правмире» и поняла, что это – судьба, она ждет нас. Ведь это именно благодаря Устинье я стала читать про синдром Дауна. У меня было такое чувство, что, если я ее не заберу, я потеряю дочь. Она – моя дочь, и я ее предам. Я мужу так и сказала – ребенок ждет нас, и мы стали собирать документы.
У нас в семье уже был яркий пример того, как ребенок с синдромом Дауна просто расцвел в семье! Вы бы видели, что вытворяет моя Варвара! Она развивается наравне с обычными детьми. Мы даже проходили обследование, и сами неврологи говорят, что впервые такое видят. У нас в городе солнечные дети – вообще редкость, но такого живчика не видел ни один врач.
Устюше сложнее с реабилитацией. Варю мы забрали в четыре месяца, а Устинья три года прожила в системе. В ее глазах, в ее движениях столько боли, столько отпечатков прошлого, что мы плачем вместе с ней! Я сердцем переживаю ее внутреннюю боль. Но она уже присматривается, уже адаптируется, хотя немного приболела после перелета. Устинья уже ползает, познает большой мир.
Старшие дети – мои главные помощники с Устиньей и Варей. Устинья пока не идет на телесный контакт, как они привыкли с Варей. Варя у нас всех обнимает, целует, а Устинья пока все делает осторожно, но они очень стараются, чтобы Устюше было хорошо. У моих детей нет ревности, мы хотим еще приемных детей! Кристина, моя старшая дочка, даже расстраивается, что выпускают новые законы, которые ограничивают количество детей в семье. Говорит: «Мама, как же так? Мы же могли бы еще одному помочь!» Мои дети очень переживают за всех и радуются, когда мы можем подарить нашу любовь, тепло нашей семьи еще одному ребенку. Мы все в одной команде, дети – это наша команда.
Когда мы впервые встретили Устишу, она только выписалась из больницы, может быть, не выспалась и капризничала, кричала, плакала. Но как только я ее увидела, у меня забилось сердце: «Она моя!» Мы стали собираться на прогулку, я волновалась, в холле собрался весь персонал, и у меня были мысли: «Как же мне успокоить ребенка?» Может, кто-то и испугался бы такой истерики, но я уже знала, что это – моя дочь. Мы оделись, вышли на улицу, Устинья успокоилась и стала мне улыбаться, а потом и просто смеяться от радости! На следующий день она меня уже узнала, тянула ручки к моему лицу. Светлана, волонтер, которая писала об Устинье, потом сказала, что впервые видит, как Устюша смеется.
Когда документы были готовы и мы прилетели за Устиньей, она сразу меня узнала! Заулыбалась, заагукала, а у меня сердце от радости выпрыгивало из груди! Знакомая сказала, что было непонятно, что мы только начали жить вместе, видимся второй или третий раз. Кажется, что мы мама и дочка, и так было всегда. Я набрала с собой развивающих игр, чтобы занять Устинью в полете, но она вела себя в самолете абсолютно спокойно, только немного испугалась, когда взлетает самолет, но я ее обняла, стала целовать в щечку, в лобик, и она тут же успокоилась.
Когда мы приехали домой, я стала разбирать сумки, а Устинья тут же поползла к детям играть. И я тогда присела, налила себе чай, стала наблюдать за своей малышковой компанией… Говорю мужу: «Смотри, Устинья как будто всегда была с нами. Она наша, просто долго лежала где-то в больнице, и вот мы, наконец, привезли ее домой». Муж со мной согласился.
Есть только боль, что мы не забрали ее раньше… Но, может быть, всему свое время.