Зачем воспитатель баюкает мам
Когда в садике случается родительское собрание, воспитатель репетирует большую речь, пишет повестку дня, вешает основные тезисы на доску перед рабочим столом и на всякий случай еще закрепляет запись в родительской группе сада в соцсетях. Дабы говорить на собрании кратко и по делу.
Само собой, что говорить кратко и по делу на собрании с родителями младшей группы невозможно. Мамы трех- и четырехлеток смотрят большими испуганными глазами. Или испепеляют взглядом, с готовностью возмутиться и наехать на тебя танком, помахивая книгами Петрановской, вердиктом их психотерапевта и даже заявлением в роно и прокуратуру (это тоже от испуга, я понимаю, лучшая защита — нападение).
Родители старательно записывают что-то в планшет, телефон, бумажный блокнот и, на всякий случай, на видео. То ли чтобы призвать нас к ответу, ибо слова к делу не подошьешь, а видео — очень даже можно, то ли чтобы ничего не упустить, иначе все пропало и садик превратится в одну сплошную травму.
Еще мамы приносят конфеты, но им неудобно, потому что вдруг я худею, не ем сладкого или восприму это как взятку. Потому они как-то ненавязчиво достают эти конфеты, но так, чтобы их было не видно, но при этом я могла всех угостить.
В общем, собрание — это целый ритуал, заколдованный круг тревоги. И на повестке дня всегда оказываются не новые СанПиНы с указанием правильной маркировки ершиков для унитаза, а именно родительская тревога. Тревога и чувство вины.
И так же, как днем ты баюкаешь детей, приходится баюкать мам.
«Катя скучает по мне, а я страдаю!»
Мамы встревожены с каждым годом все сильней и сильней. Они перечитали тонну книг по детской психологии, помнят свои детские переживания, знают кучу умных терминов и уверены, что каждую минуту ребенок рискует получить душевную травму, последствия которой поставят крест на его дальнейшем развитии.
«Саид сказал, что Эдуард не хочет с ним сидеть за одним столом, и теперь он уже два дня не ест в садике! Он говорит, что ничего не ел! Это пищевое расстройство?»
«Марионелла говорит, что над ней смеялись в туалете, а дома она не сходила на горшок! И утром потом тоже не сходила на горшок! Это буллинг?»
«Ярослав вечером говорит, что хочет завтра идти в садик, а когда утром мы приходим, начинаются слезы! И он требует какую-то футболку, которой с собой нет, и вообще она футболка брата, а без нее ни за что не переоденется и не пойдет в группу! Я знаю, что надо было проявить твердость и не баловать его, но я не успела бы за этой футболкой домой. Или не надо было проявлять твердость? Или это значимый предмет привязанности и выражение его свободной воли, а я ее подавляю, и он видит мое невнимание и равнодушие?»
«Катя мне говорит, что она по мне скучала! В саду! Она говорила вам, что скучает по маме? Я не могу и думать, как она страдает! У меня с утра прямо слезы, как в садик идти, я и спать уже ложиться не могу! Наверно, мы рано в сад пошли, надо было еще годик дома с няней посидеть?»
Все эти вопросы кажутся разными на первый взгляд, но я с какого-то момента поняла, что источник один — огромная родительская тревога. Страх мам, которые в детстве вынесли все положенные травмы поколений, не знали, как обращаться с детьми иначе, чем обращались с ними, и строят свой авторитет, родительский контроль и режим по книгам.
Каждому слову своего ребенка они верят свято, забыв, сколько всего сочиняли в детстве и сколько раз заливисто врали, потому что это весело и интересно.
Первая любовь и пена в раковине
С тревогой мы и работаем.
Саид сказал, что Эдуард не хочет сидеть с ним за одним столом, да. Потому что Эдуард влюбился в девочку (у нас это можно, да, мы тоже передовые педагоги, изучившие Петрановскую, Ньюфелда и все теории привязанности мира, мы признаем и проговариваем все чувства детей). И девочка сидит за другим столом. И конечно, Эдуард всех предупредил, что за этим столом сидеть больше не хочет, а воспитатели разрешили пересесть вон за тот стол.
И Саид потом не ел, да. На полдник была творожная запеканка, которую он не любит, а мы никого насильно не кормим, мы передовые педагоги, см.выше. А сегодня он ел преспокойно и завтрак, и обед. А на полдник вы его забрали раньше, чем столы накрыли, потому что вам надо было к логопеду. Вот он и не ел полдник второй день.
Мамы встревожены с каждым годом все сильней. Они перечитали тонну книг по детской психологии, помнят свои детские переживания и уверены, что каждую минуту ребенок рискует получить душевную травму.
Марионелла рассказала, что над ней смеялись в туалете. Да, тут у нас пара замечаний есть. Она очень любит выливать жидкое мыло из диспенсера так, чтобы получилась целая раковина пены, потому что это очень смешно. А как Марионелла смеется, вы же понимаете, это кто угодно подхватит, она наша главная смешинка. Поэтому она специально выливает мыло в раковину и зовет всех смотреть, как смешно получилось. Вот они и смеялись там вчетвером в туалете, пока лили мыло, подтверждаю. Особенно когда пена полезла из раковины на пол и запенила все вокруг, включая вентиляцию.
А на горшок она не хочет ходить, само собой, у нас не ясли, горшков нет. У нас унитазы, вот она и привыкла к унитазу. Если вы поможете дома ей научиться пользоваться унитазом, как взрослые, он же у вас наверняка полноразмерный, не как в садике, вот тогда вы получите результат за 24 часа, как в рекламе. Передовая педагогика, см.выше.
Ярослав вечером говорит, что хочет идти в садик. Это я его понимаю. Я вечером тоже воображаю, как мы завтра будем в садике ваткой, намоченной в гуаши, красиво рисовать белого медведя на голубой бумаге, чтобы он был пушистый и всклокоченный. А потом сделаем большую выставку наших медведей. Но утром, когда у меня звенит будильник в 5:44 в кромешной зимней утренней тьме… Я, знаете, тоже как-то не очень хочу в садик, хотя мне и не три года, и садик для меня не означает разлуки с мамой, и вообще мне деньги платят за то, что я туда пришла.
А в три года все-таки еще очень хочется быть с мамой, сколько бы там медведей на бумаге впереди ни манило тебя призывно. Медведь еще когда будет, а мама-то уходит прямо сейчас. Как тут не плакать. А поскольку такие сложные мысли Ярослав в три года сообщить не умеет, рефлексия еще не развита, не по возрасту ему такое уметь, так вот он и цепляется за предлог легально пролить слезы: футболка же не та. Кроме того, он недоволен, что брат-школьник сейчас на каникулах и остался дома. Да, он это видит, не надо недооценивать наблюдательность трехлеток. Представьте, ваш муж дома остался, а вы поднимаетесь в кромешной зимней тьме, и вас куда-то ведут, пусть даже и медведей ваткой рисовать. И снег в лицо. А кого-то оставили дома спать под одеялом.
Rudolf Hein / Pixabay
Призрак материнской вины
И главная тревога всех мам, не только Катиной. Катя скучает по маме и говорит об этом! Что делать?
Дорогие мамы, а также прочие родители всех полов и возрастов. Если ваш ребенок говорит воспитателям, что скучает по вам в садике. И говорит вам после садика, что скучал. То с ним все в порядке!
Это как раз и значит, что у вас доверительные отношения с ребенком, он может говорить о своих чувствах, он знает, что у него есть чувства и у них есть названия (не смейтесь, куча взрослых людей этого не знает и не умеет определить, что именно они чувствуют, и учатся этому за большие деньги на психотерапии потом). Он не боится доверить вам свои уязвимые чувства. И нам не боится. И нам тоже доверяет, вы выбрали отличный сад. Мы передовые педагоги и признаем чувства детей, см.выше.
И не думайте, что признавать чувства детей — это значит упасть на колени и заглядывать в глаза с чувством вины: ты страдал? ты страшно страдал? я причинила тебе боль? давай поговорим об этом!
В случае с Катей это выглядит так. Катя увлеченно играет с Лизой и Яном в привидения («это не ты привидение, это я привидение, а ну дай сюда мою наволочку!»). Минут через десять, проносясь мимо меня со свистом в наволочке, она высовывает голову и патетично говорит:
— Я скучаю по маме!
— Ты скучаешь по маме, — отвечаю я, потому что я передовой педагог и умею контейнировать чувства, см.выше. — Конечно, ты можешь скучать по маме.
— Очень скучаю! — подтверждает Катя.
Затем она надевает наволочку и мчится дальше пугать Лизу с Яном, потому что она самое страшное привидение. Почти как призрак чувства материнской вины, только в наволочке и днем.